— Все будет в порядке. Я прослежу, чтобы о вас позаботились.

Через пять минут Хони уже была в кабинете доктора Уоллиса. Он обрадовался ее приходу, гадая про себя, что же она принесла с собой на этот раз. Каждый раз она пользовалась новым средством: теплый мед, горячая вода, жидкий шоколад и — что ему нравилось больше всего — кленовый сироп. Ее изобретательность не знала границ.

— Запри дверь, детка.

— Я не могу остаться, Бен. Мне надо вернуться. Она рассказала ему о пациентке.

— Ты должна сообщить в полицию, — потребовал Уоллис. — Так предписывает закон.

— Но закон не защитит ее. Послушай, все, что ей нужно, так это уйти от мужа. Она работала секретаршей. Разве ты не говорил, что тебе нужен работник в регистратуру?

— Что ж, да, но…, подожди минутку!

— Спасибо, — поблагодарила Хони. — Мы поставим ее на ноги, я найду ей жилье, и у нее будет новая работа!

Уоллис вздохнул.

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Не сомневаюсь.

Утром Хони снова навестила миссис Овенс.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросила она.

— Лучше, спасибо. Когда я смогу пойти домой? Мой муж не любит, когда…

— Ваш муж больше не будет беспокоить вас, — решительно заявила Хони. — Вы останетесь здесь, пока мы не подыщем вам и детям жилье, а когда поправитесь, будете работать в этой больнице.

Миссис Овенс недоуменно уставилась на нее.

— Вы…, вы…, серьезно?

— Абсолютно. У вас с детьми будет своя квартира. Забудьте тот ужас, который испытывали до этого. У вас будет приличная работа.

Миссис Овенс схватила Хони за руку.

— Не знаю, как благодарить вас. — Она всхлипнула. — Вы даже не представляете себе, какой это был кошмар.

— Могу представить, — ответила Хони. — У вас все будет в порядке.

Женщина благодарно закивала, слишком взволнованная, чтобы говорить.

На следующий день, когда Хони зашла в палату миссис Овенс, ее там не оказалось.

— Где она? — спросила Хони.

— Ох, ушла утром со своим мужем, — ответила медсестра.

Хони услышала свою фамилию.

— Доктор Тафт…, палата 215… Доктор Тафт…, палата 215.

В коридоре она столкнулась с Кэт.

— Как дела? — поинтересовалась та.

— Ты не поверишь! — И Хони рассказала ей о миссис Овенс.

В палате 215 Хони ожидал доктор Риттер. На кровати лежал индус лет тридцати.

— Это ваш пациент? — спросил доктор Риттер.

— Да.

— В карте указано, что он не говорит по-английски, правильно?

— Да.

Доктор Риттер сунул ей под нос карту.

— А это вы писали? Рвота, судороги, жажда, обезвоживание…

— Совершенно верно.

— …отсутствие периферического пульса…

— Да.

— И какой вы поставили диагноз?

— Желудочная инфлюэнца.

— Брали кал на анализ?

— Нет. Для чего?

— Для того, что у вашего пациента холера, вот для чего! — Доктор Риттер сорвался на крик. — Надо закрывать эту гребанную больницу!

— Холера? Ты говоришь, что в нашей больнице находится пациент с холерой? — вскричал Бенджамин Уоллис.

— Боюсь, что так.

— Ты абсолютно уверен?

— Разумеется, — ответил доктор Риттер. — Его кал кишит холерными вибрионами, пониженное кровяное давление, тахикардия, синюшность.

По закону о каждом случае холеры и других инфекционных заболеваний следовало немедленно сообщать в Комиссию по здравоохранению штата и в Центр по контролю заболеваний в Атланте.

— Нам следует сообщить об этом, Бен.

— Но они закроют нас! — Уоллис вскочил и принялся расхаживать по кабинету. — Мы не можем этого допустить. Да меня со света сживут, если для каждого пациента придется устанавливать карантин. — Он остановился на секунду. — Пациент знает, что у него?

— Нет. Он не говорит по-английски. Он из Индии.

— Кто контактировал с ним?

— Две медсестры и доктор Тафт.

— А доктор Тафт поставила диагноз желудочная инфлюэнца?

— Вот именно. Надеюсь, ты уволишь ее за это.

— Нет, — возразил Уоллис. — Любой может ошибиться. Не будем жестокими. Значит, в карте написано желудочная инфлюэнца?

— Да.

Уоллис принял решение.

— Давай сделаем вот как. И этим займешься ты. Внутривенно раствор Рингера и еще давай ему тетрациклин. Если мы сможем быстро восстановить количество крови и жидкости, он через несколько часов сможет прийти почти в норму.

— И не будем об этом докладывать? — спросил доктор Риттер.

Уоллис посмотрел ему в глаза.

— Докладывать о случае желудочной инфлюэнцы?

— А как насчет сестер и доктора Тафт?

— Им тоже дай тетрациклин. Как зовут пациента?

— Пандит Явах.

— Его в карантин на сорок восемь часов. За это время он или поправится, или умрет.

Хони пребывала в панике. Она разыскала Пейдж.

— Мне нужна твоя помощь.

— В чем дело? Хони все рассказала.

— Я хочу, чтобы ты поговорила с ним. Он не говорит по-английски, а ты говоришь на индийском.

— На хинди.

— Какая разница. Так ты поговоришь с ним?

— Конечно.

Спустя десять минут Пейдж уже разговаривала с Пандитом Явахом.

— Аар ki tabyat kaisi hai?

— Karab hai.

— Aapjald acha ko hum kardenge.

— Bhagwan aap ki soney ga.

— Aap ka ilaj humjald shuroo kardenge.

— Shukria.

— Dost kiss Hay ham?

Пейдж вывела Хони в коридор.

— Что он сказал?

— Чувствует себя очень плохо. Я сказала ему, что он поправится. Он попросил передать эти слова Богу. Я сказала, что мы немедленно приступаем к лечению. Он поблагодарил меня.

— И я тебя благодарю.

— Для чего же тогда друзья?

Холера является болезнью, которая может в течение двадцати четырех часов вызвать смерть от обезвоживания, но ее можно и вылечить за несколько часов.

Через пять часов после начала лечения Пандит Явах почти пришел в норму.

Пейдж отправилась навестить Джимми Форда. Когда он увидел ее, его лицо засветилось радостью.

— Привет. — Голос у него был еще очень слабым, но общее состояние значительно улучшилось.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Пейдж.

— Прекрасно. Вы слышали анекдот, как доктор говорит пациенту: «Самое лучшее для вас бросить курить, пить и спать с женщинами». Пациент отвечает:

«Я не достоин самого лучшего. Мне бы чего-нибудь похуже».

И Пейдж поняла, что с Джимми Фордом все будет в порядке.

Кен Мэллори сменился с дежурства и собирался на свидание с Кэт, когда услышал по селектору свою фамилию. Он остановился в нерешительности, думая о том, что можно было бы просто улизнуть. Вызов повторили еще раз. Кен неохотно снял трубку телефона и набрал номер.

— Доктор Мэллори. Что там у вас?

— Доктор, вы не могли бы зайти во вторую неотложку? У нас здесь пациент…

— Извините, но я только что сменился с дежурства. Найдите кого-нибудь еще.

— Никого нет, кто мог бы справиться с этим. У пациента язвенное кровотечение, состояние критическое. Боюсь, мы можем потерять его, если…

«Проклятье!»

— Хорошо. Сейчас иду. — «Надо позвонить Кэт и сказать, что я задержусь».

Пациент оказался мужчиной лет шестидесяти. Он был в полуобморочном состоянии, бледный как мел, тяжело дышал и явно страдал от сильной боли. Едва бросив на него взгляд, Мэллори приказал:

— В операционную! Stat!

Через пятнадцать минут больной уже лежал на операционном столе. Анестезиолог следил за артериальным давлением.

— Давление быстро падает.

— Сделайте переливание крови.

Кен Мэллори приступил к операции, работал он быстро. Разрезал кожу, слой жира, соединительно-тканную оболочку, мышцы и, наконец, гладкую, прозрачную брюшину. Кровь потекла в желудок.