– Не важно, куда они отправились, – рассеянно отозвался Ранд. Его внимание было поглощено Льюсом Тэрином. Этот безумец, треклятый голос в голове, чуть глубже погрузился в Силу. Отпусти, приятель. – Отродья Тьмы не способны пережить проход сквозь врата.

Я хочу умереть, сообщил Льюс Тэрин. Хочу воссоединиться с Илиеной.

Если ты и впрямь хотел умереть, то зачем же тогда убивал троллоков? поинтересовался Ранд. Зачем прикончил того Мурдаала?

– Люди просто обнаружат кучу мертвых троллоков, а, быть может, и Мурдаала. На них не будет ни единой царапины, – объяснил он вслух.

Кажется, я вспомнил, что такое умереть, прошептал Льюс Тэрин. Я вспомнил, как сделал это. Он зачерпнул еще больше, и Ранд ощутил боль в висках.

– Везде их будет понемножку. Каждый раз в момент открытия врата Смерти меняют точку перехода.

Ранд потер виски. Эта боль – предупреждение. Он приблизился к предельному количеству саидин, которое может удерживать, не умирая и не выжигая себя.

Ты пока не можешь умереть, обратился он к Льюсу Тэрину. Мы должны продержаться до Тармон Гай’дон, иначе погибнет весь мир.

– Врата Смерти, – протянул Логайн, в его голосе чувствовалось отвращение. – Зачем ты продолжаешь удерживать Силу? – внезапно поинтересовался он. – Причем так много. Если ты пытаешься показать мне, что сильнее, так я это и так уже знаю. Я видел, насколько больше твои… твои врата Смерти по сравнению с моими. Я бы даже сказал, что ты удерживаешь ровно столько саидин, сколько способен удерживать без вреда для себя.

Это, конечно же, привлекло всеобщее внимание. Мин засунула ножи в рукава и спрыгнула со стола; узы практически пульсировали от затопившего их страха. Харилин и Энайла обеспокоенно переглянулись, но вернулись к наблюдению за пейзажем за окном. Они отказывались верить, что троллоки мертвы, до тех пор, пока тела этих тварей день не пролежат в земле. Аливия, нахмурившись, сделала шаг в сторону Ранда, но он слабо качнул головой, и шончанка вернулась на место. Хотя хмуриться не перестала.

Кадсуане скользящей походкой пересекла комнату, на ее безвозрастном лице появилось строгое выражение:

– Что он чувствует? – требовательно напустилась она на Мин. – Не играй со мною, девочка. Ты знаешь, чего это может стоить. Я знаю, что он связал тебя узами, и ты сама прекрасно знаешь, что мне это известно. Ему страшно?

– Ему никогда не бывает страшно, – отрезала Мин, – разве что за меня или…

Она упрямо вздернула подбородок и скрестила руки под грудью, вперив в Кадсуане сердитый взор, словно ей было все равно, чем Зеленая сестра ответит на это. Судя по спутанному клубку эмоций, разнящихся от страха до стыда, который Мин, пусть и неудачно, пыталась скрыть от Ранда, она все же представляла, чем может ответить Кадсуане.

– Я стою у тебя под носом, – вступился Ранд. – Если ты хочешь знать, как я себя чувствую, меня и спрашивай. – Льюс Тэрин? окликнул он мысленно. Никакого ответа, переполняющий его саидин и не думал убывать. Виски начали пульсировать.

– И как же? – нетерпеливо спросила Кадсуане.

– Лучше не придумаешь. – Льюс Тэрин? – Но у меня появилось для тебя правило, Кадсуане. Не смей угрожать Мин. И вообще оставь ее в покое.

– Так-так-так. Мальчик показывает зубы, – золотые птицы, рыба, звезды и луны звякнули, когда Айз Седай покачала головой. – Не стоит, однако, показывать все сразу. И, кстати, мог бы для начала спросить девушку, нуждается ли она в твоей защите.

Как ни странно, Мин теперь хмурилась уже в его сторону, а узы наполнились раздражением. Свет, плохо, что ей не по душе его беспокойство о ней. Теперь же она, по всей видимости, собралась разобраться с Кадсуане без посторонней помощи. Даже сам Ранд вряд ли решился бы на такое.

Мы сможем умереть в Тармон Гай’дон, объявил Льюс Тэрин, и в то же мгновение Сила внутри него иссякла.

– Он отпустил, – сообщил Логайн, словно внезапно переметнулся на сторону Кадсуане.

– Я знаю, – ответила та. Аша’ман удивленно повернул к ней голову.

– Вы с Мин, если ей так хочется, можете разбираться друг с другом сами, – произнес Ранд, направляясь к двери. – Но не вздумай угрожать ей.

Да, ответил он мысленно. Мы сможем умереть в Тармон Гай’дон.

Ветер стих, как только закончился ливень, но серые тучи продолжали скрывать солнце. Однако мелкой мороси хватало, чтобы намочить волосы Ранда и пропитать влагой черную куртку с золотой вышивкой, когда он шел, перешагивая через трупы троллоков. Логайн сплел щит из Воздуха, поэтому капли дождя отскакивали от него или просто соскальзывали вниз. Ранд не хотел прикасаться к саидин из опасений, что Льюс Тэрин снова попытается его перехватить. Правда, он пообещал, что подождет со смертью до Последней Битвы. Но разве можно доверять безумцу?

Безумцу? прошептал Льюс Тэрин. Считаешь, я безумнее тебя? И он разразился диким хохотом.

Нандера время от времени оглядывалась через плечо на Ранда. Высокая мускулистая женщина, чьи седые волосы были спрятаны под коричневую шуфа, командовала всеми Девами Копья, по крайне мере по эту сторону Стены Дракона, однако она пожелала лично возглавить его телохранительниц. В ее зеленых глазах – единственное, что не скрывала черная вуаль, на смуглом лице сложно было что-то прочесть. И тем не менее Ранд не сомневался, что она беспокоится из-за того, что он не стал ставить защиту от дождя. Девы замечали все необычное. Остается только надеяться, что Нандера не станет высказываться на этот счет.

Ты должен верить мне, проговорил Льюс Терин. Верь мне. О Свет, я обращаюсь к голосу у себя в голове! Я, должно быть, и впрямь сошел с ума.

Нандера и ее отряд из пятидесяти Дев с опущенными на лицо вуалями двигались практически плечом к плечу и образовывали вокруг Ранда широкое кольцо. Они вонзали копья в каждого троллока и Мурдаала, мимо которого проходили, небрежно перешагивая через гигантские отрубленные конечности, головы с клыками, рогами и оскаленными зубами. Иногда троллоки принимались стонать или пытаться отползти прочь, а то и с ревом бросались на них – но конец оставался неизменным. Троллоки все равно что бешеные псы. Либо ты их убьешь, либо они тебя. Никаких переговоров, пленных или компромиссов.

До сих пор дождь удерживал большую часть падальщиков на расстоянии, но теперь повсюду слышалось хлопанье крыльев воронья. Их черные перья влажно поблескивали. И даже если среди них и были Глаза Темного, это нисколько им не мешало садиться на трупы и выклевывать глаз троллоку или урвать какой-нибудь другой лакомый кусок. Разодранные на части тела предлагали птицам богатое пиршество. Но ни одной птицы не было видно на мертвых Мурдаалах, и если троллок лежал неподалеку, вороны тоже облетали его стороной. В этом нет ничего странного, такое поведение нужно лишь рассматривать как предупреждение. Видимо, запах Мурдаалов птицам не нравился. Кровь Мурдаала разъедает даже сталь, если не обтирать ее слишком долго. Для падальщиков же она, видимо, пахла как нечто ядовитое.

Выжившие салдэйцы отстреливали ворон из луков, рубили их своими изогнутыми мечами или просто сбивали лопатами, мотыгами и граблями, всем, что хоть как-то напоминало дубинку, – в Порубежье оставить этих птиц в живых было немыслимо, слишком часто среди них встречались шпионы Темного, – но трупоедов оставалось еще очень много. Сотни раздробленных черных тушек валялись между троллоками, но такое ощущение, что на каждую из них приходилась целая сотня живых, которые громогласно дрались из-за самых нежных кусков и не брезговали даже трупиками соплеменников. Аша’маны и Айз Седай давно прекратили попытки их уничтожить.

– Мне не нравится, что мои люди изнуряют себя такой работой, – заявил Логайн. Его люди. – Да и сестры тоже. Габрелле и Тувин к ночи будут валиться с ног от усталости. – Он связал этих двух Айз Седай с собой узами и, очевидно, знал, о чем говорит. – Что, если будет еще одна атака?