– Но на нее не рассчитывать?

– Конечно. Просто принимать, как маленький дополнительный отряд. Который в нужный момент может даже переломить ситуацию.

– Какая-то мистика?! – с сомнением спросил Ринат, вспоминая Улема. Не только у того была голова, оказывается, повернута.

– Именно. Все мы чуть-чуть мистификаторы и суеверные дураки. Но самый большой мистификатор – это Улем.

Ринат усмехнулся и спросил, почему тот так думает.

– Представляешь, он удачлив. У него все идет по плану, он, можно сказать, более чем удачлив, и вдруг все эти его талисманы, карты Таро, люди, приносящие удачу… Смешно.

– Но ведь действенно? – спросил Ринат, тоже посмеявшись.

– Тут никогда не ясно. Это действенно или просто так сложилась жизнь. Оттого и мистика. А если бы все это было понятно, тогда это была бы наука…

Он снова взялся за книжку, а Ринат, спрыгнув с грузовика, направился вдоль ползущих колонн к машине штаба.

Его поприветствовали и доложили о прогнозах:

– Есть мнение, что мы вступаем в полосу бескормицы. Это еще не проверено, но первый же поселок докажет или опровергнет эту мысль.

– С чего она?

– Да хотя бы и с этих наших замоченных друзей. Поисковый отряд, а шел пустым. Даже питание для бойцов было минимальным. А если анализировать по-другому, то именно здесь до отсечения водой проходил путь миграции. Из Питера. Понятно, что эти миллионы обглодали все на своем пути.

– И что предлагаете?

Мужик, исполняющий роль начальника штаба и заместителя командира, сказал сурово:

– Снижать пайки. Пока на треть. Потом, по мере углубления, наполовину. У нас более пятисот бойцов и обеспечивающих… или надо поворачивать, или надо снижать пайки.

– Тогда пойду к кухне и отъемся заранее, – пошутил Ринат, и начальник штаба только головой покачал. Он был серьезным воякой и не понимал детского отношения к грядущему этого сопляка.

Ринат, направляясь действительно к плетущейся в конце строя кухне, подумал, что начинает заболевать несерьезностью командира. Это его насмешило, и солдаты, кто из грузовиков, кто из пешего строя, смотрели на него, удивляясь его улыбчивости. Хотя… чего там удивляться? Он выиграл бой, не потеряв ни одного, они идут к рубежам врага, где будет место и повод подраться и подучиться. А что пайки снижать, так Улем обещал обоз выслать с пополнением. Так что жизнь прекрасна!

В машине, тянущей кухню, он сцепился языками с девчонками, что из вольных снайперов перевелись к ним в поварята. Собственно, тут им и место. И народ, глядя на них, настроение поднимает, и те вроде пока еще никого не отравили. А уж повар, так тот просто изтрахался со старшей. Честно, несмотря на ждущую дома Ленку, Ринат и сам был не прочь и оттого повадился на кухню обедать и ужинать не с бойцами, а после. Бойцы его понимали и только посмеивались. Хотя были и злые языки, что говорили о Ринате как о променявшем процесс становления командиром на процесс покрытия потом.

Потрепавшись почти полчаса с младшей, ему импонировавшей, Ринат решил возвращаться. В его машине командир откровенно спал. Приоткрыв глаз на поднявшегося на борт Рината, он снова закрыл его. Ринат взял книжку, что до этого читал командир, и, прочитав название, был несколько удивлен. Ницше «Так говорил Заратустра». Зачитался он не на шутку. Читая, как сказку, он только хмыкал в том или ином месте.

Время текло медленно и тягуче. Только вечерний привал и ужин помогли немного убить его. На привале в который раз обсуждали последний бой, в котором их новый командир проявил себя как человек, не любящий моря крови своих бойцов. Что бы о нем раньше ни говорили…

Тимур, лежа в одежде под одеялом, внимательно вслушивался в разговор воспитателей за стенкой. Скоро, не позже двенадцати, те разойдутся, и он сможет разбудить Алену.

Пока воспитательницы еще болтали, Тимур вспоминал последние дни в интернате. Он был рад, что, наконец, сегодня они покинут столь им не понравившийся дом. Алена, так та прямо убеждала Тима, что не уснет в предвкушении побега. Однако вырубилась, и теперь он видел только ее спину. Ну, это ничего, он ее разбудит.

Сам Тим для себя решил, что не останется в детдоме, еще в момент осознания, куда они попали. А уж потом он и подавно решил сбежать. Эти вечные каши на воде и возникшая тоска по обыкновенным маринованным огурцам из подвалов «их» особняка только приблизили принятие окончательного решения. Тиму и Алене здесь не нравилось еще и по другим причинам. Неделю назад, когда она только первый раз вошла в обеденный зал, она умудрилась сесть на место одной старшей девочки, и уже после отбоя ее вытащили в коридор и сильно потрепали, приговаривая, чтобы знала свое место. В комнату она вернулась вся зареванная и в ссадинах. Но на этом не успокоились и на следующую ночь ее опять выволокли в туалет и там заставили мыть унитаз просто голой рукой. Воспитатели ничего этого не видели, а Алена не могла рассказать, боясь мести. В ту ночь Тим вступился за Алену, и его тоже избили пришедшие старшие мальчики. За все время только одну ночь их не трогали, это когда вся группа их обидчиков ходила в лес за грибами. Видно, они так замаялись, собирая мешки грибов, что не до малолеток им стало.

Тимур про себя, конечно, думал вернуться и отомстить… Ему бы только до спрятанного в предместье города ружья добраться. Но иногда он начинал сомневаться, что сможет убить человека, даже того, кто над ним измывался почти неделю.

Всех подробностей издевательства детей над детьми я не буду рассказывать. Пусть те, кто забыл свое детство, продолжают считать детишек цветами жизни. Скажу, что Тим и Алена не знали, что еще им сделать, кроме как сбежать. В горьких думах он нечаянно задремал…

Тимур проснулся оттого, что его бесцеремонно пнули в бок… Подскочив с кровати, он увидел в свете ночника, что Алену, тоже за волосы, вытащили из кровати и теперь заставляют что-то отвечать.

– А ты что одет? – спросил, злобно улыбаясь, мальчик, на целую голову возвышающийся над Тимуром. – Никак в побег собрался? Отвечай, сбежать хотел?

– Нет… – пробормотал Тим, не смотря мальчику в глаза.

– Врет он все! – крикнул другой пацан, что пытал Алену. – Она сказала, что они уйти сегодня хотели.

Резкий удар в солнечное сплетение, и Тим упал на колени, давясь слезами и задыхаясь.

– Это тебе за то, что врешь.

Дети в комнате почти все уже проснулись, и одна девочка заканючила:

– Прекратите! Я все тете Ларисе расскажу.

Получив оплеуху, девочка заплакала и спряталась под одеялом. Пацаненок, что помог освоиться с жизнью в детдоме, тоже вступился:

– Ну, пацаны? Что он вам сделал?

– Ты тоже хочешь? – спросил его возвышавшийся над униженным Тимом парень.

– Ну, Коль, он же меньше тебя, – не унимался защитник.

– Не забывай. Ты тоже… – резонно заметил тот, кого назвали Колей.

Тим продохнул и спросил:

– Что я тебе сделал?

Парень осклабился:

– Если бы что и сделал – я бы тебя совсем убил. Убил! Понял, параша? Веришь, что я бы тебя убил? – сказал парень, за ухо пригибая Тимура к полу.

Тим не верил в глубине души, но решил кивнуть, чтобы избавиться от боли.

– То-то. А теперь пошли, раз ты уже одетый!

Их за шиворот выволокли в коридор и потащили куда-то наверх по лестнице. Ввели в маленькую комнату, в которой никто не жил и использующуюся под склад всяких старых вещей. Поставили к стопкам книг, и один из пленителей сказал:

– А теперь раздевайтесь! – И зло ухмыляясь, пояснил: – Дети ночью должны быть раздетыми.

Алена, не успевая вытирать слезы, взмолилась, чтобы их отпустили. Но парни только поржали. В этот момент к ним присоединилась и девочка, что избила Алену, когда та заняла ее место в столовой. Она спросила, а что это мальчик себя так нагло держит. Серия ударов, не больных, но обидных, заставила Тимура упасть и снова заплакать.

– Раздевайся! – скомандовал разбудивший его Коля.

Тим медленно, глотая потоки слез, стал снимать промокшую рубашку.