Грейс прижимала к груди свертки и воинственно сверкала глазами. Морган краем уха уловил, как она спорила и скандалила в одной из лавок со сладостями. И, кажется, именно споры добавляли ей жизненной энергии.

Но сейчас горничная молчала. Кучер надеялся, что она утомилась, бегая по магазинам, и радовался тому, что слышит только ветер, шумевший среди вершин деревьев, и топот лошадиных копыт по замерзшей земле.

Зима уже вступила в свои права. Но снег не спешил укрыть лес и дороги. А к городу, пышущему печными трубами, пока вообще не рисковал подобраться. И все же здесь, за пределами столицы и суеты, дышалось лучше, свободнее.

А затем что-то изменилось. До охотничьего домика Вандербергов оставалась пара миль по лесу, когда кобылы начали странно себя вести. Морган не мог не отметить, как лошади озираются и как без понукания ускорили бег.

«Волки! — подумал он первым делом. Вряд ли они нападут, но то, что лошади волнуются, говорит о том, что, скорее всего, это не один волк. Возможно, даже стая? — Черт с ними, с этими бестиями!»

Ему даже не пришлось подгонять лошадей. Домчали с ветерком.

Он спрыгнул с козел, помог выйти служанке. Затем достал все ее многочисленные покупки. Самое важное и хрупкое Грейс держала в руках.

Мужчина проводил горничную до дверей, сгрузил все покупки в маленьком уютном холле и поспешно вышел, радуясь вновь обретенной, пусть и временной, свободе. Морган отсчитывал дни, оставшиеся до возвращения настоящей хозяйки. Он знал, что мисс Ивэлин где-то отрабатывает деньги — те самые, которые ей заплатили Вандерберги, — и сожалел, что он ничем не может помочь своей госпоже.

Уже возвращаясь назад, на дороге к городу, мужчина снова ощутил тревогу лошадей. Вот только странное дело: чем дальше они отдалялись от охотничьего домика, тем спокойнее становились кобылы.

Словно то, что напугало их, осталось там. Рядом с домом, спрятанным в лесу.

Мне нужна светлая голова. Голова, не забитая глупостями. Без дурных мыслей, заставляющих сердце биться быстрее, а щеки пылать алым цветом.

Первым вопросом Тори, после того как Эдриан ушел, было:

— Он что, обидел тебя?

Я не ответила. Не захотела рассказывать правду. То ли от стыда, то ли еще по какой причине, но этот поцелуй я хотела утаить. По крайней мере пока.

Да, когда мысли потекли в правильном русле, а я немного успокоилась и приняла расслабляющую ванну с травами, то смогла понять Дерри. Он искренне считает, что я — его невеста. И, думаю, жених может поцеловать перед свадьбой женщину, которая скоро станет его женой. В том, что Эдриан не намерен искать путь к отступлению и уйти от навязанного брака, я уже успела убедиться. Иначе ни я, ни Розалинда не ступили бы на порог Стормхилла. Хранящего в себе жуткие тайны...

В очередной раз задумавшись над этим вопросом, потянулась к записям...

Вот они все передо мной. Даты рождения и смерти девушек, судьба которых была такой трагичной. Ни одна из них не дожила даже до двадцати пяти лет. Страшно и загадочно.

Я смотрела на даты, но мысли то и дело возвращались к пустынному коридору. К моему телу, прижатому спиной к двери. К губам мужчины, целовавшего меня, и к собственным ощущениям, возникшим от его ласк.

Я не была дурой. И всегда признавалась в том, что очевидно. Вот и сейчас не стала бороться с собой и придумывать жалкие оправдания. Все предельно просто. Эдриан Дерри, хозяин Стормхилла, нравится мне. Нет, это еще не любовь, но я испытываю к нему влечение, интерес и желание. Чувства, которые мне испытывать просто нельзя.

Только как ни старалась, повторяя про себя раз за разом, что этот человек просто не мой, что-то внутри отказывалось это принять. И я злилась. Сама на себя. За то, что позволила себе расслабиться и упустила момент, когда начала влюбляться. Когда-то матушка, моя настоящая, а не нынешняя подделка, говорила мне, что любовь — единственное чувство, которое нельзя предугадать. Теперь я знаю, что она была права. За все эти годы, что я работала невестой напрокат, ни один мужчина не относился ко мне так, как Эдриан Дерри. Возможно, потому что все они являлись нанимателями, а он нет.

Они чаще всего смотрели на меня как на вещь. На ту, которую можно купить. И в чем-то были правы. Но никогда я не продавала свое тело за деньги. Не продавала и не стану. Есть границы во всем. Иначе я давно могла бы получить свой дом через постель Беккера. Уверена, что он закрыл бы глаза на мой долг или на большую его часть. Но мне претила сама мысль о том, чтобы расплачиваться телом. Меня воспитывали иначе.

Все джентльмены, с которыми довелось работать, были не прочь продолжить отношения уже более тесно после того, как заканчивался наш договор. Но ни один не зацепил меня.

Эдриан другой. Темный и опасный. Казалось бы, в нем нет ничего, что может привлечь меня, и все же это случилось. Несмотря ни на что, он нравится мне.

Да, мы и знакомы всего ничего. Сама не понимаю почему, но меня тянет к этому мужчине. Тянет так, что самой страшно.

Встряхнув головой, я снова уставилась на записи. Надо выбросить из мыслей Дерри. Надо заняться делом, а не грезить о том, кто никогда не будет моим.

Но даты прыгали перед глазами, и я не могла сосредоточиться. Лицо Эдриана, склоненное к моему, никак не выходило из головы.

— Черт! — выругалась я.

Матушка не похвалила бы свою дочь за подобные крепкие словечки. Но я уже давно не та девица из благородного семейства. Жизнь и общение с людьми, подобными Беккеру, оставили свой след. И все же спустя несколько минут мне удалось привести себя в порядок.

— Значит, так! — Я взяла магическое перо. Удобная вещь. Чернила в нем никогда не заканчиваются и не оставляют пятен, что само по себе бесценно. — Кто у нас идет первой? — проговорила я тихо.

Портреты в галерее висели не в хронологической последовательности. Это я обнаружила, пока записывала данные. И вот теперь пыталась расположить даты в изначальном порядке. А закончив, подчеркнула первое имя.

— Долорес Дерри, — тихо прочитала вслух.

И сразу в памяти возник портрет. Красивая девушка с темными локонами в платье позапрошлого века.

— Миранда Дерри. — Я написала напротив второго имени цифру два.

Всех девушек объединяла одинаковая фамилия, но лица были разными, что подтверждало отсутствие кровных связей с семейством, владеющим Стормхиллом.

— Вы же все были невестами? — спросила я, глядя на имена и вспоминая лица давно почивших красоток. Обязательно нужно прогуляться по окрестностям и заглянуть на местное кладбище. Интересно, там ли фамильный склеп рода, или он находится где-то поблизости от дома?

Я не сразу заметила, что воздух стал холодным. Лишь сорвавшееся с губ облачко пара заставило меня вздрогнуть и поднять глаза.

В один миг в спальне потемнело. Даже огонь, весело трещавший в камине, вдруг застыл, словно был не живым, а нарисованным на холсте умелой рукой художника.

По спине пробежала дрожь, и я вцепилась в исписанные листы бумаги, словно это могло придать мне сил.

— Ты еще здесь? — голос был до такой степени жутким, что я едва не подпрыгнула, а затем резко обернулась.

Под потолком висела уже знакомая мне тень. Та самая, что напугала нас с Тори. И вот теперь она здесь. В моих покоях.

— Да что вы такое? — Я встала и обхватила себя руками, чтобы не позволить уже почти ледяному холоду сковать тело.

Тень рассмеялась. Сипло, страшно, но не подлетела ближе, а лишь шевельнулась, словно позволяя понять — она живая. И она точно не призрак. Ведь призраки, а в этом я была уверена, не могут говорить. И мой отец тому доказательство. Или я чего-то не знаю о потусторонних существах?

— Кто вы? — повторила вопрос. — Что вы?

— Какая разница? — Тень опять рассмеялась. — Главное, кто ты! — Она спустилась ниже, а я едва смогла удержаться, чтобы не завизжать и не броситься прочь из спальни.

— Уходите из моей комнаты, если не желаете разговаривать. — Я сама себе показалась чертовски храброй.