Ниан вздрогнула, словно ее укололи булавкой. Бледная стройная женщина в желтом шелковом платье, на лифе которого были вышиты три серебряных Ключа Дома Араун, в последнее время она выглядела изможденной, ввалившиеся глаза были полны усталости. Всю ее надменность словно рукой сняло.

– Согласна, Аримилла, – кротко сказала она и осушила свой кубок. Хорошо. Они с Эленией наконец приручены, однако Аримилле нравилось время от времени это проверять, чтобы убедиться, что ни в одной не проснулась затаенная спесь.

– Если Луан и остальные не окажут вам поддержки, какой будет прок от взятия Кэймлина? – Сильвейз, внучка и наследница Насина, говорила так редко, что ее вопрос поразил всех. Крепко сбитая и не слишком хорошенькая девушка обычно глядела по сторонам пустым взглядом, но сейчас ее голубые глаза смотрели весьма проницательно. Все внимание было обращено на нее. Это ничуть ее не смутило. Она грела в руках кубок с вином. Аримилла решила, что это только второй. – Если нам предстоит сразиться с Порубежниками, почему бы не принять предложение Луана о перемирии, чтобы Андор смог противостоять им в полной мере, не разрываемый всякими междоусобицами?

Аримилла улыбнулась. Ей хотелось отшлепать глупую девчонку. Впрочем, это разозлит Насина. Он хотел, чтобы она считалась «гостьей» Аримиллы, чтобы предотвратить свое низложение с поста Верховной Опоры своего Дома, – он в какой-то мере осознавал, что его разум не тот, что прежде, однако все же намеревался оставаться Верховной Опорой до самой смерти, – и, что ни говори, он любил свою внучку.

– Эллориен и некоторые другие в конце концов присоединятся ко мне, дитя, – мягко произнесла она. Мягкость потребовала некоторого усилия. Да кем себя считает эта пигалица? – Аэмлин, Арателле, Пэливар. Они затаили обиду на Траканд. – Конечно, они присоединились бы к ней, если убрать с дороги Илэйн и Дайлин. Но эти двое не выживут при падении Кэймлина. – Как только я захвачу город, они будут моими. Трое из сторонников Илэйн – дети, а Конайл Нортан тоже, считай, ребенок. Я уверена, мне легко удастся убедить их встать на мою сторону. – А если ей не удастся, то наверняка удастся мастеру Лунолту. Жаль, если детей придется отдать ему и его веревкам. – Я стану королевой еще до заката того дня, когда Кэймлин падет передо мной. Не так ли, папочка?

Насин засмеялся, от чего остатки полупережеванного мяса разлетелись по всему столу.

– Да, да, – сказал он, поглаживая руку Аримиллы, – слушайся тетушку, Сильвейз. Делай то, что она говорит. Скоро она станет Королевой Андора. – Его смех стих, и в его голосе появились странные нотки. Можно сказать… умоляющие. – Помни, после моей кончины ты станешь Верховной Опорой Дома Кирен. После моей кончины. Ты будешь Верховной Опорой.

– Как скажешь, дедушка, – пробормотала Сильвейз, склонив голову. Когда она выпрямилась, ее взгляд снова был вялым, как обычно. Проницательность в нем – наверняка игра света. Конечно.

Насин крякнул и радостно вернулся к мясу:

– Самое лучшее из всего, что я ел на днях. Думаю, что попрошу еще одну тарелку. Еще вина, слуга! Не видишь, мой кубок пуст?

Молчание за столом болезненно затягивалось. Этому способствовали старческие выходки Насина.

– А я повторюсь, – наконец вступил Лир, но замолчал, когда коренастый солдат с четырьмя Серебряными Лунами Дома Марне на груди вошел в шатер.

Почтительно поклонившись, он обошел вокруг стола, нагнулся к Аримилле и прошептал ей на ухо:

– Мастер Гернвил просит вас на два слова.

Все присутствующие, кроме Насина и его внучки, были полностью поглощены вином, и им было не до подслушивания. Старик налегал на еду. Девчонка доброжелательно смотрела на Аримиллу. Та проницательность во взгляде точно была игрой света.

– Я вернусь через пару минут, – вставая, объявила Аримилла. Она сделала рукой широкий жест, указывая на еду и вино. – Наслаждайтесь, пока я не вернусь. Наслаждайтесь.

Лир потребовал еще вина.

Выйдя наружу, она не стала утруждать себя и приподнимать юбки, чтобы их не перепачкать. Арлен все равно пора уже их чистить, так какая разница, сколько на них будет грязи? В некоторых палатках еще горел свет, но почти весь лагерь, раскинувшийся под неполной луной, был погружен во мрак. Ее секретарь Джейкоб Гернвил, одетый в скромный камзол, ждал неподалеку от шатра. В руках он держал фонарь, образовывающий вокруг него желтую лужицу света. Мужчина был низок и худ, словно из него вытопили весь жир. Он был благоразумен от природы, и, дабы упрочить его преданность, Аримилла выплачивала ему солидное жалованье, так что заинтересовать его могли только очень крупные взятки, которые никогда не предложат простому писцу.

– Прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, миледи, – поклонившись, сказал он, – однако я был уверен, вы захотите услышать это немедленно. – Каждый раз, слыша его глубокий голос, Аримилла недоумевала, как он может принадлежать такому маленькому мужчине. – Они согласились. Однако они требуют уплатить золотом всю сумму целиком.

Она поджала губы. Согласились, значит. Всю сумму. Она надеялась обойтись лишь задатком. В конце концов, кто осмелится требовать выплатить остальное, когда она станет королевой?

– Составь письмо госпоже Эндскейл. Я прямо с утра подпишу и запечатаю его. – Перевод такого количества денег потребует времени. И сколько еще заставлять солдат ждать? Она никогда не уделяла внимания таким вещам. Лир может объяснить, однако она не любила демонстрировать свою неосведомленность. – Передай им, что деньги будут через неделю, считая с завтрашнего дня.

Этого должно хватить. Через неделю Кэймлин будет принадлежать ей. И трон тоже. Аримилла, Милостью Света Королева Андора, Защитница Королевства, Покровительница народа, Верховная Опора Дома Марне. Улыбаясь, она вернулась в шатер, чтобы донести до других эти замечательные новости.

– Хватит, Лойал, – твердо сказал Ранд, уминая в трубку с коротким мундштуком табак, извлеченный из кисета из козлиной кожи. Табак из тайренского листа обладает слегка маслянистым привкусом, однако сейчас ничего другого под рукой не было. Раздался медленный и тяжелый раскат грома. – Я так скоро охрипну от твоих расспросов.

Они сидели за длинным столом в одной из самых просторных гостиных особняка лорда Алгарина, сдвинув остатки полуденной трапезы на дальний конец столешницы. Слуги, по большей части весьма преклонного возраста, с тех пор как Алгарин уехал в Черную Башню, стали передвигаться еще медленнее. Проливной дождь, бушевавший снаружи, кажется, ослабевал, но резкие порывы ветра продолжали нещадно осыпать каплями окна, заставляя дребезжать стекла во всех шести окрашенных в желтый цвет оконных рамах. Внутри многих стеклянных плашек остались пузырьки воздуха, отчего вид наружу искажался почти до неузнаваемости. Стол и стулья украшала незамысловатая резьба – такие часто можно встретить в обычных фермерских домах, а желтые карнизы под высоким балочным потолком были им под стать. По обеим сторонам комнаты располагались два широких и высоких камина из простого камня, подставки для дров и каминные приборы из прочного надежного металла стояли рядом. Несмотря на титул лорда, Алгарин не отличался богатством.

Засунув кисет обратно в карман, Ранд направился к одному из каминов, взял с полки маленькие медные щипцы и вытащил из огня пылающую дубовую щепку, чтобы раскурить трубку. Он надеялся, что никто не сочтет такой поступок странным. Ранд старался не направлять, за исключением тех случаев, когда это действительно необходимо, тем более если рядом люди – головокружение, нападавшее на него в такие моменты, становилось все труднее скрывать. Но пока никто этого не заметил. Очередной порыв ветра принес странный скрежещущий звук, словно ветки царапнули по стеклу. Воображение. Ближайшие деревья росли по другую сторону поля, в полумиле отсюда.

Лойал принес из гостевых комнат Огир стул с резьбой в виде виноградных листьев, из-за чего теперь его колени находились вровень со столом, так что бедняге приходилось сильно наклоняться вперед, чтобы писать в тетради с кожаным переплетом. Для Лойала она была маленькой книжечкой, которая отлично умещалась в одном из карманов его куртки, а для Ранда ее размеры не уступали размерам большинства людских книг. Над верхней губой Огир и на подбородке торчала редкая поросль, – он пытался отрастить усы и бороду. Но, судя по результатам последней пары недель, попытку сложно назвать успешной.