В чем же корень дискуссии?

III. Сигнализация оппозиции

Конечно, в области проблемы нэпа. Оппозиция боится расширения пределов нэпа, «сигнализирует опасность». Ей кажется, что партия уже чересчур далеко зашла в уступках. «Подлинный нэп в деревне», провозглашенный 14 партконференцией, ее смущает, даже пугает. Она хотела бы вернуться к настроениям и тактике 13 съезда.

Оппозиция муссирует сменовеховскую «философию эпохи», взятыми из нее цитатами обстреливает Цека. Ленинградская конференция попрекает московскую «выхолащиванием ленинизма». Залуцкий вспоминает о «пути термидора». Зиновьев проклинает «перерожденческую ржавчину» и пишет специальную полемическую брошюру, по форме направленную против сменовехизма, а по существу против Политбюро.

Осматриваясь вокруг, оппозиция с горечью констатирует «стабилизационные настроения извне и внутри». И предостерегает, и предрекает беды, и снимает с себя всякую «ответственность и за идейную, и за политическую линию нашей партии» (Каменев).

Центр опасности — в растущем кулаке, в углублении нэпа. ЦК перестает учитывать всю остроту этой опасности, подпадает под влияние молодых партийных теоретиков школы Бухарина, людей «мелкобуржуазного маразма, прикрывающимися оптимистическими словечкам» (Сафаров). «Если в 25 году есть какое-либо более или менее оформленное течение в партии, представляющее искажение линии партии, — утверждает Каменев, — то это именно то течение, которое прикрашивает отрицательные стороны нэпа, смазывает различия между тем путем, которым мы идем к социализму в виде нэпа, и социализмом, который прикрашивает нэп, смазывает трудности, вырастающих из капиталистических ростков, которые в нэпе есть и которые нэпом, т. е. нами, узаконены».

Деревенский хозяйственник растет, оправляется, крепнет. «Мы попытались в этом году — признается тот же Каменев — урегулировать результаты хорошего урожая. Что получилось? Получилось то, что не мы «регульнули» мужика, а мужик регульнул нас». Мужичок за себя постоял. А Бухарин еще уговаривает его «обогащаться»!..

Оппозиция выступила решительной защитницей пролетариата и бедноты. На этом торном пути она стремилась «переларить самого Ларина», который, со своей стороны, отнесся весьма скептически к «внешнему бедняцкому лаку», наводимому оппозиционными ораторами на оппозиционные речи. Зиновьев и Каменев тщетно «рычали левым басом»: Ларин обозвал их «капитулянтами».

Оппозицию упрекали на съезде за отсутствие конкретной положительной программы. Будто бы у нее «мозаика взглядов», а не единый продуманный план. Пожалуй, это не совсем так. Ее программа — «назад к 13 съезду»: сама она называет это — «назад к Ленину». Она против реальных и последовательных выводов из лозунга «лицом к деревне». Она ополчается не только против «кулака», но и против «середняцкой верхушки». Она не изжила «бедняцких иллюзий» (Молотов) и готова принять все меры чтобы застопорить нормальное экономическое развитие деревни.

Сокольников с не оставляющей сомнений четкостью формулировал конкретную тенденцию этого круга идей:

— Давайте сделаем, чтобы сельскохозяйственный налог был ограничением роста кулацких и зажиточных элементов деревни. Мы с этим делом запоздали на целый год.

Это значит зачеркнуть 14-ю конференцию, пойти наперекор «ставке на богатеющую деревню», подорвать основу хозяйственного восстановления и в конечном счете — ликвидировать «смычку». Это значит искусственно мешать здоровому оживлению хозяйственных тканей, подрезать экспорт, поставить под удар самую госпромышленность, т. е. в сущности «сорвать нэп», у которого своя логика и свои предпосылки. Вот к чему клонились домогательства новоявленных «сигнализаторов», эпигонов «интегрального коммунизма».

Что же, пусть сигнализируют: поезда истории все равно не остановить…

IV. Направление огня. Лодыри

Идеологи и ораторы большинства уличали оппозицию в «истерической крикливости и интеллигентском безверии в нашу победу». Нельзя не признать, что в этом грехе оппозиция, действительно, в известной мере повинна.

Она и в самом деле «ударилась в панику перед кулацкой опасностью» (Сталин). На словах уверяя в своей неизменной благосклонности к нэпу, на деле она предлагала парализовать его плодотворное развитие, фактически сломать ему спинной хребет. Но большинство, к счастью, стояло на другой точке зрения: в этом основная разница «тона» 13 и 14 съездов…

«Подождем 14 съезда», — кротко «мечтали» мы вот уже больше года назад, в разгар «левого» рецидива. «Подождите, подождите! — запальчиво отвечал нам Зиновьев в своей «Философии эпохи». — Но будьте покойны: ни 14, ни 24 съезды РКП не обнаружат той трансформации, которая нужна вам».

Однако на съезде, в заключительной речи, он уже цитировал наше «подождем» не только безо всякой запальчивости, но даже совсем, совсем наоборот…

Партия не пошла на удушение нэпа. Партия признала, что из двух ошибочных тенденций — «забвение кулака» и «недооценка середняка» — в настоящее время гораздо опаснее вторая. Сталин в центральном политическом месте своего доклада дал недвусмысленную директиву:

— Я думаю, что в своей борьбе против обоих уклонов партия все же должна сосредоточить огонь на борьбе со вторым уклоном.

Ленинградцы остались очень недовольны сталинской формулой, якобы новаторски искажающей ленинизм. «В этом вопросе, — заявил Зиновьев, — т. Сталиным прибавлено новое и выражено архиполемически». «Это, товарищи, на мой взгляд, абсолютно неправильное место» — присоединился Каменев к оценке ленинградцев.

Но директива о «направлении огня» осталась, и съезд ее закрепил в резолюции. Повторные решения 14 конференции о деревенском нэпе получили полное одобрение партии. Съезд даже счел нужным констатировать, что «только этот поворот партийной политики, вытекающий из изменившихся отношений между классами, коренным образом улучшит положение в деревне». Публичному соборному осуждению подверглись «методы военного коммунизма и административного нажима» в настоящих условиях. Было специально подчеркнуто, что теперь «не может быть и речи ни о возврате к комбедам, ни о возврате к практике раскулачивания и т. п.». Партия прочно осознала, что «теперь мы переживаем такой период, когда выявилась недостаточность пассивно сочувственного или нейтрального отношения крестьянства к Октябрю и городу» (Рыков). Теперь задача не в «нейтрализации» середняка, а в тесном союзе с ним. — Все это позволяет заключить, что «ликвидация позднего взлета» псевдо-революционных надежд проведена на съезде с большевистской решительностью.

От нажима пора твердо перейти к соревнованию. «Беднота все еще проникнута иждивенческой психологией, — досадовал Сталин. — Она надеется на ГПУ, на начальство, на что угодно, только не на себя, не на свою силу. Вот эта пассивность и иждивенческая психология должны быть выветрены из сознания бедноты».

В 26 году нельзя уже упиваться прославлением бедняцких доблестей и всерьез ставить на них главную ставку. «Разве вы не знаете, — спрашивает «человек с места», сибирский депутат Коссиор, — что среди бедноты есть определенный процент таких, которые вообще ничем не занимаются, которых попросту можно назвать лодырями? Эти лодыри больше всего кричат о том, что мы ведем кулацкую политику. И среди коммунистов есть определенные элементы, которых выгнали из сельсоветов, которые дискредитированы перед массами. Они больше всего недовольны нашей политикой. Истерические крики о кулацкой опасности вызывают вновь к жизни эти элементы».

Эта святая истина, глаголющая устами практического местного работника, очень не по душе сановникам из оппозиции. «Ленинградская Правда» поспешила на нее нацепить этикетку «середняцкого большевизма», «большевизма Маруси Спиридоновой и левых эсеров». Зиновьев чрезвычайно обиделся за «лодырей»:

«Уже самое это словечко взято не из нашего лексикона… Никогда Ленин так не делал и не мог делать… Это слово в высшей степени характерно для нынешних стабилизационных настроений, для нынешней неправильной ориентировки в крестьянском вопросе»…