Виталик перевел дыхание. Стал медленно вертеть головой, осматриваясь по сторонам. Неприятно чесалось плечо от уколов. В голове стоял гул. Наркотические прививки не прошли и тело по-прежнему находилось в легкой прострации. В легкой заторможенности. Порой мир начинал крутиться перед глазами и уже иногда не казался таким безобразным. Радуга проступала сквозь унылые цвета.

Прислушался. Не показалось. Характерный шелест подсказал, что трюм закрывается. Чуть позже увидели и другие. Створки наползли друг на друга, по методу лепестков цветка, перекрывая проходы коридоров шлюзов. Био опустили искусственную стену. Помещение стало закрытым. Стена сползла сверху вниз и гидравлика цокая, запела. Конечно, только для бывшего штурмана – перезвон отозвался в голове привычным набором звуков. Для остальных скрежет запилил по психике. Это был второй звук, которая издала механика. Люди заволновались… Основная масса всколыхнулась, приходя в движение. Прививки начинали действовать, людское море двигалось заторможено. С ужасом заглядывая друг друга в глаза, требуя в немом порыве объяснений. Какое-то меньшинство из всех заключенных оставались в спокойном состоянии, понимая, что до настоящего полета времени несоизмеримо много. К ним относился и Костров.

На смотровом мостике прохаживалось до двух десятков био. На одно лицо, одного роста, в одной легкой форме - они не внушали опасения, но это являлось обманом. В новом мире получить сострадание на человеческие эмоции можно было от каменной стены, но не от неживого представителя закона. На вялые беспорядки они отреагировали немедленно, стоило только кому-то вскрикнуть и зашуметь: трое спрыгнуло вниз и принялось раздавать направо и налево удары палок, разряжая ток о неспокойные головы. Так как они выбрали три направления, то заключенные быстро успокоились. Порядок постепенно восстанавливался.

Виталик не терял времени. Он восстановил схему базы в мозгу и теперь сравнивал изменения. Их много, кое-что понятно и он смог безошибочно определить, где из трюма главный выход на палубы корабля, где запасные, а которые просто ведут в тупик или в неизвестные зоны. Отметил факты про себя и зафиксировал, сам не понимая к чему, подчиняясь привычки интересоваться всем. Одно насторожило особо. Винтовая лестница упиралась в шлюзное отверстие на расстоянии сорока метров, почти под самым потолком. Три часовых, вооруженные лучеметами, стояли на посту и, как недоступные Боги, взирали вниз на копошение оранжевых червей.

Костров лег и сквозь щелки глаз стал наблюдать за верхом. К чему такая охрана. К чему они перекрывают доступ. Что за аварийный выход, который не перекрыт с остальными. Три тяжелые армейские винтовки. Киборги или люди? В легкой скрытой защите. Способная выдержать перегрузки и открытый космос. Странно. Много вопросов. Спать. Как хочется спать и не думать. Сознание стало уходить. Тут же расслабленное тело атаковала дремота. Глаза замигали, борясь с тяжелыми веками, и с каждым разом разлепить их становилось проблематичней. Сон уверенно завоевывал сознание, соблазняя дух эфирными наваждениями и, уставший мозг, с готовностью поддался соблазну, выключая тренированную волю.

Открыв глаза, первым делом подумал, что не спал. Знакомое чувство. Бывает такое. Закрыл, открыл глаза и точно будто и не спал. Поразила непривычная тишина. Приподняв голову, увидел на мосту псевдолюдей охранников. Ни одного движения. Заключенные спали, разметавшись в немыслимые позах, видя в тяжелые сны и мало походя на живых.

Костров убрал ноги соседа с груди и сел, прислушиваясь к кораблю. Хотелось пить. Киборги смотрели на него и, если бы могли проявлять эмоции, удивились. Виталик хмурился, пытаясь сосредоточиться, но проклятая голова не хотела работать, а мысли соединяться в четкую формулу и давать полезную, а главное правильную информацию. Казалось, они жили отдельно друг от друга и им такая беспечность нравилась. Мигнул, наверное, перезагружаясь. Стало немного полегче.

Голова отяжелела после сна, стала клониться набок и, в какой-то миг показалось, что сейчас оторвется и упадет с шеи на пол. Ей хотелось упасть и разбиться, как тыкве, с легкой грацией и мягким шлепком разбросать по полу семечки-мозги. Мысль привела в полный ужас нервную систему. Правое плечо сократившись, неестественно дернулось. Пытаясь отогнать наваждение, стал трясти головой. Очнулся и стал приходить в себя. Словно попил кофейку или хлебнул добрый глоток шампанского.

Вокруг просыпались люди. Они сипели, зевали, звучно выпускали газы и недовольно осматривали соседей.

Парень, чьи ноги покоились минуту назад на груди, проснулся. Открыв глаза, он полежал прислушиваясь, посмотрел с интересом на трясущего головой Кострова и сказал:

-  Пытаешься стряхнуть голову с шеи? У меня тоже такое было. Два раза. Постой ка. О, да мы летим… - голос его дрогнул: в фразе слышались нотки удивления, смешанные с искренним ошеломлением. – Передвижная тюрьма что ли? Что-то непохоже. Где камеры? Не пойму. - Виталик перестал трясти головой, прислушиваясь к чужому голосу.

Вот оно что! Мозг ожил, мысли запульсировали, запускаюсь в работу, строясь в схему, и, вырабатывая сложный план. Из груди вырвался облегченный вздох. «Не смог сразу сообразить! Чуть с ума не со шел!»

-  Джим!! Ты меня всего уделал своей блевотиной! - донеслось до уха проклятия соседа. Виталик искоса посмотрел на него. Выглядел парень лет на пять постарше. У угла рта залегли глубокие морщины. Неприметная светлая щетина покрывала щеки. Самое поразительное то, что парень имел короткие волосы на голове. С левой стороны затылка белел клок седых волос. Оранжевый комбинезон несколько засолился от грязи и уделан засохшими остатками пищи. Именно они привели в неистовство парня. Джим, кому предназначалась ругань, выглядел слишком юным, чтобы находиться в одной компании с рецидивистами. Серая тюремная одежда на нем висела, как на пугале. Казалось, что тело состоит из острых углов. Паренек сильно дрожал и то и дело поправлял очки в стальной оправе. По форме круглая, она не казалась большой, но всё равно почему-то часто съезжала с переносицы носа на кончик.

Заключенные были слишком заняты своими проблемами, чтобы обратить внимание на Кострова.

-  Блевотина то засохла! Клея что ли наелся перед полетом?! Лопоухий!

-  Седой, мы в космосе?.. Я ведь в первый раз лечу… Я, честное слово, никогда не был в космосе в полете. Не думал, что так всё просто. Думал, как в кино.  Давай, помогу.

-  Сиди уж, первопроходец. На тебя страшно смотреть. Замерз? Взбодрись. Скоро кормить будут. Ловко они всех в «сон» положили. Знакомьтесь: тюремный анабиоз. Поздравляю, теперь ты - коматозник.

-  Еда…Это хорошо.  А когда есть дадут, Седой?

-  Скоро, Джим. Нажремся от пуза. Вот посмотришь. В космосе кормят, как в столовке, где есть шикарный шведский стол.

Костров отрешенно посмотрел на свои ноги и сообразил, что оковы пропали. Глаза заблуждали. Взгляд долго не мог ни на чем зацепиться, пока не остановился на сетки, натянутой под мостом. Для чего - сообразить не смог. Думая, над этой глобальной проблемой, не сразу засек оживление, которое волной пошло по заключенным. С верху по трапу спускались четыре человека. Одеты одинаково: в шорты и в футболки темно-зеленого цвета.  В одной руке каждый из них держал лучемет, в другой пакет.

-  Начальство, Джим. Потом кормежка. Всегда так, увидишь. Держись меня и не прогадаешь, - сказал Седой и скривился, когда в последний раз проводил ладошкой по плечу. Вряд ли грязи от этого стало меньше. Био замерли в почетном карауле, превращаясь в идеальных солдат. Надменные лица офицеров не предвещали хороших новостей, но может быть удастся понять из разговора о конечной цели полета, об условиях содержания, характере работы, в каком направлении прогрессирует тюрьма. Боясь пропустить что-нибудь важное, поддался вперед всем телом. Напряг слух, досадуя на волнения и переговоры вокруг. По мере того, как четверка лидеров приближалась к мосту, шелест голосов смолкал и последние ступени трапа, вооруженные люди прошли под гробовое молчание.