Сценарий оправдался лишь на треть задуманного плана. Плыть песчинкой не удалось. Он медленно падал, и лица солдат сначала были видны (они безэмоционально наблюдали за падением), а потом превратились в размытые пятна. Со всех сторон потянулись вверх неровные камни, с выступами, за которые могли зацепиться только червяки или личинки больших мух. Виталик нежно гладил эти выступы пальцем, и кожа чувствовала шершавость камня.

Страха не было. Сознание скорее переполняло удивление. Рядом забила крыльями птица, и она превратилась в Джо. Тело женщины украшали разноцветные перья. И на какой-то миг показалось, что он на театральном выступлении. И он снова кадет, хлопает в ладоши и во все глаза смотрит на свою учительницу системного языка, которая чувствовала себя на сцене, так же уверено, как и на уроке перед виртуальной доской. Ух, ты! Да её телодвижения могут свести с ума кого угодно. Может, это и есть любовь? Рядом в креслах сидят бесконечные ряды курсантов и они думают так же. Виталик косит глазами – на лицах у многих безнадежный восторг. Но не у него. Кадет привык добиваться поставленных целей перед собой.

-  Почему ты не летишь? - спросила она и принялась балансировать крыльями, играя на свету переливами перьев. Виталик не ответил - ему было слишком хорошо.

-  Ты ведь разобьёшься, - напомнила Джо и чирикнула.

-  Я не умею, - просто ответил и попытался разглядеть небо. От усердия рот приоткрылся.

-  Но ты же ученик Бога. Лети!

Виталик отрицательно вяло покачал головой. Что за глупость? Какой он «ученик Бога»? Так, золотая молодежь. Элита корпуса. Гордость армии. Надежда нации. Герой.

-  Лети или упадешь! Лети!!

Виталик дернул веком и открыл глаза, просыпаясь. Пальцы врача убрались, зацепляя ресницы. Фонарик потух. Ослепленный зрачок фокусировался на окружающих предметах. Завращался. Врач молча продолжал обследование.

-  Док… Что со мной делали? – с трудом произнесли слова запекшиеся губы. Очень хотелось пить. И остановить вращающийся мир.

-  Жалобы есть?

-  Сухость. Озноб. Вялость. Тошнота. Упадок сил. Мне кажется, что я умер. Тело со всем не чувствую.

-  Хорошо, - удовлетворенно сказал врач.

-  Да? – искренне удивился.

- Значит живой.

- Я знаю, что такое «живой». Сейчас совершенно другое состояние. Незнакомое. Мне бы шампанского. Бутылку.

-  Еще какие пожелания? Вас оперировали. Удалили правое яичко. Селезеночку заменили. Косточки некоторые восстановили. Не скажу, что было трудно, но пришлось приложить некоторые усилия. И повозиться. Общее состояние удовлетворительное. На вас все быстро восстанавливается. Похвальная регенерация тканей. Приятно видеть. Всем бы так. Хороший уровень. Подвергались в раннем детстве обработке? Космонавт что ли? Согните ногу в колене. Так. - Врач помог, резко сгибая ногу в оранжевой штанине. - Хорошо. Очень хорошо.

- Что-что удалили?? Давно я здесь? – Костров попытался осмотреться. Не получилось.

- Двадцать один день искусственной комы. Стандарт.

- И меня, что?? Никто не ищет??

- Успокойтесь. Вас уже нашли. Думаете, почему вы здесь? Через полчаса следователь приступит к своей работе. Желаю удачи.

Врач поднялся с кровати и шагнул к прутьям. Охранник выпустил его. Проём закрылся. Тесная каморка: койка, стул, единый со столиком, унитаз черного цвета - вот и вся меблировка Личных вещей нет. Стены голые, холодные. Напротив, проема, закрытого толстыми прутьями, пластик экрана на половину стены. Он за головой и надо найти в себе силы, чтобы подняться и видеть следователя. Сил нет. Но может они появятся через тридцать минут, когда начнется допрос? Костров представил, как экран вспыхнет, на нем возникнет суровое лицо и безжалостный голос будет чеканить вопросы, не дожидаясь ответов, ведь они не очень то и нужны и мало кого интересуют.

Прикрыв глаза, расслабился, и тут же очнулся от легкого прикосновения. Немой био кинул на грудь маску, кивнул поверх головы в сторону экрана и вышел, предварительно подозрительно посмотрев по углам. Киборги четко выполняли вои функции. Интересно, они быстро ломаются?

Разбитое лицо не беспокоило. Оно умерло. Являлось отдельной частью тела. Инородным компонентом, состоящее из лоскутов сшитой кожи и, очищенных от осколков, костей. А может, на лице сидела большая жаба. Её брюхо охлаждало нос, не давая равномерно дышать. Одно успокаивало: три недели назад всё было намного хуже. Просто так в кому не положат.

Как бы там ни было, Виталик передвинул маску с груди на лицо. Покосился на два приспособлениями для связи: слуха и речи.

Датчики среагировали, находя каналы, друг друга и экран вспыхнул, матово переливаясь. Костров почувствовал его тепло затылком. Надо встать, развернуться и увидеть следователя. Моргнул глазами и тот час появилась картинка. Вот для чего маска – гуманное общество предусмотрело всё - лежи себе и участвуешь в судебном процессе. Классная передача. Жаль, что ты в ней главное лицо. В офисном кабинете за столом из черного дерева сидел негр в темной форме без знаков различия. Неестественный свет отразился на полированной поверхности стола и коже офицера одинаковым бликом. Поиграл и замер в углу стола. Следователь выглядел мистически и устрашающе, словно картинка из учебника по судебной психологии.

Он выдержал паузу, наслаждаясь эффектом, наверное, это был его любимый момент или кульминационный, посмотрел на Виталика и нервно скривил губ.

-  Лежишь, - сказал следователь, и голос его разорвался в черепной коробке гранатой, до звона в барабанной перепонке.

 Виталик вздрогнул, а садист наконец-то расслабился, увидев результат после постановочного действия. Психологическая атака началась успешно.

К совершенству техники нельзя привыкнуть - за пределами маски не раздалось ни звука, экран погас и остался мертвым пустым пластиком, а между двумя людьми установилась связь. И кто-то уверенно начал лидировать в отношениях.

-  Притворяешься, - сделал вывод негр. – Давно?

- Всю жизнь.

- Вот как? – удивился следователь, скосил глаза куда-то в сторону. Расслабился. – Язвишь. Знаешь, что мне нравится в моей работе? Смотреть вот на таких раздавленных героев. Все вы на одно лицо.

 Он всё знал. В его кабинете было с десяток мониторов, которые тестировали и сканировали обвиняемого, выискивая из самых темных уголков души тайные помыслы.

- Играешь по своим правилам. Но скоро финал. Твоё дело очень легкое. Не уже ли ты не понимаешь? На что-то надеешься? На что? У тебя есть высокопоставленные друзья? Кто? Адреса.

-  Адреса… - эхом отозвался свой голос в голове, а разбитый рот с трудом выговорил слово в слух. Вязкое и противное на вкус.

Негр загорячился:

- Ты же бывший офицер! Солдат! Всю жизнь в армии. В космосе!! Очнись и начни сотрудничать!!

Костров промолчал. Как это он бывший офицер? Когда?

- Чистосердечное признание смягчит приговор. Понимаешь? Сейчас твоя дальнейшая судьба в твоих руках! Подумай. И начни уже говорить.

- Мне не в чем, признаться. Мне, нечего сказать.

- Правда?

Костров промолчал. Следователь вздохнул.

-Ты в самом деле считаешь, что невиновен? Но следствие, так не считает. Почему ты не хочешь признаться в том, что ты убил девять человек? Это же массовое убийство!  Истребил всю экспедицию! Экспедицию государственных служащих. Представляешь?! Молодец! Кому это понравится. Кому?

Следователь задавал вопросы. Как всегда. Ему был важен сам процесс.  Он сыпал и сыпал фразами, но ответы ему были не интересны.

Скользкий лейтенант не хотел признать вину.

-  Я их не убивал…Я не понимаю, что вы от меня хотите.

- Признания! А, кто убивал? Кто? Имена. Адреса. Где они живут? Сколько членов банды? Кто главный?!  Где, и, как вы познакомились? Сколько их? Были ли среди них женщины?

-  Среди кого? Какие женщины. Ничего не понимаю. - Голова от вопросов пухла и Виталик начинал путаться. Впрочем, реакция у заключенного, как у всех.

-  Из какого типа оружия ты стрелял? Когда ты предпочитал совершать убийства? Время суток. Мне интересны минуты! С кого начал? Время суток? Как звали твою бабушку?  Кто тебе помогал? Пользовался ли ты био? Как ты относишься к биотехнике? Ты их ненавидишь или считаешь рабами человечества? Ты тоже сторонник движения по защите прав биотехники? Имя бабушки!! Скажи мне имя бабушки!!