— За идиотов нас держись, мразь, — буквально взвыл дылда и мою скулу обожгла не сильная, но обидная пощечина, — В ковене тебя что ли не учили, что слуги Вечного знают все ваши штучки! — он брызгал слюной и нависал надо мной. — Отчего твои проклятые пальцы керз ещё не отпилил мне неведомо, да только будь моя воля, ты бы давно их лишилась! Держи ее, Крат.

А дальше со мной никто не разговаривал. Второй здоровяк, что явно был на подхвате, схватил меня за волосы на затылке, запрокидывая голову, и влил остатки питья мне в рот.

— Готовься, ведьма, уже скоро!! Твоя черная душа пойдет на очищение, а твой прах послужит пищей для священных стволов малийских дубов, — произнес главный в этом дуэте, пока я вновь давилась от кашля. — Предки будут довольны! Вот только тебе никогда не испить из чаши их милости, темная!

Господи, да куда ж я попала? Это же фанатики, а с ними спорить бесполезно! И рассказывать, что произошла ошибка и я никакая не ведьма, тоже — меня абсолютно точно уже таковой назначили и осудили, пусть моя память и упорно отказывается выдавать мне это событие.

Я лишь со злостью и отчаянием посмотрела в глаза моему мучителю, пытаясь отыскать там хоть проблеск разумности. А он отпрянул от моего взгляда, словно его ударили, прошипев что-то бранное.

На его груди сверкнул металлом какой-то знак. Кажется звезда семи или восьмиконечная. Дернул за руку застывшего здоровяка и погрозив мне кулаком, исчез вместе с подручным за дверью, бросив напоследок:

— Скоро за все ответишь перед Вечным!

А я лишь со стоном опустилась обратно на доски, пытаясь успокоить взбесившееся сердце. Слезы бесконтрольно лились по щекам, одна из которых ещё и напоминала об унизительном ударе.

Паника нехило так накрыла. Ну, а как вы хотите? Если происходит такое…

Минута слабости и я, делая глубокие вздохи, немного пришла в себя.

Итак, что мы имеем?

Я вновь села на топчан, слегка напрягшись, потому как с завязанными руками это не слишком удобно. Ноги, кстати, тоже спутаны, но веревка на щиколотках дает возможность делать мелкие шаги, но не бежать. Притом в прошлое моё «пробуждение» этой веревки не было, иначе как бы я душила того извращенца. Сейчас же я смотрела на свои ноги и до меня медленно начинало доходить то несоответствие, что цепляло где-то внутри.

Это не мои ноги! Нет, правда, я же себя помню! Ну не могла я так резко похудеть и прокачаться! Стремительно начинаю крутиться, пытаясь рассмотреть видимые расти тела.

Да это же не просто бред, а БРЕД!!! Вот такими вот заглавными буквами и с кучей, прям с сонмищем восклицательных знаков!

Это чужое тело! Тело незнакомки, как подозреваю и лицо тоже.

Я тряхнула головой, в слабой надежде, что наваждение развеется. Но всё чего добилась, это то, что мне на грудь, кстати, как минимум третьего размера, упал спутанный локон довольно светлых волос. Оттенок рассмотреть толком было нельзя, но одно то, что они были густые и длинные, давало мне понять, что и голова точно не моя. А следовательно я попала…

Так не бывает!

Ага, Машенька, пошла первая классическая стадия. Нормальная реакция на стресс. Отрицание мы уже имеем. Давай по-быстрому проскочим остальные четыре. Можешь на секундочку только на гневе задержаться, так, для самоудовлетворения и дойди уже до приятия ситуации. Ибо надо в темпе, тебя вроде сжечь хотят, вдруг мозг сможет выдать что-то более путное, чем вся эта рефлексия?

И вправду, чего дергаться, когда ни черта непонятно? Яснее-то не станет.

Ухмыльнулась сама себе.

— Ну вот, дорогуша, ты и попаданка! Дочиталась? Дочиталась… — я нервно хохотнула, — И самое обидное, что у тебя всё через то самое место, которое так нравилось мужикам. Единственное, что было у тебя красивое — упругая попка. В этой реальности формы достались явно поменьше, зато мышцы тут прокачали от души. Хотя вряд ли это поможет, — Продолжала я говорить сама с собой, — И ни принца тебе, ни дракона — видать, ни с твоей удачей, Искрова. Одни лишь козлы с очень реальной угрозой не увидеть вообще никаких чудес. Впрочем, к козлам тебе не привыкать. Но сказочка так себе…

Ощущение, что час Х приближается нарастало, а поиск путей спасения приобретал абстрактный, я бы даже сказала абсурдный характер. Как и попытки распутать веревки, что также не увенчались успехом. Связывали стервецы методично, без малейшего шанса высвободить руки. Только устала и окончательно разозлилась.

Ну что я могла придумать за план? Говорить со мной отказывались, второй попытки придушить очередного извращенца и попробовать под шумок сбежать у меня явно не будет. Я в руках фанатиков, а не кретинов. Короче, без вариантов!

Нет, как ни странно, отчаяния или обреченности не было. Может я и отношусь к неисправимым мечтательницам, но моё офигевшее от происходящего сознание упорно верило, что не могло вот это вот всё произойти только для того, чтобы Машу Искрову, девицу двадцати семи лет отроду, отправить в мир иной на вечный покой с такими эпическими сложностями — устроив ей аутодафе на свежем воздухе в присутствии зрителей. Ну, если рассуждать здраво, технически, я, кажется, уже там, в этом самом ином мире. Просто ещё жива, но, судя по всему, это ненадолго. Да вот только на кой ляд нужно настолько всё усложнять?

То, что у моей судьбы дурное чувство юмора, в принципе, давно подозревала, но до подобного цинизма даже я не смогла бы додуматься.

Состроила просительную моську и посмотрела на мутное окошечко — там же где-то есть небо и какие-то высшие силы, как без них-то? А вдруг услышат?

— Так может все же какую-нибудь великую миссию по спасению всех и вся? Не то чтобы мне этого хотелось, но я уже согласна, ибо альтернатива мне вообще не по нраву! — вздохнула опечалено.

Вот только когда дверь вновь с противным скрипом открылась, надеждам на наличие здравого смысла у этих Мойр, что плели нити моей жизни, пришел этакий ехидно ухмыляющийся пушной зверь.

Нет, я не пытаюсь блеснуть нездоровым чувством юмора. Это нервное. И да, мне уже реально страшно и умирать не хотелось от слова «совсем».

В общем глядя на печально знакомого дылду, возбужденного от предвкушения грядущего шоу со мною в качестве примадонны, я всё больше убеждалась, что хеппи-энда не будет. По крайней мере для меня.

А дальше развивался классический сценарий. В мою камеру ввалились ещё двое здоровяков: Крат и какой-то новый детина. Видать Ларика решили больше ко мне не подпускать.

Я сидела на деревянном топчане, поджав под себя спутанные ноги — вообще-то было не жарко, да и сыро в этом подвале. Забыла упомянуть, что одета я была в рубашку, можно назвать ее туникой, так как длина была явно до середины бедра и довольно свободные штаны. Историю о том, как я пыталась со связанными руками и ногами справить нужду в оставленное в углу под эти цели ведро, я пожалуй опущу. Скажу одно, только филолог сможет так виртуозно сочетать не сочетаемое, рассказывая возможным слушателям о том, что и как готова сделать с ними и каким способом, за эти незабываемые минуты. Ну и йоги сдохли бы от зависти, если бы увидели те позы и скручивания, что мне пришлось принимать…

Сейчас я недобро исподлобья взирала на приближающиеся неприятности, сложив губы в презрительную ухмылку, похожую скорее на оскал. Короче, храбрилась как могла, и всячески давала понять, что просто так они меня отсюда не вытащат, благо сами напоили каким-то варевом, что вылечило тело. По крайней мере, чувствовала я себя здоровой. От понимания неизбежной смерти, внутри поднималась темная муть и желание хотя бы ранить напоследок врагов, чтобы не ушли безнаказанными, буквально начало печь доселе вовсе не кровожадную меня. Как говорится, если незаслуженно обвинили, так пойди и заслужи!

Кажется, до длинного начал доходить просчет с моим несвоевременным выздоровлением — стоило меня «оживить» перед самой казнью, ведь ещё долго была вялой. Он смачно сплюнул и заковыристо выругавшись, при этом помянув всех ведьм, их матерей (кстати, а те что, не ведьмы?), неких «ублюдочных колдунов» и, конечно же, снова пообещав, что если буду брыкаться, то сдохну изуродованной, храбро шагнул за спины своих подручных.