Кресла резко выделялись на фоне остального интерьера. Стены представляли собой экраны, но каменная арка входа разрушала иллюзию открытого пространства. Здесь, в Тел’аран’риод, кресла могли быть какими угодно, так почему бы им не вписываться в общую картину? И почему их одиннадцать, когда их явно на два больше, чем нужно? Асмодиан и Саммаэль должны быть мертвы, так же как и Бе’лал и Равин. Где привычная раздвижная дверь? Изображения на экранах создавали впечатление, что прямоугольник пола окружен Садами Ансалейна, в глубине которых виднелись огромные скульптуры, созданные Кормалиндой Мазун, изображавшие людей и животных. Эти скульптуры возвышались над низенькими строениями, которые, в свою очередь, казались рядом с ними хрупкими статуэтками. В Садах подавали только тончайшее вино, только самые изысканные блюда. Прекрасную даму можно было впечатлить крупным выигрышем на колесах чинжи, но сжульничать так, чтобы выигрывать постоянно, было крайне сложно. Сложно, но необходимо, особенно ученому, который не располагает особыми богатствами. За три года войны все это превратилось в руины.

Златовласое, вечно улыбающееся зомара, в летящей белой блузе и обтягивающих бриджах, изящно поклонилось и предложило Аран’гар взять с серебряного подноса бокал вина. Прекрасные и грациозные андрогины – внешне их можно было счесть людьми, если бы не безжизненные черные глаза, – были не самым удачным творением Агинора. Но в Эпоху, когда Моридин носил имя Ишамаэль, – теперь у нее исчезли всякие сомнения по поводу его личности, – он доверял этим существам больше, чем людям, даже несмотря на то что во многих других вопросах они оказывались бесполезными. Где-нибудь он прячет целый стасис-бокс этих существ. У него их множество, но он редко их показывает. Еще десять зомара ждали распоряжений. Даже стоя на месте, эти создания были воплощением грации. Значит, их хозяин считает эту встречу очень важной.

Взяв бокал, Аран’гар жестом отправила зомара прочь, хотя оно само уже повернулось к ней спиной. Она ненавидела способность этих существ читать мысли. Хорошо, что оно не может никому сообщить то, что узнало. Воспоминания о том, что не было приказом, стиралось из их сознания через несколько минут. Даже Агинору хватило ума до этого додуматься. Появится ли он сегодня? Осан’гар пропустил все собрания с тех пор, как он потерпел крах в Шадар Логот. Вопрос в том, находится ли он среди мертвых или тайно направляется к Великому Повелителю? В обоих случаях его отсутствие открывает восхитительные возможности, но одновременно таит в себе опасности. А ведь именно опасность в последнее время не выходит у нее из головы.

Небрежной походкой она направилась к Грендаль.

– Как ты думаешь, Грендаль, кто прибыл сюда первым? Поглоти меня Тень, антуражик он учинил здесь угнетающий.

Ланфир, например, любила, чтобы собрания проходили в объятиях бесконечной ночи, но сейчас обстановка была даже хуже. Прямо как на кладбище.

Грендаль тонко улыбнулась уголком губ. Хотя понятие «тонкий» едва ли было применимо к этим губам. Роскошь – вот определение для всей Грендаль. Роскошь, зрелость и красота – все это не скрывала даже серая дымка ее платья из стрейта. Возможно, конечно, ей не стоило носить столько колец, а следовало бы ограничиться одним, усыпанным драгоценными камнями. Диадема, усеянная рубинами, тоже выглядела излишеством в ее золотистых, словно лучи солнца, волосах. Изумрудное ожерелье, которое досталось Аран’гар от Деланы, напротив, удивительно гармонировало с ее собственным платьем из зеленого шелкового атласа. Изумруды были настоящими, а все эти шелка, конечно же, являлись порождением Мира Снов. Даже если бы их можно было сохранить в реальном мире, она привлекла бы к себе слишком много внимания, разгуливая в таком низком декольте. Юбку украшал высокий разрез, который открывал взорам стройное бедро Аран’гар. Ее ноги красивее, чем у Грендаль. Она даже подумывала о двух разрезах. Быть может, ее возможности здесь все же поменьше, чем у некоторых, – например, она не могла обнаружить сны Эгвейн, если девушка не оказывалась в непосредственной близости, но создать желаемый наряд в ее силах. Ей нравилось, когда ее телом восхищались, тем более что чем больше она выставляет себя напоказ, тем меньше ее воспринимают всерьез.

– Первой прибыла я, – ответила Грендаль, слегка нахмурившись, и посмотрела на вино в бокале. – Я люблю вспоминать о Садах.

– Как и я, как и я. – Аран’гар умудрилась заставить себя засмеяться. Эта женщина так же глупа, как и остальные; живет прошлым, перебирая обрывки того, что уже давно утрачено. – Мы никогда больше не увидим Сады, но зато увидим то прекрасное, что придет им на смену.

Аран’гар – единственная, кто способен править этой Эпохой. Лишь она одна разбирается в примитивных культурах. До войны они были основной ее специализацией. И все же у Грендаль есть полезные умения и гораздо больший круг знакомств среди друзей Тьмы. Но, вероятно, женщина не очень одобрит то, как Аран’гар собирается все это использовать. Если узнает, конечно же.

– Тебе приходило в голову, что остальные уже вступили в союзы, а мы с тобой остались в стороне? – Есть еще Осан’гар, если он жив, конечно, но его не стоит в это впутывать.

Платье Грендаль сменило оттенок на более темный, ко всеобщему прискорбию скрыв то, что до этого притягивало взор. Настоящий стрейт. Аран’гар сама обнаружила парочку стасис-боксов, но в них оказался по большей части всякий жуткий мусор.

– А тебе не приходило в голову, что даже у стен есть уши? Когда я пришла, зомара были уже здесь.

– Грендаль. – Она промурлыкала имя. – Если Моридин подслушивает, он подумает, что я хочу затащить тебя в постель. Он знает, что я никогда и ни с кем не вступала в союзы.

На самом деле пару раз она все-таки вступала в альянсы, но как только полезность союзников исчерпывала себя, с ними приключались прискорбные несчастные случаи и они уносили все свои знания в могилу. Если, конечно, им посчастливилось заиметь таковую.

Стрейт платья собеседницы стал черным, словно ларчинская ночь, молочно-белые щечки Грендаль пошли красными пятнами. Глаза превратились в голубые льдинки. Но то, что женщина в конце концов произнесла, противоречило выражению ее лица, а платье внезапно стало практически прозрачным:

– Интересная мысль. Об этом я не думала. Теперь как раз подумаю. Возможно. Тебе придется все же… убедить меня.

Отлично. Грендаль, как всегда, сообразительна. Не надо забывать об осторожности. Нужно использовать красавицу в своих целях, а потом избавиться от нее, но так, чтобы самой не попасть в ловушку.

– Я умею убеждать красивых женщин. – Аран’гар протянула руку, чтобы коснуться щеки Грендаль.

Теперь пришло время убедить всех присутствующих. Тем более что из этого вполне может получиться нечто большее, чем просто союз. Ее всегда влекло к Грендаль. Аран’гар толком уже и не помнила те времена, когда была мужчиной. В ее воспоминаниях она носила то же тело, что и сейчас, которое время от времени вело себя странно, но все же его желания мало что могли изменить. Ее аппетиты не поменялись, а лишь расширились. И ей очень хотелось заполучить это платье из стрейта. И все остальное, чем располагает Грендаль, конечно, тоже, но надеть платье хоть парочку раз уже стало мечтой. Единственная причина, по которой на ней сейчас другой наряд, – Аран’гар не хотелось, чтобы Грендаль подумала, что она ей подражает.

Стрейт оставался почти прозрачным, но Грендаль отпрянула, глядя на Аран’гар через плечо. Сзади к ним приближалась Месана в сопровождении Демандреда и Семираг. Он все так же выглядел сердитым, а Семираг казалась удивленной. Месана была все столь же бледной, но подавленность исчезла. Причем полностью. Она была воплощенной змеей, источающий яд.

– Почему ты упустила ее, Аран’гар? Ты же должна была не спускать с нее глаз! Неужели ты так увлеклась своими играми с ее снами, что забыла выяснить, что она задумала? Восстание без нее, без эдакого свадебного генерала, развалится. И все мои тщательные планы пойдут коту под хвост только потому, что ты не сумела уследить за безмозглой девчонкой!