— Прости меня, мой Одуванчик! — присел на корточки, чтобы увидеть её глаза. — Я не знал, мне Ульяна рассказала. Это тебе, — протянул ей букет, но она не взяла, продолжая гладить серый комок, тогда я положил рядом на скамейку.

— Зачем ты здесь? Я тебе ничего не должна, ты мне тоже, — подняла она на менягрустные глаза.

— Прости меня. Не знаю, что ты услышала, но я тебе не изменял, — достал из кармана результат ДНК и положил ей на колени. — Со мной на связь вышла бывшая, обрывая телефон, утверждала, что ждет от меня ребенка. В день твоего последнего экзамена я с ней встретился, а вечером повез в лабораторию, ты позвонила, я плохо расслышал, ничего толком не понял. Прости, любимая. Сегодня получил результат исследования. Вероятность моего отцовства ноль процентов.

— Рада за тебя.

— Только рада? Ты меня прощаешь, Одуванчик?

— Бог простит.

— Девочка моя, — прижался головой к её голым коленкам и обнял. — Я себе места не находил все эти дни без тебя, беспокоился. Ты на звонки не отвечала. Я тебя искал, уже думал, что живым не уйду от вашей подруги, которая легкими телесными бы точно не обошлась. Боевая мамаша-монстр!

— Не наговаривай на мою подругу! — Япочувствовал её пальчики в своих волосах.

— Я и говорю, хорошая у тебя подруга… Возвращайся ко мне, Одуванчик?

— До следующей бывшей с ребенком?

— Больше никто нас не будет беспокоить. Эта замуж выходит на днях. Других нет.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Я обещал нашим бабушкам и… твоему отцу, если ты забыла. Выходи за меня замуж.

— Обещать не значит жениться.

— Это как посмотреть и где поставить запятую, мой Одуванчик. Я люблю тебя!

— Я… — словно хотела сказать мне тоже самое, но осеклась. — Мне надо подумать.

— Только недолго, мой Одуванчик. Ты примешь обратно кольцо?

— Я подумаю. Хорошо?

— Ты переедешь ко мне?

— Дай мне время.

— Сколько скажешь.

— Пойдем вернем Ушастика в семью, пока он не закидал твою голову горошками.

— Какими горошками? — поднял голову и посмотрел в её глаза.

— Несъедобными, но очень полезными в удобрении почвы, — улыбнулась она.

— Убери от меня это чудовище, производящее удобрения!

— Подними голову и отойди, мы уйдем.

— Только в компании со мной.

Поднялся, обнял за талию мою девочку, взял букет, и мы пошли возвращать комок шерсти на место.

— Хочешь взять Ушастика?

— Не хочу! На меня только и делают, что гадят все, кого я беру на руки.

— А кого ты брал?

— Снежану Денисовну.

— А!

— Она от души облегчилась, а я потом до дома нюхал.

— Бедняжка.

— Ты меня пожалеешь?

— Возможно.

Отнесли Ушастика в сарай к его собратьям, и Одуванчик повела меня в дом, хотя я и побаивался этих воинственно настроенных женщин. Так и вошли в дом: Одуванчик с букетом и я с моим Одуванчиком в руках.

Вся семья сидела на кухне, а Умничка что-то увлеченно перемешивала в глубокой миске. На плите что-то пыхало и очень вкусно пахло домашней едой.

Поздоровался и пожал руку мужчине, пока Одуванчик с матерью Киры занимались букетом, а Умничка что-то замысловато разливала по формочкам.

Если мой желудок сейчас разразится криками, это будет выглядеть как просьба покормить?

— Останетесь у нас на ночь? — предложил отец Умнички.

— Пап, может, Эдуарда Альбертовича дела неотложные в городе ждут? — огрызнулась Умничка.

— Поужинаете с нами тогда? Не по-человечески это гостей даже ничем не угостить, — ответил мужчина.

— С удовольствием. А неотложные дела у меня здесь, а не в городе!

— Ну, ну, — ответила мне эта подруга, задвигая противень с формочками в духовку.

Спустя несколько минут меня усадили за стол рядом с Одуванчиком и положили на тарелку тушеные ребрышки с картошкой, а еще на столе появился салат из свежих овощей и малосольные огурцы.

— Чем богаты, как говорится, — прокомментировал мужчина.

— Спасибо. Вы очень гостеприимны.

На меня так зло зыркнула Умничка, наверно, в воображении рвала меня как тузик грелку на месте. Но мне это не испортило аппетит, как же вкусно, особенно рядом с Одуванчиком. Я старался за ней ухаживать за столом, что не укрылось от всех. Поэтому пришлось рассказать о своих намерениях в отношении моего Одуванчика, которая заливалась румянцем, после чего на меня стали смотреть добрее, и даже хозяйка дома предложила переночевать на диване. Я сразу же согласился, пока предлагают.

Да я готов был остаться спать в машине, под окнами дома, где сейчас живет Одуванчик, чтобы больше времени провести рядом с ней.

Потом были пятнистые кексы с цукатами к чаю, прогулка с Одуванчиком по саду и мужской разговор с отцом Умнички под коньяк.

Я переоценил свои возможности, как итог, разбудила меня Одуванчик в компании Умнички, которая очень громко ходила и разговаривала, а комната кружилась.

— Фу! Ну и вонь! Хоть топор вешай! Что Эдуард Альбертович, голова бо-бо?! — спросила громко Умничка. — Алкаши, выпить всегда круто, — добавила, открывая шторы и раскрывая окна.

Садистка мелкая она, а не Умничка!

Эльза

Спать мы легли как обычно, как только под ворчание Киры я заправила постель для гостя на диване в зале. А сам гость ночевал с отцом Киры.

Какие у меня могут быть тайны от подруги, которая готова поделиться своей одеждой и потратить на меня свой отпуск в ссылке? Никаких. Поэтому я рассказала про наш разговор с Эдуардом в саду. Она сначала возмущалась, говоря, что я слишком мягкая и доверчивая, но под конец моего рассказа, кажется, прониклась. Так, переговариваясь о моей ситуации, мы задремали и спали, пока нас не разбудило посреди ночи пение под гитару под окном, мы проснулись после первого куплета

— Раз — и ты в белом платье, два — в моих объятиях… — раздавался голос Эдуада вперемешку с чертыханиями на немецком из-за кустов под окном.

— Неплохо, — сказала сонно подруга. — Но я бы лучше поспала ночью, а не слушала эти завывания. Записывай на диктофон, подруга, для семейной истории.

Я последовала её совету, включая диктофон на запись в телефоне.

— А откуда гитара? — поинтересовалась я.

— Папа, похоже, аккомпанирует, но не особо попадает в ноты. Вот если они вытопчут розовый куст под нашим окном или еще что-то, утром им мама устроит «Пицунду».

— Может, не потопчут?

— Надеюсь, концерт исчерпается исполнением одной композиции, — сказала подруга, зевая.

Но после баллады начались признания в любви с клятвами. Как же стыдно перед родителями Киры, подругой и их соседями.

— Одуванчик, любимая, выходи за меня замуж?! — раздавалось за окном, чередуясь с признаниями, спустя час.

Кира вышла из комнаты, а вернулась с ведром воды.

— Посторонись, подруга! — сказала она, вытаскивая москитную сетку из оконного проема.

— Может, не надо?! — попыталась остановить её.

— По ночам спать надо! Пусть при свете повторит. Слабо?!

— Одуванчик, любимая…

В этот момент подруга подняла ведро и вылила в темноту…

А за тем последовали маты на немецком со стороны улицы! Надо же, как много он знает слов и оборотов!

— Что он там шипит на меня? Не могу разобрать? — спросила подруга.

— Я не особо разбираюсь в нецензурной лексике, — ответила я, понимая смысл сказанного.

— Одуванчик, я погибну без тебя!.. Замерзну и погибну! — раздалось вскоре жалобно за окном.

— Сколько можно?! — сказала Кира, затем подошла ближе к окну и громко сказала — Спать иди, Ромео!

— Если только с Одуванчиком! — прилетел ответ.

— Иди укладывай спать своего мокрого Ромео, — сказала мне подруга.

И я пошла, как только надела треники с олимпийкой. Пришлось помочь ему зайти в дом, раздеть, разобрать для просушки телефон с наушниками, согласиться принять кольцо и уложить на диван, все эти действия совершала под признания в любви. Как итог, он сгреб меня и положил на себя, обдавая парами алкоголя, отказываясь отпускать. Я лежала на его груди и слушала стук его сердца, он заговорил немного надломлено с паузами: