Я задумалась. Переодеться? Это мысль. Не ходить же мне в мокром платье. Переодеться не помешает, конечно.

Пока Лотти доставала из сундука одежду, я почувствовала, что у меня саднит затылок и потянулась рукой назад. Пропустила пальцы сквозь волосы и дотронулась до кожи головы. Нащупала мягкую корочку - будто грязь налипла. А когда вытащила пальцы из волос и опустила на них взгляд, обнаружила, что они испачканы чем-то темным, красноватокоричневым.

Снова хмыкнула озадаченно. Запекшаяся кровь?

Странно. Рекламный щит должен был ударить меня по макушке. Даже нет - по лбу, учитывая, что я стояла, задрав голову, и пялилась на него, когда он падал. А тут рана на затылке.

Какое-то время я терпела, пока Лотти помогала мне снять мокрую одежду, пока надевала на меня чистое сухое платье, высушивала полотенцем мои волосы и укладывала их, еще влажные, в прическу. Когда она из угла комнаты принесла переносное зеркало и поставила его передо мной, я подняла глаза на свое отражение и...

А вот это уже переходит все границы, знаете ли.

Из зазеркалья на меня смотрело юное создание с большими зелеными глазами (где мои карие, чистый шоколад, я вас спрашиваю?!), маленьким изящным носиком (где мой римский профиль?!), аккуратным маленьким ротиком (я всегда гордилась своим большим ртом, которым могла изображать улыбку а-ля Джулия Робертс!)

Так.

Или не так.

Да. Определенно, кое-что было не так. Потому что в зеркале отражалась не я. И не стоило больших трудов догадаться, кто. Сюзанна Бизар, конечно! Никаких сомнений, потому что вот этому ангельскому созданию (господи, у нее еще и золотистые кудри, это так унизительно! Верните мне мою каштановую шевелюру!) идеально подходило то самое сопрано, которым я говорила с момента своего пробуждения!

Сделав глубокий вдох, я сказала себе: «Крепись, Сусанка. Мы и не такое переживали. И это переживем. Подумаешь, помолодела на двадцать лет... Неприятно, конечно, но ты с этим справишься, я тебя знаю. Сложнее будет привыкнуть к этой внешности. Впрочем, пусть окружающие мучаются над загадкой трагичного несовпадения ангельской внешности и неангельского характера. Да, верно - это все можно пережить, это все не так плохо. Плохо другое...»

Запекшая кровь на затылке.

Я уже поняла, что каким-то образом оказалась в чужом теле - в теле знатной девицы Сюзанны Бизар.

Пыталась утопиться, говорите?

Мысль о том, что в таком поступке не было логики, мне уже приходила. Бежать от одной смерти с помощью другой - бессмысленно. А если Сюзанна Бизар не пыталась утопиться... значит, ее пытались утопить. Рана на затылке невольно навевала мысли об ударе тяжелым тупым предметом.

Похоже, девчонку сначала вырубили, а потом толкнули в пруд. Иными словами... пытались убить. Очевидно, что не убили - это тело вполне живое, пульс бьется, кровь по венам бежит, ноги-руки двигаются, голос разговаривает сопрано. Не убили. Но сама Сюзанна - душа ее или что-то вроде - исчезла. Покинула тело. А я, значит, в него вселилась.

А раз сейчас с теле Сюзанны Бизар, которую пытались убить, нахожусь я, то...

Похоже, мне угрожает смертельная опасность.

Оценив придирчиво свое отражение и покрутившись перед зеркалом, я подумала:

«Еще предстоит разобраться, куда же я все-таки попала - место, время и все такое прочее. Но в общем и в целом все действительно не так уж плохо. Признай, Сусанка, ты уже поняла. Упавший на тебя рекламный щит был последним, что случилось с тобой в твоей жизни. Иными словами... - это было трудно сказать даже самой себе, но трусихой я уж точно никогда не была. - Иными словами, ты умерла, Сусанна Бузинина. И вот этот златовластый ангелочек с сопрано - похоже, твой второй шанс».

Что ж, решила я, отказываться было бы глупо.

Главный остров владений герцога Кархейского назывался почти так же, как звучал его титул - Кархен. По имени какого-то местного божества, о котором Бертина сказала только: «темное и таинственное».

Значит, что мы имеем? Темное и таинственное божество, в честь которого назван остров, герцог с проклятием и семь невест. Выглядит так, будто этих невест везут на остров, чтобы принести в жертву божеству, но Бертина уверила меня, что никакого божества не существует, мол - реликтовое наследие предков, пережиток прошлого, «даже не переживайте, соэлла, в древних богов давно никто не верит».

То ли Бертина и впрямь не верила в проклятие герцога, то ли делала вид, но переживать я не собиралась и без ее уверений, однако в уме галочку напротив «темного и таинственного божества» поставила.

Страшилкам, которые рассказывают другие, я могу и не поверить, но уж себе-то я верю, как Папе Римскому. С моей точки зрения, Сусанна Бузинина - именно тот человек, который заслуживает доверия. А моя точка зрения здесь что? Правильно - самая важная. В конце концов, это моя история или где?

Проклятие, от которого страдали мои любовники, определенно существует. Значит, и проклятие герцога тоже вполне может оказаться не выдумкой. А где существуют проклятия, там не грешно допустить, что темные и таинственные божества тоже имеют место быть.

Разговор о божествах, как и все остальное, что я успела здесь увидеть и услышать, навел меня на мысль, что окружающая меня реальность кажется мне какой-то... неправильной. Словно чужеродной.

Другой мир? Не исключено. Если можно очнуться в чужом теле, то почему бы не очнуться в чужом мире? Например, в таком мире, где проклятому герцогу присылают, словно овечек на заклание, невест, из которых он должен выбрать себе жену.

Кстати о невестах.

На остров Кархен мы с Бертиной и Лотти прибыли последними - когда мы пришли на причал, лодки герцога Кархейского как раз отплывали и только одна дожидалась нас, поэтому к острову мы приближались в хвосте всей процессии.

Когда мы сошли на берег, каменистый и голый, уже наступила ночь, однако луна над островом светила так ярко, что можно было разглядеть растущие у подножья скалы-громадины кипарисы и туи. А на самой вершине, словно гнездо гигантской птицы Рок, возвышался черный замок.

Уж не знаю, зачем, но невест выделили - все они, то есть мы, о себе-то я и забыла, были облачены в накидки из ярко-синего бархата, тогда как наши сопровождающие - в темносерые из простой ткани.

У ближайшей ко мне девицы дрожали губы, а глаза от страха не мигали. Вообще. Она так и стояла, широко распахнув их и таращась на замок. А потом вдруг всхлипнула и, низко опустив голову, тихо заплакала.

- Соэлла, Ойвиа! Соэлла, Ойвиа, умоляю вас, не нужно! - с суеверным ужасом в голосе принялась шептать ей служанка. - Люди герцога здесь! Они ему расскажут! А вас могут наказать, что вы заместо того чтобы радоваться возможности стать женой его светлости, рыдали от горя! И меня накажут - с вами заодно! Помилуйте служанку вашу верную Раничку! Вы-то ладно, вас уже ничего не спасет! А я по вашей вине пострадать могу!

Впечатлившись речью «верной служанки Ранички», я аж закашлялась. Вот уж повезло девице Ойвии с соратницей. Поддержала так поддержала.

Впрочем, как оказалось, Раничка была еще сущей прелестью. Разницу я почувствовала, когда еще одна фигура в синей накидке повернулась в нашу сторону. Девица с выражением лица чуть теплее айсберга глянула на рыдающую Ойвию и сказала таким тоном, будто на колени поставила:

- Ойвиа Лантини, извольте заткнуться. Звуки, которые вы издаете, коробят мой слух, а когда что-то коробит мой слух, у меня портится характер. Ваши слезы никому не нужны - здесь вас жалеть некому, все в том же положении, что и вы. И если вы боитесь герцога, то я вам советую - лучше бойтесь меня. Если продолжите рыдать, я избавлюсь от вас раньше, чем это сделает проклятие. Одной соперницей меньше.

С этими словами девица с лицом-айсбергом отвернулась, оставив совершенно несчастную Ойвию Лантини таращиться ей в затылок.