— Потусторонние? Где они? — спросил Шессхар и тоже принялся оглядываться.

— По ним ударили Колодцем памяти. Его не решались применять уже не знаю сколько веков. Наверное, они рассеялись…

Взгляд Шессхара остановился на разбросанных по полу предметах. А в следующий момент Илиана впервые увидела на его лице страх. Целый коктейль эмоций — ужас, непонимание, неверие, протест…

— Они рассеялись, — эхом повторил он и шагнул к предметам. — А материя осталась.

И замолчал, предоставляя Илиане и Астазару самим достраивать логические связи.

Химерник — создатель Потусторонних. Химерник, оказавшийся тем самым пленным магом. Химерник, оказавшийся вообще не Потусторонним, а просто сильным магом по имени Менерет, наверняка высококлассным жуликом, который нашел способ помочь тогдашнему императору избавиться от угрожающих ему магов. Просто заключил некий договор, по которому магия императорской власти утекала в подземную мастерскую. Скорее всего, надеялся поживиться этими силами, но сам угодил в ловушку собственных амбиций.

Не пакт, а договор. Просто договор.

И магия утекала не в мир Потусторонних, а в обычную мастерскую. Тогда это было привычным делом — обустраивать магические мастерские под землей, в глубоких подвалах.

Магия не могла утекать в мир Потусторонних. Потому что тогда не было никакого мира Потусторонних. И никаких Потусторонних.

А Менерет уже не смог никому рассказать правду, потому что его хитрость вскрылась, и его заточили в кандалы из иллюзий. Но это уже не помогло. Магия продолжала утекать. Проходила сквозь его тело, поддерживая в нем жизнь, и питала его мастерскую. И его созданий.

Которых он начал делать, только чтобы запечатать где-то излишек энергии.

Но магия — не лишенная памяти субстанция. И она запомнила алгоритм. Поэтому новые создания появлялись и после исчезновения создателя. А мастерская все раздувалась от магии, которой никто не управлял. Раздувалась и раздувалась, пока не превратилась в целый отдельный мирок.

Мир Потусторонних.

— Потусторонние — это предметы? Просто предметы, на основе которых Химерник когда-то начал делать магических големов? — полушепотом спросила Илиана. Хотя ей и так все стало ясно.

— Забавно, правда? — Шессхар присел на корточки возле медных бочонков, лампы и скамейки. Взял в руки лампу, повертел ее — блеснул потертый металл. Потом осторожно положил на пол, коснулся скамейки, покатал туда-сюда бочонок. Потом повернул голову к Илиане.

Лицо превратилось в застывшую маску. Трудно было сказать, что он чувствует. Что вообще мог чувствовать человек… или не человек… узнав, что человеческого в нем даже меньше, чем он думал? И что он, как и ему подобные, появился на свет по шаблону, созданному для хранения излишков магии?

Наверное, по тем временам это было изящное решение. Тогда ведь не делали резервуаров. Не умели. Это умение позже появилось у Потусторонних, и люди его переняли.

А за неимением артефактов-резервуаров Менерет попытался организовать энергию так, чтобы она ощущала себя человеком. Подарил сгустку магии жизнь и разум по человеческому образу и подобию. И магия больше не растекалась и не рассеивалась, потому что считала свою суть энергетического сгустка своим телом. Магические сгустки не могут держаться в воздухе просто так, поэтому за основу Менерет брал первые попавшиеся под руку вещи. Лампы, скамейки, бочонки из-под алхимических реактивов…

А потом его пленили, но магические потоки уже могли самоорганизовываться по заданному сценарию.

Илиана поняла, что мысли бегут по кругу, и сбилась. Потом представила себе процесс зарождения Потусторонних, и ее передернуло. Не от омерзения, а от внезапно охватившего ощущения холодной нечеловеческой жути.

— Если Колодец вернул их к изначальным предметам, — пробормотала Илиана, — почему не затронуло тебя? И меня? И как вообще…

Она покосилась на Астазара. Если Потусторонних рассеяли чары из Колодца памяти, а по людям ударил откат от артефакта, почему он уцелел? Император уже не человек? Но и не Потусторонний, наверное, если на него не подействовали чары, рассчитанные на Потусторонних.

— Меня, видно, потому, что я слишком очеловечился, — Шессхар провел ладонью по лицу, точно стирая безжизненную маску. Выражение осталось невеселым, но уже не так пугало. — А вас с Астазаром — потому что вас не создавали на основе предметов. Ваша основа — ваши собственные человеческие тела.

— Его величество стал Потусторонним?

— Да брось, — вмешался Астазар. — Хватит этого величества, знала бы ты, как оно мне опротивело. Ну да, я стал Потусторонним. План вообще был удачный, но мы и подумать не могли, что Феррен освободит пленника и случится это все, — он резким жестом обвел разоренный зал. — Хватит болтать, Шессхар! Ты можешь найти Химерника, пока он ничего не натворил?

— Нет, — кратко отозвался тот.

— Какого беса?

— А ты посмотри в окно. Мы все будем сидеть здесь, пока не закончится аномалия.

Аномалия?!

Илиана в три прыжка оказалась у окна. Выглянула, и на миг ей почудилось, что она висит вниз головой. Или не вниз… Висит на крючьях, подвешенная горизонтально. Или что выпила слишком много, да не вина, а чего-то покрепче.

Но она поморгала, осторожно повертела головой — и ничего не изменилось.

Сад перед дворцом стоял вертикально. Ему полагалось окружать здание, но сейчас он повернулся так, что Илиана словно видела его с высоты птичьего полета. Аккуратно отделанные дорожки, камни, фигурно подстриженные кусты, деревья в рабатках, цветущие клумбы. И огромная серая дыра там, где обычно располагался дворец.

Потому что аномалия вырвала дворец из положенного места. Оставалось только догадываться, как и где он висит.

Потом Илиана присмотрелась и поняла, что дело обстояло еще хуже.

Роскошные кроны деревьев и побеги кустов слегка обвисли вниз. Одни деревья выглядели, почти как обычно. Другие, плакучие, опустили все ветви, напоминая тряпочки, подвешенные на гвоздях. Это не дворец, а весь остальной мир встал на дыбы!

— Проклятье, — выдохнул Астазар. — Я не могу торчать здесь, пока это не прекратится! Кэрилена осталась в городе!

— И что? — мрачно ответил Шессхар. — Если она в помещении, ей ничего не угрожает. А если аномалия накрыла ее на улице, ты уже ничем не поможешь.

На мгновение показалось, что Астазар сейчас на него бросится. Но он не бросился, лишь зло выругался и с силой ударил кулаком в стену.

— Химернику, как я понимаю, аномалия не помешает творить все, что заблагорассудится? Смерть бесова, поверить не могу, что все это время у меня под носом сидел тот самый Химерник. Может, он соврал?

Илиана тихонько отошла в сторону, к лэю Меллеру. Перевернула преподавателя на спину, укладывая поудобнее, взяла за руку, отыскивая пульс. Сердце билось ровно и спокойно.

— Не соврал. Кроме Химерника, никто не может создавать порталы в человеческом мире, — сказал Шессхар. — У нас об этом многие знали… Никто не знал, что Химерник — на самом деле не бог, а обычный маг.

— Как тогда он создает порталы? — не выдержала Илиана.

— Понятия не имею, — буркнул Шессхар. — Мог обучиться каким-то чарам, до Первого пакта магия в мире людей позволяла больше. Может, в то время это было обычным умением. Может, порталы в мире Потусторонних стали возможны только потому, что он создавался на основе чар Химерника. Вобрал, рассыпься все прахом, умения Химерника и выстроил по ним свои законы.

Не оглядывайся, вспомнилось Илиане. Не оглядывайся, не засыпай, что упало — не поднимай, больше трех даров не принимай, больше трех блюд не ешь, обратно той же дорогой не возвращайся. Интересно, какие привычки Химерника легли в основу этих законов? Сейчас, наверное, не узнаешь. Когда-нибудь десятки научных трудов рассмотрят феномен мира Потусторонних и его создания со всех сторон. А пока…

— Когда закончится аномалия? Хоть примерно? — безнадежно спросил Астазар.

Шессхар пожал плечами.

— К утру маги придут в себя. Тогда можно попробовать стабилизировать энергетические потоки. Не знаю, что получится. У Потусторонних она началась неделю назад, если не больше.