Я плакала, уже ни на что не надеясь, но все равно не переставала упрямо отрицательно мотать головой.

- Вероника... Ника. Где же ты? Я чувствую ужас, я чувствую боль - где ты? Я уже несколько часов как очнулся - и зову тебя. Ты пропала. Где ты? Я не могу пробиться...

Сначала я подумала, что сошла с ума, что мне мерещится его голос. А потом я так обрадовалась - пусть даже и иллюзии того, что меня кто-то ищет, кто-то хочет защитить...

- Ричард! - закричала я вслух, впервые называя милорда по имени. - Я здесь! Я в Уголовной полиции.

- Это который Ричард-то? - поинтересовался старичок.

- Это который лорд Верд, - ответила я. - Сын императора.

- Знаю, что в Уголовной, - продолжал общаться со мной голос в моей голове. - Где именно? Милфорд здание обшаривает - тебя нет нигде.

- Вам рекомендуют сказать, где мы находимся, - впервые посмотрела я на старика.

Тот пошамкал ртом, очевидно, раздумывая, как ему выгоднее поступить.

- Ты ведь все равно бумаги подписывать не будешь?

- Теперь-то уж точно нет...

- Да можно было бы успеть, - с явной насмешкой посмотрел он на меня.

- Можно, - не стала спорить я. - Только вам оно зачем?

- И то верно, девочка... Только у лорда своего попросишь начальника для нас нормального.

- Попрошу, - согласилась я.

- Никуда не уходи, - распорядился он, закрывая за собой дверь.

Я не поняла, сколько прошло времени - много ли, мало ли - дверь опять открыли. Только на этот раз ее дернули с такой силой, что она жалобно закряхтела.

- Где она? - раздался крик. Затем ругань.

- Туточки, милорд, не извольте беспокоиться. Вот. В уголку.

- Где? - в пыточной было темно, а я лежала в самом дальнем углу - так что разглядеть меня, действительно, было сложно.

- Я здесь, милорд, - мне показалось важным подать голос.

- Да сделай посветлее, - раздался новый приказ.

Вспыхнул свет, показавшийся мне необычайно ярким. Я попыталась закрыть глаза руками.

- Вы тут что - все с ума посходили? - кто-то протопал, опустился ко мне, провел руками надо мной, почти касаясь. Меня окутывало теплом. Боль нехотя, но отступала.

Дальше опять шла ругань. К своему удивлению поняла, что матерится милорд Милфорд - а это был именно он - на русском.

- Одежду ей - быстро.

- Слушаюсь, милорд, - ответил палач. И быстро вышел.

- Хотя, нет. Наверное, ждать не стоит... Так обойдемся.

Милорд стряхнул плащ с себя, закутал меня - и поднял на руки.

- Поедем-ка домой. Там Рэ с ума сходит. На императора кричать изволил... Мне дуэлью грозил. Его силой в постели оставили.

Палач встретился нам уже на выходе из здания.

- Милорд, - радостно закричал он. - Вот.

И он стал тыкать в нас чем-то самого отвратительного вида.

- Вот, - показал он окровавленную тряпку, что была у него в правой руке. Это - платье госпожи.

- Так оно разрезанное!

- Так лекари спасали госпожу-то... Что ж им - шнуровку развязывать? Вот еще есть.

И он стал показывать второе.

- И оно в крови, - возмущенно объявил начальник контрразведки, разглядев одежду.

- Так женщину убили же. Тут еще дырка от удара кинжалом, - растерянно проговорил он.

Милорд Милфорд раздраженно что-то фыркнул - и пошел на выход, унося меня.

А меня пробило на истерический, непрекращающийся, дикий смех. И смеялась я, одновременно давясь слезами, пока начальник контрразведки не положил мне ладонь на лоб - и я провалилась куда-то в забытье.

- Мама! Маааа! - Паша звал меня, а я все никак очнуться не могла.

- Госпожа Вероника... - это был уже Рэм. - Надо уходить отсюда. Скрыться.

- Нас выследили? - я распахнула глаза и рывком села на кровати. Сердце бешено колотилось.

Голова загудела, тело заломило от боли. Я охнула.

Моя комната в поместье. Ночь. Ко мне пришли Пауль и Рэм.

- А почему ночью-то? - я стараюсь не стонать от боли, понимая, что это их расстроит.

- Мы сбежали, - опустил голову Павел.

- От нас изо всех сил скрывали, что с вами случилось. Про то, что милорд Верд болен, в Академии, конечно, знают. Но вот то, что на него покушались - нет, - злобно ответил Рэм.

- И про то, что тебя обвинили... тоже молчали.

- А кто же вас просветил?

- Маркиз Борнмут, - выплюнул это имя мой сын. Подумал и добавил. - Козел.

- Козел, - подтвердил Рэм, который вдруг согласился с Паулем. - Он с таким удовольствием рассказывал, что милорда Верда отравила собственная экономка, за что ее и забили насмерть.

Я почувствовала, как всем телом вздрогнул Павел.

- Мы дождались ночи - и удрали, - сказал он глухо.

- Потом пробрались сюда, в поместье, - перехватил его речь Рэм.

- Мам, как ты?

- Лучше, чем могло быть, - честно ответила я.

- Замечательно, - краешками губ улыбнулся Рэм. - Кажется, мы влезли в чью-то серьезную политическую игру... Кто-то пытается убрать милорда Верда.

- Надо делать ноги, - продолжил Паша. - Подальше отсюда.

- Вы сможете идти, госпожа Вероника?

- Подайте халат. Я попробую.

Пауль протянул мне одежду - я замоталась, спустила ноги на пол и, кряхтя, поднялась.

- Хорошо, - скомандовал герцог, - а теперь - несколько шагов.

Они стояли и смотрели, как я пытаюсь идти. Как у меня слезы наворачиваются на глаза.

- Проклятье, - выругался Рэм. - Я не такой сильный целитель, как мать. Я могу и не вытянуть ваше лечение...

- И что нам делать? - спросила я у сыновей.

- Я могу предложить не поступать сгоряча, - раздался голос от двери.

- Милорд Верд, - злобно улыбнулся Рэм, вытаскивая шпагу из ножен. Пауль повторил его движения.

Ноги у меня подкашивались, голова кружилась. Я со стоном схватилась за спинку кровати.

- Так. Достаточно, - недовольным взглядом окинул нашу живописную группу хозяин дома.

Молодых людей пришпилило на этот раз к стенкам - не к потолку - только шпаги зазвенели жалобно об пол. Меня лорд Верд подхватил на руки.

- Давайте выйдем из спальни - мне здесь не положено находиться. А поговорить надо.

- Дети, - попробовала вырваться я.

- С ними ничего не случиться, а нам надо поговорить спокойно. Пожалуйста. Десять минут. Потом я их отпущу.

- Хорошо, - кивнула я.

Милорд вынес меня из спальни в прилегающую к ней комнатку, выполняющую роль гостиной.

- Простите, что ворвался вот так - посредине ночи, - он усадил меня на диванчик. - Я почувствовал, что вы проснулись, испугались, а потом вам стало больно. И переполошился. Разрешите, я тоже присяду?

- Конечно.

Он подвинул себе кресло и уселся напротив меня.

- Вам не холодно?

- Нет. Каким образом вы чувствуете мой страх? Или мою боль?

- Сам точно не знаю, - быстро ответил хозяин дома - и я отчетливо поняла, что он лжет.

- И в тот момент, когда я была в пыточном подвале - вы меня тоже почувствовали?

- Да. Это был один из самых неприятных моментов в моей жизни... Если не самый. Я очнулся ближе к обеду. Отец был со мной... - в голосе его прозвучало бесконечное удивление.

- Да, - кивнула я. - Он был в поместье с ночи. Очень переживал.

- Я сказал, что вы для меня сделали. Я ведь, действительно все видел: и то, как вы старались меня спасти, и то, как вы сражались с этой тварью... А сам был беспомощным... Беспомощность - отвратительное чувство. И унизительное... Потом, когда я очнулся, меня пытались убедить, что вы сбежали.

- С чего это так решили?

- Я так понимаю, что никто не понял, куда вы делись. Слишком много народа было в доме: следователи, военные, маги, лекари, контрразведка, охрана императора...

- У семи нянек дитя без глазу, - проворчала я.

- Еще одна присказка вашей родины?

- Совершенно верно...

Он помолчал. Потом заговорил с явной неохотой:

- В конечном итоге, вас спас Вилли. Он видел, как вас увозили в экипаж. На рассвете. Он смог прорваться к Джону - и смог описать черную карету с решетками и мышиную форму.