Никлос с досады скрипнул зубами. Его раздирало желание самому отправиться в Сатуральские долины к Артану и Селесте или же притащить их обратно в столицу. Но близость воды и опасность со стороны русалок останавливали его. Как и многочисленные дела, из-за которых он не мог уехать. А сейчас ситуация немного изменилась. И король поддался собственным желаниям.

— Хорошо, — согласился Ник. — Высылай приглашения. Но опять-таки, сделай это тайно, чтобы до последнего никто не знал, что Селеста вернётся в Клэрию. Завтра туда отправляется Рупер Свенский. Оплати телепорт, пусть он передаст пригласительные лично в руки. Я сейчас напишу их.

— Да, Ваше Величество, — просиял Фредерик. Ему не удалось лично познакомиться с Селестой, но он много слышал о её способностях и сходстве со Святой Клэрией, которой поклонялись в его семье.

Закончив писать, Никлос запечатал нориусом письма и задумчиво уставился на чёрную кляксу-печать. Смутная тревога грызла короля, но шла она не от приезда Селесты или грядущих переговоров с Агондарием.

Отпустив Фредерика, Ник налил в стакан немного коньяка и открыл окна, впуская в кабинет свежий воздух. С улицы доносился стрёкот кузнечиков, пение вечерних птиц и далёкие разговоры из королевского сада. После бойни той ночи, дворец медленно приходил в себя, осознавая свою хрупкость. Никлос всё чаще задавался вопросом, правильно ли он тогда поступил, последовав советам Фелии. Он мог действовать более масштабно и разрушительно. Но она велела не делать этого.

И теперь придворные считают, что это предел его способностей. Ужасающая сила! Но не великая. Не сравнимая с силой богов, тогда как он знал, что способен на много большее.

Вернувшись к столу, король вновь раскрыл увесистый том на закладке и дотронулся до посеревших от старости строк.

«Сегодня мы перебрались на дальние острова Файюльке, что в переводе с каменного языка — край земли. Нас сопровождал сын вождя, Айкэ, дабы местные жители не сочли за врагов, ибо жили они, веря, что являются сторожами между мирами живых и мёртвых, и никогда не видели прежде драконов.

Когда прибыли на первый остров, то наткнулись на пустую прибрежную деревню. Сложилось впечатление, что местные жители попросту исчезли, не оставив после себя никаких следов. За день мы облетели всю территорию и не нашли ни единой живой души. Даже птицы покинули этот край. Заночевать решили в глубине острова на территории наиболее крепкой деревушки. Айкэ встревожен и постоянно повторяет непонятную фразу на родном языке: “Аргэ ктуан лэху”. И требует завтра же вернуться обратно, а не лететь на остальные острова».

Это была последняя экспедиция путешественника-аристократа из бирюзового дома. Дальше шёл текст, написанный со слов личного слуги Спринга, единственного выжившего серокрылого дракона из того путешествия.

«Утром я проснулся в одиночестве. Все мои спутники пропали без вести, оставив личные вещи. Ещё раз обследовав остров, я лучше изучил покинутые деревни. За сутки они полностью изменились и теперь выглядели так, будто их покинули как минимум пару лет назад. Дерево сгнило, а каменная кладка зацвела и покрылась мхом. Я нашёл ещё одну странность у воды — там лежал кусок дерева с непонятной надписью. Осознав, что действительно остался один, принял решение покинуть остров и вернуться к каменным людям, тем более что на побережье ощущаю себя неспокойно и чудится пристальный взгляд от воды.

Моё возвращение привело их в неистовство, и они намеревались отыскать сына вождя, Айкэ. Но увидев табличку, смертельно испугались и передумали. Мне никто ничего не объяснил. А из их действий, понял, что они намереваются как-то связаться с подводными обитателями. На мою просьбу объяснить, что значит эта надпись, вождь Рэйг ответил: “Аргэ ктуан лэху”. В переводе это означает: “Идут слуги спящего”. Больше ничего выяснить не удалось и мне пришлось вернуться домой ни с чем».

Вновь закурив, Никлос повторил про себя: «Аргэ ктуан лэху». Каменные люди, судя по словарям, исчезли во времена Класария. А это путешествие состоялось намного раньше. Нелюдимые существа, умеющие превращаться в камень. Они поклонялись старым богам и называли себя путевой стражей. Мир мёртвых, мир живых. Что это значит?..

Король не верил в божественное сотворение мира. Но он верил, что когда-то существовали великие силы, которые невозможно познать. Он знал, что эти силы были жестоки и использовали смертных существ как рабов. Какие-то виды оставили в памяти лишь хорошее, но для драконов эти «боги» были демонами. Адскими созданиями, которые лишили их разума и превратили в летающих лошадей.

Неужели эти создания могут вернуться?

Очередная ниточка уходила под воду, поэтому встреча с королём Агондарием была тем мостиком, который мог привести к прозрению.

Осталось только понять, куда же пропала принцесса Сэлавелия. Короля начали мучать сомнения, что девушка находится рядом с отцом и всё это афера подводников. Слишком уж… странно всё складывается в последнее время.

* * *

Раскинув руки в стороны на роскошном ложе из чёрного шёлка, лежит бледнокожая девушка с золотыми до красноты волосами. Она обнажена, только тонкое одеяло чуть-чуть прикрывает упругую грудь и бёдра. Глаза закрыты, но слегка дрожат ресницы, выдавая неспящее ожидание — она знает, что за ней наблюдают. И как будто во сне слегка выгнулась, чтобы нежный шёлк соскользнул вниз, раскрывая её перед королевским взором.

Мужчина приблизился к кровати, а девушка как мышка замерла. Он касается её бедра ладонью вверх, дотрагиваясь пальцами до мягких впадин, вызывая парад мурашек, следующих за движением мужской руки до талии, до холмиков грудей, и распадающихся судорогой, прошедшей от плеч до пальцев ног. Девушка открыла глаза, слегка вздохнув, когда король остановил руку ровно посередине грудной клетки в такой маленькой нежной впадинке, где так чётко чувствуется биение сердца.

Она приподнимается к нему, тянется рукой, но он перехватывает за запястье, резко увлекая за собой, садясь на край постели, чтобы девушка оказалась сверху. Его медовый поцелуй так горек, в нём чувствуется коньяк, усталость и желание забыться.

— Я так скучала, мой король, — разрывая уста, шепчет Анка, кладя голову ему на плечо, а он зарывается пальцами в тонкие мягкие волосы, вдыхая запах можжевельника и дыма.

Прикрыв глаза, король видит огненного дракона, сражающегося с штормовыми ветрами и десятиметровыми волнами. Видит, как низко в плотной туманной дымке совсем у земли летит драконица, готовясь когтями вцепиться в молодого буйвола, пасущегося чуть в стороне от стада. Видит кровь на лице, когда она погружает пальцы в распотрошённую тушу. Чувствует жар её гортани, когда вырывается столп огня, поджаривая свежее мясо. Он чувствует бесконечную ненасытность, запертую в теле молодой кэрры, что так отчаянно желает освободиться, и каждый день взлетает в небеса, противостоя как своим желаниям, так и буйству природы.

— Я хочу тебя, — говорит Никлос, сжимая талию девушки и она слегка привстаёт, чтобы было удобнее разомкнуть ремень брюк, вытащив его из металлических колец, и расстегнуть пуговицы рубашки. Она молчит, да улыбается, приоткрыв тонкие бескровные губы. Смотрит в глаза, без вызова, но сам взгляд — и есть вызов, и это так приятно, что он вновь хватает её за запястья, и подчиняя, сам разрывает оставшиеся пуговицы рубашки, помогая Анке снять её с него.

Перехватив девушку за бёдра, возвращает в постель, попутно стягивая с себя брюки. Она, приподнявшись на руках, наблюдает за ним, открыто расставив ноги, в её глазах горят синие огни, она ждёт. И только тихонечко вздохнула, когда Никлос разом поглотил её, вторгаясь не только телом, но и нориусом, что как одеяло накрывает их с головой, погружая в глухую темноту.

Их обоих сжирала ненасытная жажда, превращающая в зверей, набрасывающихся друг на друга, цепляющихся когтями, взбивая тьму в миниатюрные смерчи. Рыжий и чёрный переплетаются в единое быстрое целое, а им обоим всё мало.