– Сколько их? – подходя к охранению, спросил у командира Роман.

– Семеро. Троих мы положили на месте, – сказал командир взвода разведки.

– Они сопротивлялись?

Презрительно ухмыльнувшись, командир сказал:

– Да ну… как бараны дали себя зарезать и повязать. Овцы. Зачем им оружие – непонятно. Только те трое и смогли выстрелить по разу. Но никого… тьфу-тьфу-тьфу… не задели.

– Давай посмотрим на них.

– Пошли, – обращаясь к охране, командир взвода приказал, чтобы отперли дверь.

В сарае, наполненном запахом сгнившего сена и стонами раненых, они долго привыкали к сумраку. Охрана, вошедшая с ними, заставила подняться даже раненых.

Семеро. И ни одного из знакомых Романа. От сердца у него отлегло окончательно.

Он прошелся перед покачивающимися поисковиками и сказал:

– Сейчас каждого из вас допросят отдельно. От того, какие сведения вы предоставите, будет зависеть ваша дальнейшая участь. – Он ухмыльнулся не по-доброму. – Хотя хорошей участи ни у кого не будет. Так что можете молчать. Вот он, – Роман указал на Рината, – с удовольствием поработает над вашей разговорчивостью. А чтобы вы не думали о нас, как о каких-то…

Роман выбрал из раненых того, которого поддерживали двое его товарищей, и подошел к нему. Всмотрелся в лицо с закрытыми глазами, оглядел его полностью.

Увидел, что у того ранение в грудь и что он не протянет даже до ближайшего поста, не говоря уже о хирурге. Достав нож, он под ненавидящие взоры плененных и под брезгливое восклицание командира взвода спокойно, но быстро перерезал раненому горло. Тот повалился к его ногам, отпущенный своими товарищами. Казалось, он был еще до действий Романа мертв, ни конвульсий, ни вскрика…

– Ясно? – оглядев угрюмые лица, спросил он. Обращаясь к командиру взвода, он сказал: – Выводите их ко мне по одному. Посмотрим, что они знают.

Допрашивали в ближайшем доме. Из окон Роман видел, как к нему, заломив руку и пригибая к земле, погнали первого пленника. Ринат взял пленника за ворот и провел его к стулу перед Романом.

Парень лет двадцати пяти, скорчившись на стуле, растирал плечо и старался не глядеть на Романа.

– Имя, фамилия, звание, если таковое есть, дата рождения… – спросил Роман, склоняясь к блокноту.

Парень помялся и представился.

– Что вы делали здесь?

– Шли за провиантом, – ответил тот, поглядывая на флегматично замершего у окна Рината.

– Сколько вас было с самого начала?

– Десять. Одиннадцать с командиром.

Про себя Роман отметил, что одного таки взводный прохлопал.

– Кто командир?

– Роберт…

– Это кто?

Пленник пожал плечами, не зная, как объяснить:

– Ну, в очках, высокий…

– Ладно, неважно… – оборвал попытки объяснить Роман. – Где ваша база?

Тот снова пожал плечами и ничего не сказал. Роман повторил вопрос и предложил пленнику карту.

Тот долго ее изучал и наконец указал на городок восточнее и южнее их местонахождения.

– Численность населенного пункта? – спросил Роман, делая отметки в блокноте.

– Тысяч сорок, – пожав плечами, сказал паренек.

– Вооруженные силы есть?

– Да, – кивнул он.

– Какие и сколько? – не отрываясь от блокнота, спросил Роман.

– Тысячи три… может, больше… не знаю…

Отметив в блокноте данные, Роман задал еще несколько вопросов.

Допросы продолжались до ужина. Закончив, Роман позвал взводного и приказал расстрелять первого и третьего допрашиваемых за откровенную ложь. Приказал расстрелять и двух раненых, которые хоть сказали правду, но были обузой для отряда. Остальных приказал собрать и отправить на базу для подробного допроса, выделив для них охранение. К ночи Роман и Ринат, доложившись Улему, убыли по домам, где первого ждала так и не уснувшая Юлька, а второго – Артист, вернувшийся из похода и травящий байки Юте и Лене.

Рабочий день окончился.

Алена и Тим шли, уже неделю они старались держаться на юго-западного направления. Собственно, они и не очень старались, просто вода и болота, разлившиеся огромными полями, неудержимо направляли детей именно туда. Они очень мало ели, но зато пили огромное количество воды. Ни одного колодца, можно сказать, не пропускали. От ледяной воды в горле у детей першило, но других способов бороться с жаждой они не знали.

Поселок людоедов все еще стоял у них перед глазами. Они помнили и камеру с обрубками человеческих тел, и ночную охоту на них. С факелами и фонарями бродили по улицам люди и звали их: «Деееетиии», «Выходииииитееее». Им предлагали и поесть, и теплую постель. Они уже было подумали, что это нормальные люди их ищут по просьбе мужчин, спасших их. Но выбравшийся наружу Тим подслушал разговор нескольких веселящихся людей с факелами, обсуждавших, а не съесть ли детишек живыми. Или вымочить их мясо в маринаде и потом съесть под пиво с водочкой. Мальчик, еще дрожащий от стресса, забрался обратно в ледник и удержал желающую попасть к людям Алену.

Из города они выбрались пешком только на следующую ночь. Без всего. Все осталось в милицейском пункте. Голодные и запуганные дети смогли добраться до недалекой деревушки и там ели сырую картошку, чтобы хоть как-то унять резь в желудке и головокружение. Наполнив этой гадостью желудки, мальчик и девочка немедленно уснули. А на следующую ночь, найдя себе сумки и набрав провизии, снова отправились в путь. Уходя все дальше и дальше от отринувших мораль людей, превративших себя в каннибалов.

На месте отцовского ножа у Тима теперь висело какое-то кухонное чудовище, тупое и некрасивое. Алена тоже обзавелась ножичком. Спрятав его в рукав джинсовой сорочки, она почувствовала себя немного спокойнее.

На седьмой день им повстречался безумный пожилой, весь какой-то иссушенный мужик, непонятно что просящий и хватающий Алену за руку:

– Девочка, пошли со мной, ты мне так поможешь. Пойдем со мной… Ну, пошли… Я тебя очень прошу. Только ты мне сможешь помочь…

Алена уже хотела спросить, в чем нужна ее помощь, но Тимур вытащил свой полутопор-полунож, и сушеный отскочил, визгливо выкрикивая ругательство и грозя маленьким кулачком. Потом он под тяжелым взглядом решительного Тимура развернулся и побрел к недалеким домам деревушки, в которую, по понятным причинам, ни Тим, ни Алена не захотели заходить.

К вечеру они дошли до следующего поселения. В нем чувствовалась жизнь, и дети совсем уже собирались пройти мимо, но Алена неудачно подвернула ногу и безнадежно боролась со слезами при каждом шаге. Тим, пожалев ее, решил остаться в деревне, но не спать всю ночь, чтобы, не дай бог, не попасть в лапы каким-нибудь извращенцам или людоедам.

На ночь устроились в пустом доме на самой окраине. В доме пахло разложением, но искать другое помещение Тим не решился. Скоро он обнаружил и источник запаха. В подвале вповалку лежали люди. Наверняка семья, раньше жившая здесь. Он закрыл плотнее люк в подвал и открыл все окна нараспашку. Запах выветрился достаточно быстро, и Алена благодарно посмотрела на своего защитника. На ужин Тим приготовил своеобразный салат – мелко нарезанные сырые картошка, редька, кабачки, лук, нашедшиеся в доме, и залил это уксусом, разбавленным с водой. Странные вкусы у детей… Они съели все, а Тим, как-то совсем по-дурацки, еще и вылизал тарелку.

Поутру Тим и ковыляющая Аленка вышли в дальнейший путь. К обеду под проливным дождем они набрели на старые развалины и устроились в них переждать грозу. Среди битого кирпича и другого мусора Тимур случайно обнаружил электронные часики, неизвестно кем и когда утерянные. Самое смешное, что дешевые часики в поцарапанном пластиковом корпусе продолжали идти. Они показывали и время, и дату. Жаль только, что ремешок у них был сломан на замке. А так бы Тим непременно напялил бы их на себя. Алена искренне радовалась вместе с ним его находке.

– Представляешь, сегодня восьмое октября! – тихо проговорил Тим и, отвечая на вопрос Алены, пояснил: – У меня сегодня день рождения…