Папа последовал за ней, а я достал телефон из кармана.

Давление Аллы с каждым днем растет, а включенный сотовый грозил вот-вот лопнуть от её сообщений и непринятых звонков.

«Все в порядке. Останусь у родителей. Завтра поговорим», — набрал и отправил ей.

«Мне приехать?» — последовал ответ.

«Нет. Все устали после перелета».

«Я могу приехать и заказать доставку на адрес твоих родителей. Заодно и поговорим».

«Не надо никуда ехать. Поговорим завтра».

«Ты у какой-то девки?»

Приехали! Ревнивая жена вернулась!

«Алла, я у родителей!»

Если уж она умудрилась через смс вывести меня из себя, то что говорить о звонке? А завтра мне нужен здравый ум и спокойствие. Так что я просто отключил телефон.

Не прошло и пяти минут, как зазвонил мамин, я даже знал, кто это.

— Эдуард, это Алла. Беспокоится о тебе, у тебя телефон отключен. Поговоришь? — спросила мама, подходя к дивану в кабинете отца, на котором я лежал.

— Давай, — протянул я руку.

— Алла, я устал и собираюсь спать. Поговорим завтра, — сказал и вернул маме телефон.

Она только успела сделать шаг, как услышала характерное нажатие на клавишу, завершения разговора и обернулась. Знаю, что грубо, но сейчас не хочу, чтобы кто-то портил мне настроение.

— Эдуард, мне она не очень нравится, но это твой выбор. А то, как ты сейчас поступаешь с ней, не красит тебя как мужчину.

— Мам, я тебя услышал. Но сам разберусь с Аллой.

— Как скажешь. Я тебе постелю в зале, этот диван маловат. Не забудь пригласить Эльзу на обед, и будет лучше, если обед пройдет без Аллы.

— Я помню. Хорошо, — ответил я и опять расплылся в улыбке.

Эльза

Мне вот нисколечко не стыдно за нашу квартиру с Анной Львовной, все скромно и чисто. Не евро ремонт, но и не совдеповская эпоха, и пусть тут только три новых крупных вещи: холодильник, телевизор и диван, — которые Анна Львовна в шутку называет моим приданным. Мне нравится здесь жить, в этом районе, в этой квартире, с моей милой бабуленькой.

Как ни странно, Эдуард не кривился при виде нашей простой обстановки, как и мои подружки. Плохой вышел из него курьер, доставил посылку и попробовал её, съел еще один брецель, мало ему было половинки. Хорошо, что я убрала штоллен, иначе до прихода Анны Львовны и его бы не осталось. Эдуард оказался тот еще жорик, ополовинил тарелки с пирожками, еще и руки к мои гостинцам тянул. Дома, что ли, не кормят?

В голове все никак не укладывалось, не соединялся образ в один: мой преподаватель и мой друг детства. Губы так и расплывались в улыбке при воспоминании об Эдуарде, пререкающемся со мной на кухне, как в детстве. Он, я, еда и наши споры-терки, кто с кем должен делиться.

Всю ночь я видела сны-воспоминания из детства: папа, мама, бабушка и Эди. Я чувствовала себя любимой и счастливой, а мои поступки даже сквозь дрему вызывали смущение. Неужели я была такая оторва в детстве, что подбивала Эдурда на такие шалости? Почему он на меня не влиял? Он же был старше.

Утро было таким добрым, что хотелось похихикать над своими детскими проделками. Но работа требовала сосредоточенности и собранности. В обед меня застал звонок уже знакомого номера.

— Да, — взяла я трубку.

— Добрый день, Одуванчик!

— И тебе тоже. Ты что-то забыл передать или сказать?

— Приглашаю на обед к родителям в субботу, они очень хотят тебя увидеть. Есть только один вариант ответа: «Хорошо. Я буду».

— Извини, но я работаю в субботу в день. Не смогу, — ответила я как есть.

— В воскресенье? Напоминаю, есть только один вариант ответа, — опять этот тон, не терпящий отказов.

С женой пусть так разговаривает!

— Эдуард, какой обед?

— Самый обычный, семейный, когда едят и общаются старые знакомые и друзья.

— Даже если смена пройдет спокойно, я могу проспать до обеда. Так что…

И не успеваю договорить, как он меня перебивает:

— Вот и хорошо. Значит, я за тобой заеду в воскресенье в полдень.

— Меня не будет дома! — предприняла я попытку отказаться от званого обеда.

— Я тебя услышал. Это хорошо, что будешь ждать меня дома. До встречи, Одуванчик!

Да, он просто издевается надо мной!

— Пока, — ответила я в шоке от такой наглости.

Не завидую его жене! Бабушка сказала, вроде он не женат. Еще бы, с таким характером диктатора! Кто его выдержит?

Эльза

Позднее утро воскресенья и по совместительству последний день зимы встретило меня солнышком и улыбающейся Анной Львовной, которая выглянула из кухни, где работал телевизор.

— Ты уже проснулась, милая? — спросила она, загадочно улыбаясь.

— В общем, да.

Посмотрела время на телефоне, без четверти одиннадцать. Как я и говорила, почти обед, со мной согласился желудок. Поплелась в ванную, чтобы выйти из нее человеком с влажными волосами. Анна Львовна уже устроилась на диване перед большим телевизором и смотрела передачу, при этом шустро управляясь со спицами. Я расположилась на кухне со своим поздним завтраком. Если я не возьму трубку, он же не приедет сюда за мной? Может, и вовсе забыл? Но стоило сделать глоток кофе, как зазвонил телефон.

Блин! Блин горелый! Вспомнила на свою голову!

— Да.

— Доброе утро, Одуванчик! Или уже добрый день?

Я промолчала.

— Алло! Одуванчик, ты меня слышишь?

— Слышу, слышу.

— Это хорошо, минут через сорок за тобой заеду.

— Может, не надо?

— Надо, Одуванчик, надо! Жди меня.

— Угу, — сказала, вздохнула и отключилась.

«В конце концов, не съедят же меня его родители? Я просто друг из детства, а не его девушка!» — от последних мыслей мне полегчало. Допила кофе с блинчиками и пошла одеваться. Натянула простенькие джинсы с черной водолазкой, а поверх бабушкин кулон.

— Ты куда-то уходишь? — спросила моя бабуленька, шевеля в слепую спицами.

— Да, на обед пригласили, старые знакомые бабушки.

— И ты так пойдешь?

— А что такого?

— Эльза, ты же девушка. Тем более обед со старшим поколением.

— И? Что не так с моим внешним видом?

— Надень платье.

— У меня оно одно, и сомневаюсь, что оно подойдет к этой встрече.

— Ох, девочка. Что бы ты делала без меня, — сказала она и скрылась в своей спальне.

— Анна Львовна, не пугайте!

Она вышла, держа в руках свернутый пакет.

— Хотела тебе подарок сделать на восьмое марта, но, думаю, сейчас будет кстати. Примерь.

— Спасибо, — сказала я, принимая пакет.

Платье было благородного серого цвета со стальным отливом, связанное так ровно лицевой гладью, расходящееся от бедер юбкой-трапецией выше колена, с короткими рукавами реглан, лишь на груди и подоле, вязанные косы, как окантовка-украшение. Не толстое, приятное к телу, дорогой акрил с добавкой. У меня просто не было слов, только влага в глазах.

— Анна Львовна, вы волшебница! — единственное, что я смогла сказать.

— Я только учусь, — ответила она.

Я смотрела и удивлялась тому, как оно сидело, в отражении зеркала. Вау! Как я люблю, ничего лишнего! И главное, нигде не висит и не топорщится!

— Когда вы только успели? Не видела вас за вязанием подобного, вы вроде только к соседке ходили? — спросила я.

— Ходила. Машинку вязальную пробовали. На ней очень быстро получается.

— Ого! А как же вы с размерами угадали?

— Я же с тебя последний раз мерки снимала перед новым годом, когда свитер теплый начинала.

— Просто идеально! — обняла я свою бабуленьку-волшебницу.

— Все же получше твоей спецовки будет.

— Ага. Спасибо большое!

После такого подарка, думаю, надо сделать не менее достойный ответ. Хороший набор спиц будет уместен. Что бы я делала без нее?

Нашла тушь, которая совсем засохла, просто расчесала ресницы щеточкой. А, собственно, для кого краситься? Гигиеническая помада, вот и все содержимое моей косметички, остальное либо высыхает, либо разбивается. Где-то был карандаш для глаз, искать его — только тратить время зря. И так хорошо и привычно! Волосы решила не мучить, забрала в косичку на один бок с косым пробором.