Лэа ун Лайт было пять лет, и она мало что понимала в воинском искусстве, но от того, что она видела, просто захватывало дух.

– Мое имя Джеррах, – сказал воин.

Его рука лежала на могучей шее дракона и слегка поглаживала ее.

– Я прибыл сюда по приказу масэтра Анджея из Логи Анджа, чтобы выбрать лучшего и самого достойного для нашей школы.

Вперед шагнул ирхант, который виделся Лэа не менее грозным и страшным, чем прилетевший на драконе воин.

– Насколько я знаю, масэтры Логи Анджа никогда не набирали кадетов таким образом. Кто ты, и зачем прилетел?

Джеррах усмехнулся и убрал руку с шеи дракона, чтобы положить ее на рукоять меча.

Ирхант, которого звали Гаэл, заметно напрягся. Джеррах это заметил.

– Я пришел с миром и не причиню вам вреда.

– Слова мальчишки, возомнившего себя вершителем судеб! – резко ответил Гаэл. – Где ты раздобыл дракона?! Тебе же еще и пятнадцати нет!

– Шестнадцать будет этот зимой! – гордо поднял голову мальчишка.

Мальчишка?

Лэа удивленно посмотрела на Гаэла. Она видела в прилетевшем мужчине воина, сильного и уверенного в себе.

– Времена меняются, масэтры Логи Анджа хотят создать непобедимого и всесильного воина, вскормленного и выращенного на каменном острове сызмальства. Одна из ваших женщин должна отнять от груди ребенка, чтобы отдать его мне, иначе кара масэтров обрушится на ваш город.

Лэа, которая слышала о Логе Анджа много невероятного, не поверила его словам. Масэтры всегда казались ей добрыми и справедливыми, а в том, чтобы наказывать город, она не видела добра.

– Уходи, – произнес Гаэл. – Уходи прямо сейчас! Ты не получишь здесь того, что тебе нужно!

Глаза Джерраха сощурились.

– Я всегда получаю то, что хочу! Я гордость и надежда школы, Джеррах вай Листаун, хранитель последних магических сил Элатеи, я должен возродить мастерство и былое величие Логи Анджа! Есть ли среди вас тот, кто поможет мне в этом деле? За мной стоит вся мощь масэтра Анджея, нынешнего вседержителя стен школы! Кто из вас отважится?

Лэа смотрела на него во все глаза. Кто отважится?

– Я! Я хочу! – Лэа бросилась вперед.

Дракон опустил голову, и Лэа оказалась прямо перед огромной чешуйчатой мордой зверя с длиннющими клыками и ярко-желтыми глазами с вертикальными, как у кошки, зрачками.

Толпа заволновалась.

От страха она даже задержала дыхание, но воин сказал что-то на непонятном языке, и дракон убрал голову.

– Лэа! Лэа! – девочка слышала, как ее зовет мать, встревоженно и отчаянно.

Джеррах присел перед ней на корточки, улыбаясь.

– Кто ты, храбрая маленькая девочка?

Лэа гордо вздернула подбородок.

– Я Лэа ун Лайт!

Воин улыбался. Он приподнял ее подбородок рукой, вглядываясь в лицо, когда раздался яростный мужской голос:

– Убери от нее свои руки!

Лэа испуганно обернулась и увидела за собой отца. Таким злым она не видела его еще никогда. Он держал в руках кинжал, вынутый из ножен, и не сводил глаз с Джерраха.

Воин медленно отпустил подбородок Лэа, поднялся с колен и выпрямился. Не смотря на то, что он был на голову ниже ее отца, от него веяло непоколебимым спокойствием.

Он дерзко улыбнулся, посмотрел на Лэа в последний раз.

– Мы еще увидимся, Лэа ун Лайт. – И, бросив прощальный взгляд на Гаэла, добавил: – Я всегда получаю свое.

Джеррах повернулся к дракону, Лэа завороженно следила за тем, как он вскочил на него, отдал приказанье на все том же неведомом языке, как дракон расправил огромные крылья, сквозь рваные края которых просвечивало солнце, как он взревел, и, поднимая тучи пыли и ветер, взлетел в воздух, описав круг над площадью, а затем, кругами поднимаясь вверх, скрылся в солнечном небе.

Лэа казалось, что кто-то выдавил воздух из ее легких. Правда была так близко, стоило только протянуть к ней руку, и вот…

Ее глаза были широко распахнуты и невидящим взором смотрели сквозь опустившуюся ночь.

– Я рад, что ты вспомнила и все поняла. Тебе вовсе не нужно меня убивать. Ты сама выбрала свою судьбу. Выбрала тогда, солнечным летом, на городской площади.

– Я ничего не выбирала, – яростно произнесла Лэа, возвращаясь в реальный мир. – Я была маленьким ребенком. То, что ты пытаешься мне внушить, безумная ложь, я не желаю в это верить!

Джеррах развел руками.

– Ты веришь только в то, что придумала сама. Но это еще не конец истории, Лэа ун Лайт. Я вернулся. Вернулся за тобой в тот самый злополучный день. Я был уверен, что ты меня узнаешь, и был неприятно удивлен твоей реакцией. Я не желал тебе ничего дурного, но ты заставила меня достать оружие. Знаешь ли ты, Лэа, что рана, нанесенная тобой, была первой пролитой мной кровью? Ни одному моему противнику еще не удавалось пустить мне кровь. И кто стал первым?! Девчонка, которой едва исполнилось четырнадцать! Я хотел всего лишь отплатить кровью за кровь, не надо обвинять меня.

Лэа понимала, что если она даст ему говорить дальше, он разрушит ее мир полностью. Это надо было заканчивать.

Меч уже находился в ее руке. Лэа подняла его, направив прямо в грудь Джера.

– Каждое твое слово приближает тебя к твоей смерти. Но я не хочу больше слушать тебя. Мне не нужны твои слова. Только твоя жизнь!

Джер медленно обернулся. Губы его искривились в усмешке.

– Каратель… много я слышал об этом славном мече, но у меня есть кое-что получше.

Джер потянул из ножен мягко зашипевшую сталь, сверкнувшую в свете взошедшей луны серебристой лентой.

– Ты ведь знаешь этот меч, не так ли?

– Ты украл его!!! Украл у масэтра Кэнда!!!

– Лэа, Лэа… – покачал головой Джер. – Ты так ничего и не поняла…

Они шли кругом, друг против друга, подняв мечи, и не сводя друг с друга глаз.

– Он отдал мне его сам, у него не было иного выбора…

– Лжешь!!! – выкрикнула Лэа.

– Мне нет смысла лгать, Лэа ун Лайт, как и нет смысла убивать тебя. Иначе все, сделанное мной с самого первого дня нашей встречи, будет сделано напрасно.

– Открой же последнюю часть своей правды, – ядовитым голосом сказала Лэа. – Заверши начатое!

Они кружили, находясь на верху крохотной площадки, а у их ног развернулся целый мир, чернильно-синий мир, погруженный в ночные тени и разукрашенный редкими желтыми огнями.

– Ты даже не представляешь, как устроен масэтрат на острове. Четырнадцать масэтров все, как один, подчинены пятнадцатому, вседержителю. Они связаны нерушимыми клятвами, более крепкими, чем столпы, на которые опирается наш мир. Если вседержитель скажет им всем умереть – они подчинятся. Убить – убьют. А если приказом будет молчание – они унесут все его секреты с собой в могилу. Я был лучшим учеником Логи Анджа во все времена, я вырос на том острове, в окружении неприступных стен и осадных башен. Масэтры были моей семьей, замок – домом. Твои отношения с Кэндом равны моим с Анджеем. Он возложил на меня миссию куда более серьезную, чем ты можешь себе вообразить. Я должен был создать воина. Непобедимого воина, закаленного во множествах боях, хладнокровного и безжалостного убийцу, ведомого по жизни одной лишь целью: убить.

Глаза Лэа расширились от ужаса. Она начала понимать.

– Об этом знали все масэтры острова, и когда я прилетел назад на драконе, объявив, что предназначение само сделало свой выбор, а затем назвал твое имя, Анджей приказал всем масэтрам хранить это в глубочайшей тайне до самой своей смерти. Он сказал мне вернуться туда через десять лет, и привезти тебя на остров.

Джер на короткую минуту замолчал.

– Я вернулся. Остальное тебе известно.

Все! Ей стало ясно все. Вся ее жизнь была выстроена в соответствии с этим ужасным, криво пошедшим планом. Никто не думал, что все обернется именно так. Но попробовать всю горечь этой опрокинутой чаши пришлось именно ей, Лэа ун Лайт.

Она чувствовала себя марионеткой, казалось, все, что она делала, не принадлежало ей самой, а было нашептано кем-то, кто вертел ей как хотел.