Телефон вторгается в мое с космосом единение и я. Громко ругаясь, заваливаюсь на бок, ударяясь ногами о спинку кровати. Прихрамывая бегу в прихожую, потому что как всегда забыла его в своей не рабочей сумке, которую бросила в ящик. Нахожу только через пару минут, и мои глаза лезут на лоб, потому что на экране имя Мужчины Мечты.

Егор!

И когда я собираюсь взять трубку, он перестает звонить. Я с отчаянием кусаю губы, глядя на три пропущенных вызова от него, и понимаю, что он вряд ли наберет меня в четвертый раз. Но перезвонить, самой, после того, как мы расстались по его инициативе и с формулировкой «тебя никогда не примет моя семья» я просто не смогу. Потому что должна же в женщине быть хоть какая-то гордость, тем более, когда ее обозвали чернильным пятном на безупречном холсте. Фигурально, само собой.

Егор не давал о себе знать целый год, мы нигде не пересекались и от трагического пожирания конфет меня спасла только работа и суровый Босс, который терпеть не может женских слабостей. Я даже не помню, когда перестала ждать звонка и надеяться, что в моей жизни случиться прекрасная романтическая сцена с признанием вины, коленопреклонным извинением и красивым кольцом.

И вот, сначала мы встречаемся на «элитном мероприятии», а потом, спустя сутки, Его первым звонит мне, еще и трижды!

Я несколько часов мечусь по квартире, грызу ноготь большого пальца и гипнотизирую взглядом телефон, надеясь, что вот сейчас. через минутку, через полчаса Егор точно позвонит и скажет… Что он скажет? Спросит, что это вчера было? Скажет, что скучал?

Зачем вообще звонить мне спустя год? Точно не для того, чтобы спросить, как жизнь.

Но когда у меня, наконец, звонит телефон, на экране имя Клеймана.

И вот, спустя час, в свой законный выходной, я вся завалена работой, словно муравей.

Пыхчу, прогибаясь под документами, которые нужно систематизировать, делаю заметки и напоминания, куда и кому в понедельник мне нужно отнести то или это. Хорошо, что я карьерист-трудоголик и всегда нахожу радость в работе. А тем более сейчас, когда от дел некогда в гору глянуть, не то, что носиться с телефоном.

Наверное, поэтому, когда я выхожу на улицу и натыкаюсь на поджидающего меня около офиса Егора, мои глаза в прямом смысле слова лезут на лоб. Потому что он не просто как всегда безупречно выглядит, но еще и с невероятной охапкой роз. Моих любимых, пионовых, с огромными желто-палевыми бутонами. Тут штук пятьдесят — не меньше.

— Добрый вечер, Вера, — здоровается Мужчина Мечты, и я иду к нему, как романтическая дева из мелодрамы.

Правда, дойти все же не успеваю, потому что рядом с автомобилем Егора притормаживает знакомый мне «Порше» и оттуда выходит Червинский.

С цветами.

И тоже «при параде».

Сговорились они что ли?!

У жизнь очень странное чувство юмора, потому что за последнее время я жила почти как монашка, и все мужчины в моей жизни были только для работы с рабочими вопросами.

Когда ты карьеристка, строить отношения хочется куда меньше, чем карабкаться на Олимп.

И вот, когда было абсолютно пусто, стало густою Даже как-то через чур, потому что оба смотрят на меня явно как на принцессу в башне, а друг на друга — словно на дракона.

Особенно стреляет глазами Червинский, хотя я понятия не имею, что он вообще тут делает после того, как весь из себя разобиделся.

А Егор…

Я очень стараюсь не выдать свою радость, но наверняка рот уже до ушей.

Он не забыл, что я люблю эти розы, и явно ждал меня здесь, потому что на улице снег и его машину успело немного присыпать.

Но, блин, Червинский?!

— Я не вовремя? — интересуется Егор, поглядывая на Бабника своим фирменным взглядом сверху-вниз.

Хоть, даже при том, что мои симпатии на его стороне, это немного нелепо смотрится, учитывая их разницу в росте в пользу Марика. И Червинский тоже это понимает, потому что делает тот самый уничижительный взгляд, который всегда вызывает во мне желание врезать ему как следует. Пару раз он и на меня так же смотрел, гуру, блин, человеческих душ.

— Ты очень вовремя, — улыбаюсь я, и спускаюсь к своему принцу, окрыленная его появлением.

Хотя, если честно, что-то тут не так. Не могу понять что, но в моей голове крутится странная мысль, что для возвращения из забвения длиною в год, Егор как-то слишком лихо вдруг ворвался в мою жизнь. И почему-то не просто так, вдруг поняв, что все это время для счастья ему не хватало именно меня, а после вчерашнего «светского выхода» с Червинским. Странно, да?

— Он очень не вовремя, — ворчит Марик, в последний момент, когда я готова передать руку Мужчине мечты, загораживая меня своей спиной.

Кстати, при том, что Червинский не трогает ни моего сердца, ни души, не могу не признать — он идеально сложен. Весь такой… высокий, сильный, брутальный.

Я опускаю взгляд по спине модного короткого пальто, и сама не замечаю, как отклоняю голову назад, чтобы полюбоваться на упругую выступающую задницу, обтянутую потертыми джинсами. А что такого? Я же рассматриваю в инстаграм всяких качков, но это не значит, что я хочу замуж за каждого из них.

— Мы с Верой спешим, — заявляет Червинский. — На ужин.

Я собираюсь возмутиться и разоблачить наглое вранье, но Бабник поворачивается и буквально вколачивает в меня свой букет. Между прочим, это тоже розы. И тоже пионовидные. Только совершенно невозможного карамельного цвета. Их даже трогать страшно, настолько хрупкими они выглядят. И в ноздри сразу врезает приятный сладкий аромат, от которого у меня наступает секундное помешательство, иначе почему я тогда тянусь к этому засранцу, чтобы поцеловать его в щеку.

Я? Собираюсь поцеловать Червинского?!

Хорошо, что это затмение быстро проходит и Марик явно даже не в курсе, что у него чуть было не появился повод для новых насмешек. А ты, Верочка, держи-ка себя в руках: аппетитная задница вовсе не повод терять голову.

— Вера? — Егор пытается выглянуть из-за Червинского, но тот успешно теснит его обратно к машине.

— А ты вообще кто такой? — вдруг спрашивает Марик. — Три секунды на ответ, придурок, иначе я затолкаю эти розы тебе в жопу ножками вперед. Надеюсь, в магазине не срезали шипы.

Я до сих пор не понимаю, какого черта делаю возле офиса Антона.

С цветами, блядь.

Начать с того, что после дня рождения Леры я вернулся домой злой, как дьявол.

Буквально носился по дому, сбивая все, что неаккуратно встанет на пути: стулья, столы, тумбочки. Что-то я реально расколошматил так, что на утро было больно смотреть.

Я реально жалел, что я не перегнул засранку через колено и не всыпал ей как следует.

Потом я начал представлял, как бы это выглядело: я сижу, Молька у меня на коленях животом вниз, я задираю ее монашеское одеяние, а под ним она… восхитительно голая. И крепкий зад гостеприимно смотрит в сторону моей ладони.

И у меня встал.

Так сильно и болезненно, что я реально не знал, куда себя деть, так хотелось на все плюнуть и вызвать на ночь одну из безотказных девочек, чьи номера я на всякий случай всегда держу под рукой. Но в голове торчала Молька, а мысли о суррогате не вызывали ничего, кроме до предела обострившегося желания: она должна быть моей. Не какая-то другая замена на время, а именно Молька и, блядь, даже в том уродливом платье. Даже странно, что не поехал к ней прямо посреди ночи.

Но как-то все же взял себя в руки и понадеялся. Что утром башка придет в норму, и я десять раз перекрещусь, что чуть было окончательно не двинулся головушкой.

Утро и правда многое изменило в моей спокойной и веселой холостяцкой жизни.

Утром я понял, что хочу Мольку. Хочу их всех: Мольку, Моль, Веру и — ебическая сила! — даже «Верочку».

И хочу не просто в свою кровать, а чтобы была рядом и даже со своими ядовитыми замечаниями, подколками, острым языком и… Хотя да, от мыслей о том, что этот острый язычок может сделать с моим членом, парень снова восстал и мне пришлось позорно дрочить в душе, представляя все мыслимые и немыслимые способы, которыми я поставлю строптивицу на место.