– Сколько он там? – спросил со скепсисом Роман.

– Два месяца…

– И он еще жив? – удивился Роман.

Врач замялся.

– Видите ли, – сказал он, – я мог иногда передавать ему часть своего пайка… через медсестру… Самого меня туда не пускали… Это помогло ему продержаться.

Роман даже не мог представить, как он, в сущности, может помочь ему.

– Я даже не знаю… – честно сказал он.

– Я умоляю вас. Вы имеете определенное влияние… вы можете мне помочь, если захотите.

Роман задумался. Ну, можно его попробовать перевести на кухню. Там не сахар, но все же и не верная гибель. Можно к кому-нибудь денщиком назначить. Не к себе, конечно… Куда еще? На захоронения? Так уж лучше на укреплениях. Помрет со здоровыми нервами и несвихнувшейся головой. Вся беда в том, что правило Улема – ни одного лишнего человека. Так что нет у него всяких теплых местечек для рабов. Дрова заготавливать? Или в мусорщики и дворники его?

– Куда его можно запихать, вы сами представляете? – не выдержал Роман.

– Ко мне в медбратья, – с надеждой сказал он. – Тем более что много раненых, которых женщины поднять не в силах.

– Да он после двух месяцев на постройках сам себя наверняка уже не носит… – пробурчал Роман.

– Это не важно… У меня глюкоза есть и витамины здесь. Их почти не используют. Я подниму его. Я его откормлю…

Роман зло спросил:

– За счет наших раненых?

Испугу врача не было предела.

– Нет, что вы… У меня большой паек! Я сам… поверьте, я сам…

– Кому вы рассказываете про большой паек? – быстро успокоившись, спросил Роман. – Знаю я ваш паек…

Врач был ни жив ни мертв. Он, кажется, сам себя уже проклинал.

– Вы меня оперировали? – вдруг спросил Роман.

Врач тяжело кивнул.

– Хорошо… не уходите… – сказал Роман и крикнул: – Охрана!

Мгновенно, словно он зазвонил в колокольчик, в палату ворвался охранник и, на ходу вытащив пистолет, направил его на врача.

– Нет… Успокойся, боец… – сказал Роман и проследил, чтобы охранник убрал оружие. – Мне нужна связь с Улемом.

Парень задумался и ответил:

– Пять минут надо, если сюда в палату тащить, или вы сами до вестибюля… до рации дойдете?

– Тащи сюда…

– Есть…

Охранник выскочил, а врач в изумлении посмотрел на Романа:

– Вы будете говорить с НИМ?..

Роман откинулся на подушку, поморщившись от боли, и сказал:

– Только он может помочь вам… Со всеми он встречается сам. Вы же его помните?

– Да, да… конечно… но я думал, что вы…

– Что я? – разозлился вдруг из-за боли Роман. – Я-то что могу?

– Ну, как же…

– Вот так же… – оборвал Роман.

Вошел еще быстрее, чем обещал, охранник и протянул Роману рацию:

– Вы знаете позывной?

– Конечно… – ответил Роман и, настроив на нужную волну, позвал в рацию: – Ученый! Ученый, это Цветок…

Кто-то из штаба ответил ему, явно не узнавая. Он затребовал Улема, и только после повтора позывного раздалось молчание. Наконец уже знакомый голос бодро приветствовал:

– Здорово, Цветок. Как ты там? Мне передают, что поправляешься… Небось брешут все? И ты попрощаться перед смертью меня вызвал?

Голос порадовал Романа, и он, довольный, ответил, что не брешут и что правда идет на поправку. Потрепались о делах. Узнал, что Валун (Ринат) вместе с батальоном убыл на учения под руководством одного из командиров, что к его армии присоединилось еще около полутысячи бойцов. Командиров не хватает. А новых готовить – время нужно. Отменил сухой закон, но за пьянство на службе учредил расстрел. Были уже случаи. Короче, новости, сплетни узнал, словно говорил не с самим, САМИМ Улемом, а с каким-то приятелем. Наконец дошли до главного, и Роман сказал:

– Улем, я тут и правда на поправку иду…

– И молодец! Мы тебя ждем! Надеюсь, ты горишь жаждой мести?

– Горю, горю… сгораю весь. Но я не о том, – усмехаясь, сказал Роман.

– Ну, говори.

– Сколько тогда раненых вернулось?

– Тогда? Много тогда раненых было… – чуть злым голосом сказал Улем. – Больше сотни.

– А сколько выжило?

– Да, собственно, все, кого довезли до хирургов…

– И я о том… А они у тебя в рабах ходят…

Улем задумался на том конце канала…

– Я понял твою мысль… Что ж, наверное, давно пора… Да и в подразделениях медики нужны… Я подумаю, когда это объявить. Может, даже сегодня.

Улема торопить нельзя. Он никогда ничего не делал сразу, если это не была жизненно важная задача, но, смотря на белого как мел врача, Роман рискнул…

– Я это, честно говоря, затеял, чтобы своего спасителя отблагодарить.

Улем засмеялся и сказал:

– Тогда верю, что тебя на добро потянуло… – Отсмеявшись, он спросил: – Как его там? А к черту, дай мне охрану… Хотя подожди. Короче, я сейчас все передам насчет него, но ты сам там… держись, воин. Я к тебе непременно завтра заскочу. Что-то и во мне совесть заговорила. Не к добру… Ты там, я здесь… Ты подыхаешь, я здесь баб имею. Короче, жди меня завтра в гости. Все… Удачи… Давай охрану.

Боец взял рацию из рук довольного Романа и, доложившись, пулей вылетел искать своего командира…

– Сейчас идите к себе, – сказал, морщась от внезапной боли, Роман. – Сидите и ждите старшего охраны, или кого он там пришлет… Вам скажут, что вы теперь свободны. Обязательно, это порядок такой, вас спросят о родственниках, которые находятся в лагере. Их освобождают и находят работу на свободе. К распределителю отправят. Вам предоставят жилье и все необходимое… Идите… Я выполнил то, что вы просили…

Странно, но он даже не поблагодарил… Еще интереснее, что Роман этого не заметил.

Ринат склонился над картой и, водя по ней указательным пальцем, комментировал:

– Когда здесь авангард упирается в заслон, я вызываю бронетехнику, и она подавляет огневые точки противника. Причем технику по флангам и спереди окружают бойцы прикрытия. Чтобы ее не подорвали с ручного оружия. После того как сопротивление сломлено, вперед опять выдвигается авангард с идущей перед ним разведкой. Вот здесь…

– Ладно, – прервал командир и, указывая место на карте, дал вводную: – Вот ты доковылял до городка. Встретил там организованное сопротивление. Из вооружений у обороняющихся автоматическое оружие, противотанковые ружья и снаряды. Заминированные въезды в город. Хорошо эшелонированная оборона периметра. Твои действия?

Ринат попросил карту похожего города. Командир дал и стал наблюдать за Ринатом, пытаясь раскурить потухшую сигарету.

– Танкам в городе, понятно, делать нечего… – как бы думал вслух Ринат. – Это аксиома. Тогда выбираю себе направление прорыва в город. Напротив устанавливаю бронетехнику для артподготовки и дальнейшего прикрытия наступающих войск. Разворачиваю минометный взвод вот здесь. Второй – здесь. Подтягиваю пехоту. И после артподготовки начинаю наступление…

– Вот так ты и просрал почти батальон… – коротко заметил командир, прерывая мечты Рината.

– Ну и что я опять не так сделал? – спросил Ринат, злясь на то, что его постоянно тыкают носом в тот провал.

– Да все не так… Хорошо еще танки и бэтээры не угрохал…

Командир раскурил сигарету и начал пояснения:

– Первое и самое главное – сделать предположение, придет ли к ним подмога. В твоем случае – не придет. Время тебя не жмет. Сразу устанавливаешь сроки операции на двое суток. Плевать, что время потеряешь и скуришься, зато народу меньше потеряешь и авторитет заработаешь… Развернул минометы, и правильно… Начал отрабатывать направление на участке… Но не торопясь и экономя снаряды. Сразу, пока они еще не плюнули на все и не вылезли на бруствер, пускаешь разведку. Они тебе доложат, что они увидели… Основная их цель – выяснить именно то, что указано в вводной. Это тебе я сказал, какое у них вооружение, а в бою будешь узнавать по мере попадания по твоим или через разведку. На твой выбор.

Выкинув окурок за вход в палатку, командир продолжил:

– Минометный огонь на ночь усиливаешь. Пусть, к примеру, два миномета по позициям работают. Это не даст им ни спать, ни вернуться к периметру, если они отошли вглубь. Пусть помучаются неизвестностью. Может быть, твои уже их окопы занимают… Кстати, оставляешь взвод на охранение минометчиков. Мало ли что взбредет в голову обороняющимся. Наутро к их сооружениям подводишь бронетехнику на триста метров. Гранатометы на таком расстоянии теряют точность. Не забудь броню на танках усилить, а бэтээрам там еще делать нечего. Эти твои железяки нагонят страху больше, чем вся твоя армия. Когда танк стреляет, трясется земля и с него облаком слетает пыль… Эффектно. Пусть они начинают постреливать по открывшимся точкам или по разведанным целям. Минометы переводишь вразброс по городу. Чтобы неспавшие ночь не могли отоспаться и днем, отойдя вглубь. Хаотично стреляешь, короче. Главное – мимо города не промахнуться. Да не забудь, что танки пехотой надо прикрывать слегонца. Короче, к ночи у тебя выспавшиеся бойцы, а у них две трети состава в тряпки превратилось. Дальше на твой выбор: хочешь – обманный маневр с другой стороны делай. Подойди на бэтээрах с несколькими взводами пехоты и привлеки к ним внимание, например, отходом танков на полкилометра. Через полчаса, поверь, на твоих рубежах будет в два раза меньше народу – все бросятся туда, где хотя бы кого-то из твоих подстрелить реально. Танкам же, сам понимаешь, насрать на пули… Начинаешь штурм. Причем пускаешь народ маленькими порциями. Чуть ли не по отделению. Их задача банальна. Добежать до первого укрытия и, закрепившись за ним, стрелять по обнаруженным целям, привлекая к себе внимание. Дальше еще несколько отделений с той же задачей. Еще несколько… Еще… Чувствуешь, у тебя на месте прорыва даже с учетом потерь уже рота сидит? А эти докладывают в свой штаб, что ты пустил маленькие разрозненные группы. Это как покер… Дальше начинается самое серьезное. Концентрируешь огонь всего своего тяжелого на узком участке. Опрокидываешь несколько домов и так далее. Знаешь, сколько пыли и гари там будет? Лучше всякой дымовой завесы. Главное, чтобы ветер не подвел… Переведя огонь на соседние участки, бросаешь подошедшую вплотную пехоту на захват собственно того, что разрушили. Нет лучше окопа, чем раздолбанный к чертям дом…