Несмешными казались глаза. Они смотрели сквозь прозрачный пластик маски, и в них застыла адская боль, приправленная доброй порцией острой ненависти.

Безумие.

Вот как, это называлось.

Старик, присяжные и следователь смотрели на осужденного, закрывшись в душной, полутемной лаборатории. На каждого вершителя закона приходилось по несколько мониторов. Некоторые присяжные, неотрывно и методично посылали запросы, сверялись с полученными данными, анализировали, что-то синтезировали и совещались, как с компьютером, так и с соседями. Работа кипела. Ничто не могло остановить справедливый судебный процесс. Обвинитель и судья наблюдали за суетливостью «независимых» подчиненных.

-  Что-то не так, - проворчал старик. – Почему нет связи со второй экспедицией? И данные вашей техники какие-то двоякие. Всё на грани. Нет четких подтверждающих линий.

- Цкку же!! Новое месторождение. Что непонятного? Теперь всё секретно в тройне. Да, успокойся ты. Ерунда! Я его насквозь вижу, - ответил негр. - Иногда в наших проверенных кадрах происходит сбой. Тогда наступает наша очередь: приходится чистить армию. Не понимаю, как такие факты происходят! Постоянный медицинский контроль, восстановление психики после полетов, льготы в налогообложении, за коммунальные тарифы не платят и всё равно. Бац! И ещё один сбился с курса…

-  Жалеешь парня, но просишь смертный приговор? Странно. Противоречие. Может быть пора на пенсию?

-  Какая пенсия? - обиделся следователь. - Перед нами исключение. Этого, - кивок на монитор, - не исправишь. В него вселился агрессор. Дух разрушения. Жалко не психопата, - снова энергичный кивок, - жалко нас. Куда мы катимся?

-  Демагогия, - сурово сказал судья.

-  Философия! - возразил негр.

-  А, что если через четыре месяца прибудут сведенья и станет ясно, что он не убивал экспедицию?

-  Сделаем из него еще раз героя. Но теперь уже посмертно. Смертная казнь… Разве мало того, что есть? Крупное хищение? Смерть офицера Второго отдела? Терроризм?..

-  Да, - пробормотал судья и задумался. - Ты и раньше подставлял обвиняемых. Не верю я твоим соплякам из Второго отдела. Политика что ли замешана? Новое месторождение цкку, говорите. Чего темнишь. Кого представляешь? Самого? Я, что буду с этого иметь? Какой процент?

-  Не понимаю о чем вы. Не верите моим офицерам? Пропустим через детекторы? Или для вас слова офицеров Второго отдела пустой звук? – сурово предложил следователь, внутренне холодея, но, всё обошлось, старик в самый последний момент испугался. Как всегда.

-  Лишнее. Но я против смертного приговора. Не надо забывать, что этот агрессивный психопат, высококвалифицированный специалист - штурман со стажем. Да у него вместо мозга – компьютер! Сколько денег государство потратило на его образование и содержание? Кто это считал? Перед нами непросто свихнувшийся пехотный офицер. Вот в чем вопрос. Да, во всем этом есть и наша ошибка - не досмотрели, не уберегли, не подсказали, вовремя не вмешались, - теперь уже все присяжные слушали старого судью, - система может дать ему второй шанс. Система переработает его и сделает вновь человеком. Он нужен системе, как и она нужна ему. И кажется, я знаю, где он станет востребованным на все сто процентов. Да? - спросил судья, поднимая мохнатые брови на лбу к верху. Взгляд выцветших глаз был направлен на офицера, военного присяжного. Капитан подорвался с места, рявкнул:

-  Так точно, сэр! Там нужны напористые парни! Агрессивность то же пригодится.

-  Что касается наказания, - судья сделал паузу, - то оно будет, как всегда справедливым, законным и выражающим волю государства. Я думаю, что три пожизненных срока - это оптимальное решение нашего вопроса. А уж, сколько он протянет!! - старик пожал плечом, -  решать не нам, а Богу.

-  В шестнадцатой команде долго не живут, - дружелюбно сказал капитан своему соседу, представляющего интересы гражданского общества.

- Лучше бы его сразу пристрелить, - пробормотал обвинитель, - так намного гуманнее

Кто-то тревожно вздохнул…

Комфортность закончилась на челноке, который доставил на огромную базу. Стоило только покинуть его и оказаться в переходнике, исчезла и вся яркая палитра. Чужие цвета навалились, давя психику.

Пока ничего не говорило о том, что новый корабль был инертной единицей, способной быть автономной, иметь свой внутренний мир, примитивный электронный разум. Хотя они уже и находились в открытом космосе, жизнь словно остановилась – корабль принимал новых жильцов и процедура затягивалась – заключенные прибывали, не иссекая в своем потоке. Большую кастрюлю с выпуклой крышкой - вот, что представлял собой тюремный «лайнер» для перевозки заключенных. Но никто, кроме Кострова, не знал модификацию корабля и не догадывался о размерах тюремной базы. Виталик сомневался, что и охрана знает истину.  Унылый серый цвет издалека бросался в глаза. А заключенные, которые еще не давно считали, что челнок – единственное транспортное средство для их перевозки, замеченное на космодроме сквозь смотровые щели машин, тревожно молчали, шагая в неизвестность по бесконечным коридорам огромной базы. Теперь они уже не выли, выражая то ли бурный восторг, то ли животный ужас. Их новый дом пугал.

Но это был еще не дом. Не могла же быть транспортная база не предназначенная для перевозки людей домом. Никак не могла. Костров знал. И мрачнел.

Погрузка в челнок произошла быстро. Охранники выстроились в живой коридор и выполнили свою любимую работу на совесть: обыскивали перед полетом заключенных. Воздух прорезали короткие вскрики, гудение сканеров, хриплые команды. В нескольких метрах от цепей стояла группа из четырех человек, в штатском. Цепкие взгляды контролировали погрузку, следили за порядком. Для надежности и убедительности, в руках   избранных покоились тяжелые лучеметы и, хоть стволы оружия смотрели вниз, охранники из живого персонала, непроизвольно кивали друг другу, предупреждая о возможной опасности.

Никто не решился на бунт.

Кострова подхватили подмышки, помогли с подножки спуститься на землю. Глаза щурились от раннего яркого солнца. С удовольствием вдохнул в себя знакомые запахи космодрома. И заторопился, подгоняемый криками, к живому коридору надсмотрщиков. Быстро препятствие преодолеть не получилось. Иногда, приходилось делать остановки, для того чтобы кто-нибудь засунул пальцы в рот, ощупал уши, похлопал по голову черепу, сунул сканер между ног. Не помнил, как забежал в челнок. Его передавали из рук в руки, поддерживали, контролировали, чтобы не упал и, прежде временно, не свернул себе шею.

Теперь всё изменилось. На базе жесткий контроль исчез. Очень редко заключенного сопровождали два охранника. Как его, например. Чаще попадались цепочки заключенных прикованных к киборгу.

Кованные ботинки, стуча по железным перекладинам, гулко отзывались под потолком. Внизу, под решеткой пола, было видно, как копошатся заключенные. Неизбежность приближалась с каждым шагом. Среди оранжевого потока мелькали островки серого цвета. Однако основная масса представляла из себя опытных и закоренелых рецидивистов. Особые образцы валились на пол и заковывались в дополнительные наручники. Для других делали исключение и окутывали общей цепью.

Кострова скинули с мостика и опять заботливые руки охранников, теперь уже био, подхватили его и не дали себя изувечить. Впрочем, подняться тоже не дали. Киборги не церемонились. Схватили за ноги и проворно потащили к нужному месту, мало заботясь о том, что заключенный подгибает всякий раз голову, чтобы не стереть кожу на черепе об стальные заклёпки пола. Встать на ноги не удалось и позже. Бросил в кучу заключенных и приказали лежать.  Виталик успел заметить цепкие проверяющие взгляды новых «друзей». Киборги отнеслись к нему с должным уважением и, заковав ноги, проверив шарнирное кольцо, ушли к исходному месту. Ловить с моста новенького. Ритуал? Скорее мера предосторожности – до мостков не допрыгнуть, как не старайся.