— Я бы поспала пару часов. Но только после примерки подарков, — сказала Одуванчик.

— А после ты идешь спать.

Мы переместились в гостиную, где на диване лежали кофты. Бабушки принялись разглядывать и трогать вещи, приговаривая.

— С днем рождения, бабушка, — сказала она и прижалась к плечу фрау Гельм.

— Спасибо, родная.

— Похоже, у меня тоже день рождения, раз я такой подарок получила. Спасибо, Эльза, — сказала бабушка, примеряя кофту.

Одуванчик улыбнулась и присела на диван рядом со мной, а пока они мерили, крутились у зеркала и обсуждали, она задремала, облокотившись на мягкий валик.

— Наша девочка уснула? — спросила бабушка Ева, возвращаясь к дивану.

— Ага.

— Оставим её здесь? — предложила она.

— Нет, перенесем ко мне, на диван. Эдуард, ты ведь нам поможешь? — попросила фрау Гельм.

— Нет проблем, — ответил я бабушкам в новых кофтах, подхватывая Одуванчика на руки.

— Осторожно, не разбуди девочку, — прошипела на меня бабушка Ева.

Она даже не проснулась, моя маленькая. Так переживала, мечта её сбылась, что в итоге отключилась. Хотелось поцеловать её, пока держу в руках мою спящую красавицу. Но как такое провернуть под конвоем двух бабушек, для которых «мы не вместе»? Осталось только идти, вздыхать про себя и смотреть на спящий Одуванчик в моих руках.

Эльза

Проснулась я от пристального взгляда и запаха приправ, распространившегося по квартире. Приехала к бабушке, чтобы все проспать! Кажется, кто-то начал готовить без меня! А мне Кира дала ответственное задание взять пошаговый рецепт приготовления штоллена и брецеля.

— Выспалась, Одуванчик?

— Да. Сейчас умоюсь и тебе помогу.

Посмотрела на часы, почти полдень по местному времени. После такого плотного завтрака хотелось только пить, желательно чай без сахара.

Помогла бабушке сделать заготовки к вечеру, записала рецепт штоллена с цукатами под диктовку бабушки, которая сейчас его специально для меня готовила. К нам пришла фрау Штерн, посмотрела на наши старания, напомнила о фруктах и предложила отправить молодежь прогуляться за покупками.

— Сейчас скажу Эди, чтобы проводил тебя. Он неплохо знает город.

Она ушла, а я продолжила под запись лекцию бабушки о домашней национальной выпечке.

Вскоре пришла фрау Штерн и Эдуард. Нам выдали список и отправили под наставления старших.

Первый поцелуй настиг меня на лестничной клетке, как только за бабушками закрылась дверь. Я промолчала, ответила на этот порыв. Второй поцелуй он сорвал, как только перешли дорогу неподалеку от подъезда.

— Мы же договаривались! — воскликнула я, упираясь в его грудь ладошками.

— Я соскучился! Это такая пытка, быть рядом и не иметь возможности прикоснуться к тебе.

— Эдуард, потерпи.

— Одуванчик, ты меня убиваешь! — сказал он, притягивая к себе и целуя в макушку.

Вот только никто из нас и не догадывался, что из окна за нами наблюдает две пары глаз.

Необходимое по списку купили и не спеша прогуливались по улице по пути домой. Я так думала, выйдя из магазина органических продуктов, пока меня не поцеловали снова.

— Я же тебя просила! На нас же смотрят! — сказала, заливаясь краской.

— Они нас не знают, мы их тоже! — сказал он и обнял меня за плечи, прижимая к себе, утыкаясь в макушку.

Я себя чувствовала немного некомфортно, все было настолько необычно: люди, которых мы встречали, речь, улицы, дома, запахи… Сам факт моего нахождения здесь казался ярким сном, из которого не хотелось просыпаться.

Эдуард

После небольшой прогулки с ограниченным допингом из поцелуев мы вернулись к бабушкам с пакетом покупок. За наше время нашего отсутствия старушки накрыли стол как минимум на десятерых, в лучших традициях национальной кухни. А вот когда пожаловали гости, я обрадовался, что Одуванчик осталась в джинсах и футболке, но ненадолго, до тех пор, пока место рядом с ней не занял шустрый Руди, внук одной из подруг фрау Гельм. Второй устроился рядом со мной за столом и стал занудствовать про несовершенство образовательной системы в Германии. Я слушал и даже что-то уточнял, а сам внимательно наблюдал за Одуванчиком, которая мало говорила, а вот у её собеседника рот не закрывался.

Самый запомнившийся тост был за исполнение желаний, который произнесла фрау Гельм:

— Мечтайте — и в самый неожиданный момент мечты исполняются, — она посмотрела на Одуванчика. — Моя внучка за одним столом со мной в этот день, разве может быть лучше подарок?! — затем перевела взгляд на меня. — Спасибо, Эдуард.

— За мечты! — поддержала бабушка Ева, не скрывая улыбки и слез, как и её подруга.

— Я люблю тебя, бабушка! — тихо сказала Одуванчик, шмыгнув носом и заливаясь краской.

Я мог только улыбнуться этой женщине, исполнив мечту Одуванчика, которая сделала счастливыми этих женщин за столом. Что может быть лучше?

После череды тостов за здоровье именинницы бабушки вели активные беседы в своей части стола, а у меня было одно желание — помочь Руди освободить помещение и Гансу тоже.

И зачем я опять поддался на эти уговоры никому ничего не говорить?! Сейчас бы сидели рядом, обнимал мою маленькую девочку и разговаривал, не таясь. Чувствую себя воришкой, подглядывая за ней. Еще сильно раздражало то, что Руди нарушал её личное пространство, при разговоре, стараясь наклониться к Одуванчику как можно ближе.

Уличил момент, когда Одуванчик покинула комнату, и пошел за ней. На кухне она что-то нарезала к столу и даже не стала сопротивляться объятиям.

— Побыстрее бы все разошлись, — с печальным вздохом сказала она.

— Тебе не понравился Руди?

— Как и тебе. Еще эти его намеки и плоские шутки. Я бы с удовольствием провела вечер в компании с бабушкой.

Моя маленькая домашняя девочка!

— Не надо было начинать игру «мы не вместе», Одуванчик. У меня появилась еще одна причина спустить его с лестницы с ускорением.

— Не обращай внимания, они скоро уйдут.

— Жду не дождусь, Одуванчик. С тебя поцелуй.

— За что?

— За пытку за столом, — сказал и быстро коснулся ее губ.

Именинный торт был как сигнал и толстый намек на окончание праздника. Как же я рад был его видеть, даже помог зажечь свечи. Здесь такая традиция зажигать на одну свечу больше, чем лет. Мы с моей бабушкой с двух сторон начали, чтобы свечи не прогорели быстро, все-таки не так просто зажечь семь десятков и еще одну.

В руках Эльзы появился небольшой цифровой фотоаппарат, она делала снимки бабушки и её подруг. Под одобрительные гомон и предложения её тоже поставили в окружение старушек и горящих свечей, а я делал кадры, запечатлевая, как две Эльзы улыбались и задували свечи, фрау и фроляйн.

Ждал с нетерпением момента, когда за званными гостями закроется дверь. На приглашение Руди показать город ответил, сделанное Одуванчику, я ответил:

— Девушка занята завтра, со мной пойдет гулять.

Плевать, как это прозвучало, больше я видеть этого субъекта не желал.

Одуванчик лишь кивнула и сдержанно улыбнулась всем, кто на нее посмотрел.

— Это правда? — переспросила бабушка Ева.

— Да, — ответила Одуванчик.

После прощаний она быстро юркнула на кухню и принялась мыть посуду. Я как истинный джентльмен вызвался ей помочь, вытирать насухо полотенцем. Бабушки принесли нам гору посуды и ушли в другую комнату, обсуждая подарки, а мы молчали.

— Спасибо, — сказала она, передавая очередную чистую тарелку.

— За что? За это, — показал ей на тарелку в руках.

— Нет. За приглашение погулять в городе. Не представляю, как бы мне пришлось отказываться.

— Давай забудем об этом недоразумении и завтра погуляем вдвоем как пара, Одуванчик?

— А бабушка?

— Мы им уже озвучили свои планы.

— Хорошо.