Его руки были везде! Его… язык был везде! Его горячее дыхание щекотало меня везде!

И всё, что я могла делать — кричать, срывая горло, выгибаться, неизменно попадая в руки Дэмиса, и всем своим естеством желая, чтобы невыносимое чувство горячего, но сладкого ожидания сменилось облегчающим удовольствием.

— Пожалуйста…

Мне не было стыдно, не было вообще никаких посторонних мыслей, мой организм перешёл в то состояние, когда его не волнуют никакие моральные устои и правила — ему нужно лишь одно. То, чем занимались наши далёкие предки. То, благодаря чему наш род и продолжился, собственно.

Но Дэмис Йэхар имел другие взгляды и другие планы — на меня в частности.

Он, находясь в одних лишь брюках, сместился значительно ниже, устроившись так, что мой таз с некультурно широко разведёнными ногами оказался прямо у него перед лицом.

— Дэмис, — неуверенно позвала я, в отсутствии каких-либо сводящих с ума прикосновений вернувшая себе малую долю самообладания.

— Лежи смирно, — приказал предвкушающе ухмыляющийся раэр.

Капелька страха упала в море моего желания, слабой рябью прошлась по натянутым нервам… и была напрочь сметена обжигающей волной наслаждения, едва раэр Дэмис Йэхар сделал такое, о чём мне даже думать стыдно!

* * *

Всё моё расслабленное тело устало лежало на постели, наслаждаясь ощущением сладкого, слегка лишь болезненного облегчения. Мне было хорошо. Просто хорошо. Прямо сейчас. И не хотелось ни о чём думать, не хотелось ничего говорить, хотелось просто закрыть глаза и позволить телу провалиться в привлекающий его сон…

— Был неправ, с некоторыми реакциями у тебя полный порядок, — вторгся в мерный поток моих мыслей негромкий хриплый голос Дэмиса.

И мужчина поднялся, покинув постель и лежащую в ней совершенно обнажённую меня, и направился на выход из спальни.

— Ты куда? — Слегка опешила я, осторожно потянула край одеяла и прикрыла себя, удивлённо, но откровенно пьяно глядя на раэра.

Остановившись в дверях, он обернулся и окинул меня жадным взглядом так, что сразу стало понятно — некоторые тут совершенно не удовлетворили собственный голод.

И Йэхар лишь подтвердил это, когда, не отрывая взгляда почему-то от моей груди, прохрипел:

— Если останусь, всё закончится не так, а я пока не уверен, что ты готова к иному финалу.

И он просто ушёл, оставив меня в полном недоумении.

Через две минуты завёрнутая в простынь я стучала в дверь его умывальни с одним простым вопросом:

— Дэмис, это может прозвучать глупо, но… я девственница?!

Я себя такой глупой в этот момент ощущала! Просто до покрасневших щек и желания покрутить пальцем у виска перед своим отражением.

Но мне нужно было, просто жизненно необходимо было услышать его ответ, потому что… давайте откровенно: моих познаний в этом деле не хватало, чтобы делать свои правильные выводы.

Мы были вдвоем, я… скажем так, дошла до пика эротического удовольствия, и всё моё тело впервые испытывало смесь этих ощущений, но убежавший в ванную Дэмис совершенно не укладывался вообще никуда!

Дверь передо мной распахнулась. На пороге обнаружился раэр с одним лишь небольшим полотенцем на бёдрах и искренним возмущением на лице.

— Ты сейчас серьёзно? — Не понял он вроде как даже со злостью в голосе.

Я опустила руку, который до этого в дверь стучала, невольно поёжилась от холодного воздуха, хлынувшего из помещения, где был обнажённый Дэмис и громко журчала вода, судя по всему, ледяная, подумала и честно сказала:

— Абсолютно. — И тут же потребовала: — Без шуток, насмешек, недоговорок и прочего: я девственница?

Воин и не стал шутить, он прищурился и поведал:

— К моему глубочайшему разочарованию — да. Но если ты продолжишь вот в таком виде стоять передо мной, мы вернёмся и исправим это досадное упущение.

Я почему-то интуитивно попятилась назад, не привлечённая перспективой.

Дэмис, задумчиво рассматривая меня, проговорил как будто для самого себя:

— А может и не вернёмся…

Временами очень умная я решила, что лучше всего сейчас будет убраться подальше от этого мужчины.

А в спальне, не раэра, а той, второй, в которую я почему-то зашла и дверь за собой надёжно закрыла, меня накрыло осознание произошедшего.

Придерживая одеяло у груди, я на негнущихся ногах прошла и почти упала на холодную кровать, потрясённо уставившись на закрытую дверь и медленно вспоминая и осознавая всё, абсолютно, совершенно всё, что произошло!

О, Тьма…

Это было ошибкой.

Сколько раз я слышала рассказы живущих в королевском замке девушек, сколько раз я слышала эту фразу, с отчаянием срывающуюся с бледных женских губ, и сколько же раз я презрительно закатывала глаза, фыркала и удалялась, думая о том, что они не считали это ошибкой, когда делали то, что делали.

И вот теперь я сама сделала то, в чём множество раз мысленно осуждала других!

Тьма!

Тьма! Тьма! Тьма!

Это моя ошибка. Мой просчёт. Мой нарушенный запрет.

Я не имела на это никакого права. У меня есть долг, есть работа всей жизни — не только минувшей, но и будущей. У меня есть обязанности, которые я должна выполнять, не взирая ни на что и на себя в особенности!

Я не имела права. У меня его просто не было!

Я должна была уйти, едва раэр Йэхар перенёс меня к себе порталом! Я должна была вернуться к Элизабет, должна была! Потому что она — единственная ценность моей жизни, единственная цель моей жизни, она — моя жизнь! Всегда была и всегда должна быть!

Я должна была держать свои эмоции под замком. Я должна была держать разум в холоде, должна была контролировать каждое своё действие и каждую свою мысль.

Потому что у меня не было права.

У меня просто не было права.

Я поднялась и прошла к окну, за которым во все стороны простиралась ночь и тёмный лес, чувствуя, как дрожит всё моё тело.

У нас не было секса. Что ж, это избавляет меня от множества проблем и даже от части моральных терзаний, но не настолько, чтобы я могла успокоиться и принять всё, как данность, и позволить подобному и дальше происходить.

Изначально я собиралась спать в этой комнате, следовательно, и разделась тоже здесь — моё платье и обувь до сих пор лежали на стуле. Жаль, что не могу надеть нижнее бельё, но надеюсь, что не замерзну ночью в лесу.

Платье неприятно покалывало обнажённую кожу, ощущать себя без нижнего белья под юбкой было… противно и напряжённо, но выбирать не приходилось.

Осторожно приоткрыв дверь, позволяя свету из коридора тонкой светлой полосой падать на меня и частично в комнату, я постояла, напряжённо прислушиваясь к звукам в доме.

Вода всё ещё громко журчала. Дэмис Йэхар всё ещё был в ванной.

Я могла действовать.

Безликой тенью я метнулась к окну, максимально быстро и тихо подняла стекло в крепкой деревянной раме и выглянула на улицу. Второй этаж, но под окном торчит крепкая на вид балка, так что я перегнулась через подоконник, устроилась на ней носками ботинок и, замешкавшись на миг, спрыгнула вниз.

Неудачно.

Я ударилась ногой и в итоге ещё и свалилась, произведя куда больше шума, чем планировала. И это обидно до ужаса — я должна была сгруппироваться и перекувырнуться на земле, чтобы приземление не было болезненным! Но я не сделала этого.

Я вообще много чего нужного не сделала, а ненужного, наоборот, сделала предостаточно.

Но у меня не было времени на моральные терзания, у меня вообще ни на что времени не было, так что пришлось сцепить зубы, подняться и рвануть в лес, всей душой надеясь, что в конечном итоге я выбегу хоть куда-нибудь.

Не знаю, сколько я бежала.

Глупо, но я не следила ни за дорогой, ни за временем, ни за самой собой, из-за чего окончательно сбилось дыхание, кололо в боку и болело в груди, но эта боль самым ненормальным образом нравилась мне, потому что в конце концов только у неё получилось заглушить стучащее внутри чувство вины.