— Что насчет тебя?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, зачем все это? Ты говоришь, что это просто одолжение или долг, или что-то еще, но почему?

Он вздыхает.

— Ты совсем другое.

— И все?

— Черт, я не знаю. Я хотел узнать тебя получше. Там, когда я увидел тебя в камере. Просто хотел узнать о тебе больше.

— Например что?

— Вещи, которые никогда не хотел знать о ком-то еще. Я хотел узнать твой любимый цвет, какую музыку ты любишь, твой самый неловкий момент, просто глупости. Только это не кажется глупым, если дело в тебе. Я хотел… я хочу знать это.

Я улыбаюсь.

— Зеленый, что-нибудь мирное, и определенно проснуться с моей голой задницей на твоих глазах.

Он выглядит задумчивым, как будто хочет все это запомнить.

— Ты знаешь, это было не совсем на моих глазах. Я настоящий джентльмен. Это не так, как если бы я пробрался, чтобы посмотреть поближе столько, сколько хотел.

— Ты? Джентльмен?

— Конечно, — говорит он. — Я докажу это тебе. Как только эти ноги заживут.

— Тебе нужны ноги, чтобы быть джентльменом?

— Вот увидишь.

Я ухмыляюсь.

— Знаешь… я много рассказала тебе о себе. Но я ничего о тебе не знаю.

Веселье на его лице немного колеблется.

— Что ты хочешь знать? — вопрос выходит почти обвинительный.

Я глотаю, внезапно чувствуя себя защищающейся.

— С кем ты разговаривал сегодня?

— Что? — спрашивает он.

— Старый Примус с мантиями. Похоже, вы двое знаете друг друга.

Что-то темное проскочило над его чертами.

— Нет, — говорит он. — Я никогда не встречал его раньше. Он был просто каким-то богатым покровителем, который хотел спонсировать меня в боевой сфере.

Он лжет. Я могу сказать, но сейчас не хочу ворошить угли этого огня. В моей жизни достаточно проблем, чтобы не втягивать новые. Кроме того, я больше сосредоточена на его упоминании о боевой сфере. Я знала все это время, но помнить, что он еще не вне опасности — неприятная мысль.

— Является ли боевая сфера тем огромным куполом, который я видела?

Он кивает.

— Что там происходит?

— Все, что пожелают боевые мастера. В основном, древние сражения. Иногда бои происходят в машинах, иногда в рукопашной, иногда с предметами, оружием — все, что угодно. Это социальное событие превыше всего. Гладиаторы сражаются и умирают, в то время как богатые смотрят и делают ставки. Большие Рабские дома также продают своих лучших гладиаторов как подтверждение качества своих рабов.

— Великие Рабские дома?

— Их всего три. Дом Варгас, дом Келсакс, и дом Домитус. Трое из них владеют 99 % рабов на Маркуле.

— Откуда ты все это знаешь? Кем ты был до всего этого?

Он слегка качает головой.

— Это общеизвестно. Я был просто наемником. Лучшее, что можно купить за чертовы деньги.

Я киваю, еще раз не убедившись. Он может думать, что ему сойдет с рук сокрытие вещей от меня, но я часто находила лучший способ поймать кого-то во лжи, чтобы не дать им знать, что вы подозрительны. Поэтому я не позволяю ни одному из моих подозрений касаться моих особенностей. Еще нет.

— Будешь ли ты бороться в боевой сфере завтра?

— Возможно. Если начался военный сезон, то бои идут почти каждый день. Реже бывает вне сезона.

— Тебе обязательно это делать? Я имею в виду, они относятся к тебе очень хорошо. Что, если я попрошу, чтобы тебя перевели в другой отдел? Может быть, ты мог бы работать слугой?

Он хмурится.

— Я не смог бы быть с тобой, если бы был слугой.

— Так это можно сделать? Ты можешь быть переназначен?

— Технически, да. Но мой лучший шанс вытащить нас отсюда — гладиатор.

Я качаю головой.

— Это также лучший шанс быть убитым.

— Разве ты не слышала Клигопа? Они хотят использовать тебя как декорацию, Соф. Это смертельный приговор. Я не собираюсь вытирать ботинки какого-то ублюдка, пока твоя голова на рубке. Я вытащу тебя отсюда.

— Как борьба Гладиаторов должна помочь мне освободиться?

— Лучшие гладиаторы из каждого дома получают право на свободу. И они могут брать несколько невольниц с собой.

Я складываю руки, хмурясь.

— Несколько?

— Я бы взял только тебя.

— Нет, я хочу, чтобы ты взял столько, сколько они позволят, включая мою подругу Бри.

— Хорошо, пока ты отказываешься от мысли, что я слуга. Я приведу того, кого ты скажешь.

— Я никогда не говорила, что меня это устраивает. Должен быть какой-то другой способ убежать, который не предполагает, что ты вступишь в боевую сферу.

— Может быть, есть, но у меня нет времени возиться с «может быть». Лучший шанс вытащить тебя отсюда — в этой сфере.

Я скрещивая руки.

— Я не хочу, чтобы ты рисковал.

— Прости, Соф. Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока твоя жизнь на кону. Борьба — это то, что я знаю. Я делал это чертовски долгое время, и никто еще не побеждал меня. Я буду в порядке.

Я указываю на его искалеченные ноги, где роботы заливают его лазерами, на моем лице появляется раздражение.

— В самом деле? Потому что сегодня выглядело так, будто ты чертовски близко подошел к тому, чтобы быть избитым.

Лицо Вэша темнеет.

— Это больше не повторится. Было… осложнение.

— Сломать ногу пополам не является осложнением, именно поэтому ты не должен думать, что непобедим. Ты сильный. Сильнее всех, кого я когда-либо видела, но ты не бессмертный, Вэш.

— Нет. Но меня еще не убили. С чего ты взяла, что я собираюсь начать сейчас?

Я почти кричу от разочарования.

— Я не знаю. Может быть, сотни обученных убийц в этом здании, которые будут пытаться выпотрошить тебя каждый раз, когда ты вступаешь в боевую сферу?

— Да. Они могут попробовать.

Я сжимаю губы, стону от раздражения. Я не совсем знаю, как выразить свое раздражение словами, поэтому в конечном итоге я просто тыкаю пальцем в него.

— Если тебя там ранят или убьют, я никогда тебя не прощу.

— Достаточно справедливо, — ухмыляется он.

Я разбудил Софи посреди ночи, проверив мои ноги и обнаружив, что они снова работают, даже если они немного напряжены. Она спала в кровати, к сожалению, полностью одета.

— Привет, — говорю я. — Я хочу тебе кое-что показать.

Она сонно стонет.

— Что?

— Давай, пойдем.

— Идти? Ты забыл, что мы — рабы? Мы не можем просто уйти отсюда.

— Нет, — говорю я. — Но мы можем улизнуть.

Она улыбается.

— Ты действительно сумасшедший.

— Мы можем договориться об этом, теперь поторопись. Неизвестно, как долго он будет без сознания.

— Без сознания?

Через несколько минут мы проскальзываем над вырубившимся охранником по пути на поверхность. Я изучал залы ночью, пытаясь сформировать экстренный план побега в случае, если все пойдет к чертям. До сегодняшнего вечера я ничего не нашел. В секции гладиаторов комплекса было несколько патрулей, но они не заставили себя долго ждать, чтобы узнать их патрульные схемы и избежать их. Помимо охранника за пределами моей комнаты, мы движемся по безжизненным коридорам и холлам, пока не достигнем моего открытия.

— Что это такое? — спрашивает Софи.

Она смотрит на круглую часть потолка, которая немного отличается от остальных.

— Что действительно? — спрашиваю я, ухмыляясь. — Смотри.

Я двигаюсь к стене и стучу костяшками пальцев по металлическому сайдингу, ощупываю вокруг, пока твердый звук не станет пустым. Я стучу кулаком, и пружины панели открываются одной зеленой кнопкой внутри.

— Можно?

Она закатывает глаза.

— Ты уже нажал на нее, иначе не привел бы меня сюда.

Я вздыхаю.

— Возможно, ты захочешь сдвинуться немного в лево.

Она делает несколько шагов назад. Я нажимаю на кнопку, и потолок трясется, выбивая пыль и посылая дрожь через зал. Круговой раздел вращается и начинает закручиваться по мере того, как он спускается к нам.

Софи задыхается.