Внезапно Лера выдаёт нечто, что моментально поселяет в моей душе некий кураж:
— Знаешь, я так жалею о тех 5-ти годах… А ещё у меня прям физическая потребность знать, каким ты был в 17 лет. Как бы мне хотелось увидеть твоё взросление, то, как ты из мальчика превращался в мужчину, как просыпалась твоя сексуальность. Ты же наверняка был красавцем, и девчонки бегали за тобой?
Ellie Goulding — How Long Will I Love You
Вот оно, думаю, момент истины! Или сейчас, или никогда! И я решаюсь:
— Ну, допустим, ты видела меня 17-летнего, почти уже 18-летнего…
Слежу за её реакцией, но чётко вижу, что никаких нужных мне ассоциаций её аналитический супермозг пока ещё не вывел.
Подумав, Лера выдаёт:
— На видео это не совсем то, и тебе там не 17, а 15 лет. Ты там мальчишка совсем.
Опа! Видео!? Мысль её ушла не туда. Уточняю:
— Ты видела меня не на видео…
Слежу за её глазами — ничего. Немного расстраиваюсь. Потом решаю переместить сознание моей жены в конкретную точку её прошлого: если уже и там цепочка не сложится, значит, не судьба!
— Ты ведь отдыхала в Крыму, примерно в 16 лет?
Медленно разворачивается, смотрит мне в глаза, и вот он кайф, которого я ждал целых 25 лет! В синих глазах отражается глубочайший рабочий процесс — все шестерёнки мозга задействованы, иногда мне даже кажется, что я слышу их поскрипывание! Точно также «шумно» думает и Соня, но зато какие мысли потом выдаёт! Лурдес так не умеет…
— Помнишь праздник Нептуна? Молодёжь таскалась в сетках по пляжу, изображая морских тварей. Это было на пляже санатория с огромным красивым садом… — подбрасываю побольше дров в топку её локомотива под названием «Воспоминания».
— Это был «Карасан»… — отзывается.
Чёрт возьми, помнит же! И меня тут же накрывает шквалом щенячьей радости…
— Да, точно «Карасан». Мы дурачились там, пьяные и счастливые. А потом пошли по побережью в сторону какой-то горы, за которой был дикий пляж, там ещё нудисты жили в палатках. И мы жгли там костры…
— Она называлась «Медведь гора»…
Я чётко вижу, как у моей жены наступает прозрение… Интересно, она меня уже вспомнила, или гадает, откуда я знаю эти милые подробности её прошлого, никак не связанные со мной?
— Ты был среди них?
О Боже! Вот оно!
— Да, я был там.
И моя жена зависает… Смотрит мне в глаза, и то, что я вижу в её взгляде, переполняет мою душу такими живыми и острыми эмоциями, какие бывают только в юности… Моё сердце точно решило, что ему 17 — вот-вот выпрыгнет из груди, счастливое, что наконец-то открылось, призналось…
А у Леры тем временем глубоководное погружение, мне кажется, я вижу даже, как мелькают в её глазах кадры прошлого, как достаёт она из самых дальних уголков памяти давно забытые события, как отряхивает с них пыль двух с половиной десятилетий, сопоставляет факты, выводит зависимости, чтобы всё понять и спросить:
— Это был ты? Твоя рука вытащила меня тогда?
Я молчу, потому что не в силах говорить.
— Так это был ты?! А ты… ты знал всё это время и ни разу мне не сказал?
— Я всё ждал, когда же ты сама вспомнишь, — признаюсь.
— Скажи честно, ты заметил меня тогда? Обратил на меня внимание?
В это мгновение мне кажется, будто моё сердце сейчас вот-вот разорвётся, разлетится на клочки, рассыплется в пыль от переполняющих эмоций…
Да влюбился я в тебя, глупая моя девочка! Влюбился без памяти, влюбился, не сказав тебе ни единого слова, влюбился так, что спать не мог, есть не мог, потерял интерес ко всему, что окружало, не мог даже видеть других девушек, не говоря уже о чём-то большем. Заболел тобой так, что последствия остались на всю жизнь в виде хронического синдрома под названием «Любовь», ты снишься мне почти каждую ночь, и ты единственная, кого я видел во сне…
John Farnham — You're the Voice
Мне 17 лет, почти 18, я пребываю в состоянии полного офигевания от свободы и доступности удовольствий, у меня миллионы наличных и никакого контроля. Я попробовал уже всё, что можно попробовать, я видел страны, города, видел людей, обрёл десятки друзей и подруг…
Девушки… женщины…
«Секс, секс, как это мило! Секс, секс без перерыва!» — в ушах до сих пор орёт заслушанная до тошноты хитовая песня местной популярной группы.
Прошлая ночь, как и две предыдущие прошли в одном из клубов ночной Ялты, мой день начался в «апартаментах», которые едва тянули на мало-мальски приличный европейский номер, и утром, на трезвую голову, меня тошнило то ли от безобразных малиновых штор на фоне салатовых стен, то ли от количества выпитого накануне. Я уже успел попробовать и кокс и героин, не говоря уже обо всём остальном, что полегче, но мне хватает ума понимать, что делать из этого систему не стоит.
Я выгляжу старше своих лет, так, впрочем, было всегда, и люди воспринимают меня серьёзнее, чем следовало бы. Точно так же серьёзно отнеслись ко мне две девушки, разделившие сегодня со мной постель, одна из которых замужем, а вторая, хоть и холостая, но объективно лет на 10 старше меня. Накануне вечером она была на нерве, порываясь уйти и оставить моё тело на съедение своей более раскованной замужней подруге.
— Just have fun![1] — пищит ей в ухо подружка, копируя меня.
Да, их обеих, и не только, восхищает моя манера местами переходить на английский, они находят забавным мой недостаток молодёжных слов и выражений, всё время повторяя, как я крут…
Я не сильно вникаю, в чём именно моя крутизна, но вру им, что мне 23, они проглатывают эту ложь и не давятся. Сейчас я думаю, что две 27-летние женщины не могли не знать разницу в поведении юного парня и молодого мужчины. Определённо им нравилась моя ложь.
Утро, начавшееся с головной боли и поиска вновь приобретённых друзей по остальным комнатам отеля, продолжилось на моей достаточно вместительной яхте, где меня ждала разъярённая, как чёрт, Кристен и аспирин.
Кристен… Я знаю. Всё знаю и всё вижу, и её взгляды, и её томные вздохи, и демонстративно-собственнические жесты. Мы давние друзья, и я иногда даже сомневаюсь в том, чья дружба мне дороже: её или Марка. Но то, как изменилось её поведение в последнее время, особенно после того, как наш «дружеский секс» приобрёл пугающую регулярность, меня уже серьёзно напрягает. Я не желаю никому принадлежать, я не способен любить. Любовь — зло. Разрушающая стихия, ураган, торнадо, сносящий всё на своём пути — из истории с Офелией я извлёк уроки. Я не хочу любить. Любовь не для меня. Кристен всё это знает, я говорил ей и не раз, но своих ожиданий на мой счёт не прячет и не меняет. И этот сегодняшний мой загул с двумя русскими — мой реверанс в её сторону. Нельзя чтоб она привыкала ко мне, нельзя чтоб всерьёз рассчитывала на меня. Конечно, не стоило её брать с собой, но Марка ангажировали родители на всё лето присматривать за племянницей, а одному ехать в путешествие не хотелось. Поэтому Кристен. Кто знал, что подруге вздумается вообразить себе какую-то романтику и мечтать о свадьбе?
Поэтому раз за разом доказываю ей обратное: я — лёгкий мальчик на один вечер, в редком случае на одну ночь, потому что спать (в прямом смысле этого слова) с посторонними не привык и всё ещё люблю возвращаться в свою постельку… А в моей постельке сплю только я и никого более.
— Сегодня праздник, ты в курсе? — в её голосе обида, негодование, почти ненависть за предательство, которого не было, и надежда, что всё ещё можно вернуть то, чего тоже не было.
— Что за праздник?
— День Нептуна!
— Это ещё что? — вяло интересуюсь.
— Сама не знаю. Жанна сказала — крутой праздник.
French Montana — Unforgettable ft. Swae Lee
Жанна — одна из немногих, кто в нашей компании более-менее вразумительно говорит по-английски, и я счастлив, что у Кристен есть, по крайней мере, с кем поговорить, пока я преподаю ей свои уроки.
