Переносить все трудности ей помогали врачи, с которыми она работала. За редким исключением это были самоотверженные люди, они лечили других людей, снимали их боли, спасали их жизни. Пейдж наблюдала те чудеса, которые они творили каждый день, и это наполняло ее чувством гордости.

Труднее всего было работать в палате неотложной помощи, куда стекались жертвы всевозможных аварий и катастроф.

Долгие дежурства и изнурительная работа ложились тяжелейшим бременем на персонал больницы. Процент разводов среди врачей был необычайно высок, а внебрачные связи считались обычным делом. Том Чанг как раз и оказался одним из тех, у кого возникли проблемы в семье. Об этом он рассказал Пейдж, когда они пили кофе.

— Я нормально переношу дежурства, а вот моя жена их не переносит. Жалуется, что теперь совсем не видит меня, что я чужой человек для нашей маленькой дочки. Она права. Я не знаю, что делать.

— А твоя жена была в нашей больнице?

— Нет.

— Почему бы тебе не пригласить ее сюда пообедать, Том? Пусть посмотрит, чем ты здесь занимаешься и как это важно.

Лицо Чанга просияло.

— Отличная идея. Спасибо, Пейдж. Я так и сделаю. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ней. Ты пообедаешь вместе с нами?

— С удовольствием.

Жена Чанга Сай оказалась красивой молодой женщиной — такая классическая красота не увядала с годами. Чанг провел ее по больнице, а потом они вместе с Пейдж обедали в кафетерии.

Чанг рассказал Пейдж, что Сай родилась и выросла в Гонконге.

— Как вам понравился Сан-Франциско? — поинтересовалась Пейдж.

Сай некоторое время помолчала.

— Интересный город, — вежливо ответила она, — но я чувствую себя чужой здесь. Он очень большой и очень шумный.

— Но, насколько я понимаю, Гонконг тоже большой и шумный город.

— Я родом из маленькой деревни в часе езды от Гонконга. Там нет шума и автомобилей, все знают друг друга. — Сай посмотрела на мужа. — Том, я и наша дочурка были там очень счастливы. На острове Ллама просто чудесно. Там пляжи с бельм песком, маленькие фермы, а по соседству небольшая рыбацкая деревня Сак Ку Ван. Там так тихо. — Голос ее был полон мечтательной ностальгии. — Мы с мужем много времени проводили вместе, как и должно быть в семье. А здесь я его почти не вижу.

— Миссис Чанг, я понимаю, как вам сейчас трудно, но через несколько лет Том сможет открыть частную практику, и тогда у него будет больше свободного времени.

Том Чанг взял жену за руку.

— Слышишь? Все будет хорошо, Сай. Не волнуйся.

— Я понимаю, — ответила Сай, но в ее голосе не прозвучало уверенности.

Пока они разговаривали, в кафетерий зашел мужчина и остановился возле двери. Пейдж был виден только его затылок, но ее сердце учащенно забилось. И тут мужчина обернулся. Это был совершенно незнакомый человек.

Чанг наблюдал за Пейдж.

— С тобой все в порядке?

— Да, — солгала Пейдж. «Я должна забыть его. Все кончено». И все же воспоминания о тех чудесных годах, о радости, наслаждении, любви… «Как я могу забыть все это? Может, уговорить кого-нибудь из здешних врачей сделать мне лобектомию?»

Пейдж столкнулась в коридоре с Хони. Та едва дышала и выглядела озабоченной.

— Что-нибудь случилось? — спросила Пейдж.

— Да нет, ничего. Все в порядке, — натянуто улыбнулась Хони и поспешила дальше.

Хони прикрепили к лечащему врачу Чарльзу Айлеру, про которого в больнице ходила слава очень придирчивого доктора.

Во время первого же обхода он сказал Хони:

— Я ждал, когда мы начнем работать вместе, доктор Тафт. Доктор Уоллис поведал мне о ваших выдающихся оценках в медицинском колледже. Насколько я понимаю, вы намерены специализироваться в терапии.

— Да.

— Очень хорошо. Значит, нам с вами работать еще три года.

Они начали обход.

Первым пациентом был мальчик-мексиканец. Доктор Айлер, игнорируя остальных ординаторов, повернулся к Хони.

— Думаю, вам будет интересен этот случай, доктор Тафт. У больного все классические симптомы: потеря аппетита, веса, металлический привкус во рту, усталость, малокровие, повышенная раздражительность и потеря координации. Каков будет ваш диагноз? — Доктор Айлер улыбнулся, ожидая ответа.

Хони невозмутимо посмотрела на него.

— Ну, диагнозов может быть несколько, не так ли? Доктор Айлер в изумлении уставился на нее.

— Но это же типичный случай…

В их разговор вмешался один из ординаторов:

— Отравление свинцом?

— Совершенно верно, — подтвердил доктор Айлер.

Хони улыбнулась.

— Разумеется. Отравление свинцом.

— Как вы будете лечить его? — снова обратился к ней доктор Айлер.

Хони вновь уклонилась от прямого ответа.

— Существует несколько способов лечения… Вмешался еще один ординатор:

— Если пациент подвергся длительному воздействию, то лечение должно быть как при потенциальном заболевании головного мозга.

Доктор Айлер кивнул.

— Правильно. Что мы и делаем. Устраняем обезвоживание и применяем химиотерапию.

Он посмотрел на Хони. Она кивнула в знак согласия.

Следующим пациентом оказался мужчина лет восьмидесяти. Глаза у него были красными, веки слиплись.

— Сейчас мы займемся вашими глазами, — сказал ему доктор Айлер. — Как вы себя чувствуете?

— Ох, не так уж плохо для старика.

Доктор Айлер откинул в сторону одеяло, обнажив распухшие колени и лодыжки пациента. Ступни у него были покрыты ранами.

Доктор повернулся к ординаторам.

— Опухание вызвано артритом. — Он посмотрел на Хони. — В сочетании с ранами и конъюнктивитом. Уверен, вы знаете диагноз.

Хони начала тянуть время.

— Ну, это может быть…, понимаете…

— Это синдром Рейтера, — подсказал кто-то из ординаторов. — Случай известный. Обычно сопровождается легкой лихорадкой.

Доктор Айлер кивнул.

— Правильно. — Он посмотрел на Хони. — Каков прогноз?

Но вместо Хони снова ответил все тот же ординатор:

— Прогноз не ясен. Лечение — противовоспалительные средства.

— Очень хорошо, — похвалил доктор Айлер.

Они осмотрели около пятнадцати пациентов, а когда обход закончился, Хони обратилась к доктору Адлеру.

— Могу я поговорить с вами наедине, доктор Айлер?

— Да. Пойдемте в мой кабинет.

Когда они зашли в кабинет и сели, Хони сказала:

— Я понимаю, что разочаровала вас.

— Должен признать, что я был несколько удивлен тем, что вы…

— Я понимаю, доктор Айлер, — перебила его Хони. — Прошлой ночью я глаз не сомкнула. По правде говоря, я была так возбуждена от того, что мне предстоит работать с вами, что…, просто не смогла уснуть.

Доктор Айлер удивленно посмотрел на нее.

— О, я понимаю. Не зря же у вас…, такие фантастические оценки. Почему вы решили стать врачом?

Хони опустила голову, помолчала немного, потом тихо ответила:

— У меня был младший брат, он попал под машину. Врачи сделали все возможное, пытаясь спасти его жизнь…, и я видела, как он умирал. Это тянулось долго, я чувствовала себя такой беспомощной. И тогда я решила посвятить свою жизнь делу помощи больным людям. — У нее на глазах выступили слезы.

«Она такая ранимая», — подумал Айлер.

— Я рад, что мы с вами поговорили. Хони подняла на него взгляд и сказала себе: «Он мне поверил».