Фуко писал, что под “эпистемой” он понимает совокупность отношений, которые в данное время могут объединять дискурсивные практики, благодаря которым становятся возможными “эпистемологические фигуры” науки и, возможно, формализованные системы. Эпистема, — разъясняет он, это не “форма познания и не тип рациональности, которые проникали бы в различные науки и через которые находило бы проявление суверенное единство субъекта, духа или эпохи” Эпистема такая “совокупность отношений, которую можно открыть в данное время внутри наук” и которая может быть проанализирована на уровне “дискурсивных упорядоченностей” Речь в понимании Фуко идет о понятиях, которые возникают и применяются в определенном конкретно-историческом и культурном контекстах. Эти понятия как бы “предписываются” индивидам, работающим в науке, пусть они существуют на заднем плане и не обязательно осознаются самими людьми. Фуко убежден в том, что эпистемы в их языковом измерении складываются на том уровне, где формируются научные символы и научный язык. Символический порядок эпистем внутренне иерар- хичен: их основополагающие понятия и познавательные принципы организуют множество высказываний, наблюдений, аргументов и т. д. Эпистемы резко противостоят друг другу; основополагающие принципы организации научного мышления четко отделяются друг от друга. Эти основополагающие принципы образуют “нечто вроде правил связи многообразных впечатлений и возможных опытов...”
В этом исследовании Фуко стремился вычленить в истории человеческого общества структуры (по Фуко — “эпистемы”), существенно обусловливающие возможность определенных взглядов, концепций, научных теорий и собственно наук в тот или иной исторический период.
По мысли Фуко, необходимо разграничивать “археологию” реконструирующую такие структуры, и традиционное историческое знание кумулятивист- ского типа, фиксирующее различные “мнения” вне проблемы условий их возможности. Упорядочивающим принципом в рамках “эпистемы” ученым полагалось пред-данное на каждом историческом этапе соотношение “слов” и “вещей”
Согласно Фуко, в границах западноевропейской культуры 16 — 20 вв. правомерно выделять три “эпистемы”:
1) “ренессансную” (16 в.);
2) “классическую” (рационализм 17 — 18вв.);*
3) “современную” (рубеж 18—19 вв. по наше время).
1) В ренессансной эпистеме слова и вещи тождественны между собой, непосредственно взаимно соотносимы и (в пределе) взаимозаменяемы в виде “слов-символов” Язык как “язык мира” сопричастен миру, а мир — языку: слова и вещи конституируют единый “текст” представляющий собой часть мироздания и могущий трактоваться исследователем как природное существо. Культурное наследие античности воспринимаемо аналогично природным феноменам магия (предсказание событий) и герменевтическая эрудиция (дешифровка древних текстов) образуют тесное и законосообразное системное единство.
2) В эпистеме классического рационализма слова и вещи утрачивают непосредственное сходство и становятся соотносимыми лишь опосредованно через мышление, а также в пространстве познавательных (“не-психологических” ) представлений в виде “слов-образов” Соотнесение слов и вещей в границах данной эпистемы осуществляется, по Фуко, при помощи процедур отождествления и различения. Основной целью пафосно рационального мышления выступает создание глобальной науки об универсальном порядке: результиру- ется данная познавательная установка в генезисе таких дисциплин, как “естественная история” “всеобщая грамматика” а также в процессах математизации знания. Естественные знаки ренессансной эпохи уступают место в качестве вербального инструментария природо- и обществознания — самым разнообразным системам искусственных знаков. Последние — более просты в употреблении, сложные сочетания их элементов выводимы из простых составляющих и позволяют использовать в познавательных процедурах таблицы, комбинаторику, вероятностные подходы и т. д. Язык, с точки зрения Фуко, утратив признак непосредственного подобия миру вещей, обретает статус репрезентанта мышления; включение содержательных пластов мышления в языковые формы структурирует и эксплицирует строй последних. “Язык мира” становится “языком мысли”
Сопряженное с этими интеллектуальными процессами становление “всеобщей грамматики” и направлено, как полагал Фуко, на исследование линейных последовательностей словесных знаков в контексте одновременности познавательных представлений (ср. с проектом “Энциклопедии” Дидро и др.: отобразить мир и репертуары его постижения посредством языка и по алфавиту). Фуко обращает внимание на значимые особенности соотношения слов и вещей в организации дисциплин “естественной истории”: в ее рамках слова и вещи не неразрывны, но сопринадлежат друг другу в едином смысловом поле постижения мира. Наблюдаемые объекты описываются и характеризуются по своим главным параметрам при помощи корректно простроенного и адекватного им языка. Как отмечал Фуко, наиболее распространенной процедурой организации знания в этот период было составление исчерпывающих таблиц различий и тождеств изучаемых объектов, сопряженное с разработкой наглядной их классификации по внешним признакам. Тем не менее, как отмечал Фуко, даже при внешней противоположенное™ метода Ж. Бюффона (полное описание одного объекта, последующее сопоставление его с другими, дополнение его иными характерными признаками, в совокупности задающими систему признаков вида либо рода) и системы К. Линнея (наделение последних произвольными признаками, элиминируя противоречащие им), их объединяют вера в то, что природа не допускает “скачков” вкупе с приверженностью упорядоченным схемам тождеств и различий.
По мнению Фуко, эволюционизм классического рационализма, фундированный постулатами линейности, а также идеей бесконечного (без качественных подвижек) совершенствования живого в пределах предзаданной иерархии, менее “эволюционен” чем даже концепция Ж. Кювье, допускавшая радикальную прерывность. Мыслитель отмечает, что функции имен и глаголов во “всеобщей грамматике” изоморфны статусу понятия “структура” в естественной истории: осуществимость взаимной трансформации суждений и значений в языке, структуры и признака в естественной истории была обусловлена рационалистическим постулатом перманентности соотношения бытия и его репрезентаций.
Тем самым “метафизическая” или философская составляющая классической эпистемы санкционирует, согласно версии Фуко, конкретное знание данной эпохи. Интенцию, приведшую к закату этой эпистемы, согласно Фуко, задал Кант, ограничивший своей критической проблематизацией обоснования познания сферу рационального мышления и познавательных представлений.
Свойства “классической эпистемы” Фуко оригинально и ярко раскрывает в III — VI главах книги, которые носят лаконичные названия “Представлять”, “Говорить” “Классифицировать” “Обменивать” При этом Фуко уделяет особое внимание тем изменениям, которые происходят именно в 17 в. когда классическая эпистема собственно и вступает в силу. Хронологически близкое 16 в. с “эпистемической” точки зрения оказывается другой эпохой. Суть изменения и соответственно различия между двумя веками Фуко определяет так: “Прежде всего, анализ заменяет аналогизирующую иерархию. В 16 в. предполагалась всеохватывающая система соответствий (земля и небо, планеты и лицо, микрокосм и макрокосм), и каждое отдельное подобие укладывалось внутри этого общего отношения. Отныне же любое сходство подчиняется испытанию сравнением, т. е. оно принимается лишь в том случае, если измерение нашло общую единицу, или, более радикально, на основе порядка тождества и серии различий” (Ярким примером “аналогизирующего” мышления 16 в. Фуко полагает Дон Кихота Ламанчского, весь жизненный путь которого определяется французским мыслителем как “поиск подобий”.)
“Классическая эпистема модерна” на которой строилось познание в эпоху нового времени, — это, согласно Фуко, совокупность таких принципов, как обязательное построение расчлененной системы математически оформленного знания, генетический анализ, центральное положение наблюдающего субъекта (на философском уровне и в гуманитарном знании антропоморфизм) и т. д. Систему в новое время предполагается построить, открыв простейшие в каждом ряде элементы. Знание, построенное таким образом, считается единственно истинным, универсально значимым и исторически неизменным. “Положение языка в классической эпи- стеме одновременно и скромное, и величественное. Хотя язык теряет свое непосредственное сходство с миром вещей, он приобретает высшее право — представлять и анализировать мышление” в чем и заключается замысел и смысл распространенных в Новое время проектов “всеобщей грамматики” По Фуко, мера, порядок, методическая нумерация и интуиция определили характер эпистемы модерна (“классического периода”). Уже в 18 —
