Как только нам дают первый перерыв, чтобы поесть и выпить, я сигнализирую ему, чтобы он спустился. Он не торопится, но в конце концов стоит передо мной, защищенный стеной боевой сферы. Хотя я прекрасно его слышу.

— Я могу тебе помочь, Вэш? — спрашивает он.

— Ты чертовски хорошо знаешь, чего я хочу, — огрызнулся я.

Он улыбается насмешливо.

— Я понятия не имею, к чему ты клонишь.

— Позволь мне объяснить тебе, чтобы ты понял. Я знаю, что ты послал чертовых убийц. Я просто хочу знать, были ли они для меня или для нее. Ради тебя, я надеюсь, они были для меня.

Он пожимает плечами.

— Если бы я послал убийц, я, вероятно, не хотел бы, чтобы мой собственный сын пострадал. Я бы предположил, что моей мотивацией было бы избавиться от суки, которая убеждает тебя предать свою семью и опозорить наше имя.

Я бью кулаком по боевой сфере. Цифровые дисплеи, встроенные в стену, пульсируют спектром цветов, куда приземляется мой кулак.

— Я собирался попытаться удержать тебя от этого, — говорю я. — Но сейчас я прослежу, чтобы ты сгорел.

— Ну и ну. Когда животное в клетке угрожает, мир должен встать на колени и молить о пощаде.

— Или, может быть, мир должен научиться не провоцировать животное в клетке, потому что иногда они освобождаются.

— Сбежать отсюда? Конечно, даже ты не настолько глуп, чтобы думать, что это возможно.

— Конечно. Ты береги себя, отец. Просто продолжай пить коктейли и притворяться, что все в порядке. Ты в безопасности, — говорю я шепотом, показывая зубы.

Он пытается скрыть свой дискомфорт, но я вижу, как его горло двигается, когда он тяжело глотает. Кажется, что он хочет что-то сказать, но он только поворачивается и уходит.

Дерьмо. Мой разум — это беспорядок, пытающийся понять, что делать со всем этим. По привычке, я мысленно тянуться к Драксису. Я так привык слышать его советы, что принятие решения без его участия кажется неправильным. Тем не менее, он не отвечает. Я просто чувствую то же самое скрытое ощущение зверя под поверхностью, ожидающего, чтобы подняться и атаковать, когда придет время. Проблема в другом. Сейчас мне нужно найти способ уберечь Софи от моего отца. Если я еще его знаю, он пытался ее убить.

Мой живот поворачивается, когда я понимаю, насколько она уязвима сейчас. Черт. Я бегу туда, где работорговцы работают с девочками в нескольких зданиях. Я рвусь через дверь боевой сферы, мимо двух рабов Примусов, которые кричат на меня, чтобы я остановился, и мимо Клигопа, который скользит в столовую. Какофония криков и угроз преследует меня, но я не замедляюсь.

Я вхожу в большое здание, и вижу, как ведут девушек-рабынь, поднимаюсь по длинной лестнице, а затем замечаю их на балконе с видом на боевую сферу. Я немного расслабляюсь, когда вижу Софи, выглядящую совершенно нахально, когда она стоит возле балкона, а солнце ловит ее дикие волосы. Я вижу намек на изгибы под ее рабским халатом и воспоминания о ее прикосновениях нахлынули меня. Я хочу взять ее снова, сейчас же. Я хочу провести день с ней, думая о новых способах сделать ее своей.

А потом я вижу выражение ее лица. Она замечает меня и пытается улыбнуться, но не может скрыть грусть в глазах. Я прерываю работорговца, который лениво объясняет, как они могут управлять множеством ботов, предназначенных для очистки мертвых тел с пола боевой сферы. Он тянется к хлысту, но я опережаю его, хватая за запястье в железной хватке и сжимая, пока его глаза не выпучатся от страха.

— Отвали, — рычу я.

Он обнажает зубы, пытаясь замахнуться на меня. Примус — ничто, если не упрямый, и этот работорговец не исключение. Я ловлю удар в моей открытой ладони и сжимаю его кулак. Его костяшки трескаются, а затем его кости лопаются, когда они ломаются, один за другим. Его лицо искривляется от боли.

— Ты… будешь вздернут… за это, — умудряется сказать он.

Я отпустил его.

— Интересно, смогу ли я найти тебя, прежде чем они доставят меня на казнь? Как долго, по-твоему, продержится твоя шея, если я ее сожму? — спрашиваю я, приложив руку к его горлу.

Он хмурится.

— Ты думаешь, что можешь запугать меня, раб?

— Нет. Я думаю, ты достаточно умен, чтобы знать, если я умру, возьму тебя с собой.

Он плюет. Я ломаю ему нос быстрым ударом локтя. Он сжимает лицо дрожащими сломанными пальцами. Мне не нравится быть таким придурком, но я также не могу позволить, чтобы со мной что-то случилось. Мне нужно быть свободным и живым, чтобы Софи была в безопасности. Если мне придется причинять боль некоторым людям по пути, я могу с этим смириться. Это мое бремя, а не ее.

Он уходит, капая кровью и смотря на меня через плечо, как будто боится, что я не отпущу его.

— Вэш, — говорит Софи, торопясь обнять меня. — Это было так глупо. Что ты делаешь? Что если он кому-нибудь расскажет?

— Он не расскажет, — говорю я. Оттягиваю ее назад, чтобы посмотреть ей в лицо. Ее глаза красные. — Что случилось? — спрашиваю я.

Другие рабыни нервно дают нам пространство, не уверены, что делать с собой и, вероятно, опасаясь, что они попадут в беду, когда их обнаружат без присмотра.

— Вэш… я… я должна появиться во втором раунде. Неделя с сегодняшнего дня.

Такое чувство, что кто-то просто вылил ведро льда мне в горло и в живот. Так скоро? Черт побери. Я хлопнул кулаком по перилам балкона, глядя в сторону сферы. Идея формируется в моей голове, дикая идея, но это может быть лучший шанс, который у меня есть. Я прижимаю ее к себе, обнимаю ее руками.

— Я не позволю этому случиться. Пока не знаю как, но я буду держать тебя в безопасности. Ты меня слышишь?

Она смотрит на меня большими глазами и кивает. То, что она доверяет мне, укрепляет мою решимость. Я не могу сказать ей, что я планирую, но должен рискнуть. Ради нее.

Когда мы вернулись в нашу комнату ночью, Вэш не переставал ходить. Я никогда не видела его таким взволнованным. Он напоминал мне о видах, которые я видела со старой Земли: львов, снующих по клетке, пока не образуется грязь от их следов. Я хочу успокоить его, чтобы он понял, что все в порядке. Я боюсь больше, чем когда-либо в своей жизни, но с тех пор, как узнала, что меня будут разделывать перед сотнями тысяч людей всего несколько часов назад, на меня навалилось какое-то спокойствие.

Если бы меня не взяли в рабство, знаю, что никогда бы не испытала ничего подобного за последние несколько дней с Вэшом. Я никогда бы не зашла так далеко и не стала бы доверять Вэшу. Я знаю, что все еще схожу с ума, доверяя ему. Каждая логическая нить моего существа кричит о том, чтобы отгородиться, отодвинуть его так далеко, что он не может причинить мне боль, но не могу. Я не могу забыть, как он смотрит на меня или как мое тело, кажется, светится от похоти, когда рядом с ним. Мои инстинкты трескаются от потребности в нем, и я не знаю, может ли какая-либо логика удержать меня от того, чтобы быть ближе и ближе к нему.

Возможно, до всего этого я могла бы сказать ему «нет». Когда я думала, что знаю, что делаю со своей жизнью, и думала, что контролирую ее. Может тогда. Как ни хреново это звучит, я не могу не радоваться, что все это произошло на каком-то уровне. Если бы нет, я бы продолжала жить каждый день, как ходячая раковина, пустая внутри. И умерла бы, может быть, через десятилетия, с заблуждением, что сделала все, что могла. Я, вероятно, была бы одинока и настолько истощена, от попыток быть кем-то, кем я не являюсь, что я готова была умереть.

Разве это не лучше? Разве не лучше смотреть в лицо своей смерти с высоко поднятой головой, зная, что в последние часы я отдала ей все, что у меня было? Любила и была любима. Я только начал узнавать Вэша, но даже малое, что знаю, уже сделало его более важным для меня, чем кто-либо, кого когда-либо знала, будь логика и здравый смысл прокляты.

После того, как я несколько минут ломала голову над тем, что могу сделать, чтобы он чувствовал себя более спокойно, мне пришла в голову идея.