О том, что повезу Мольку на Барбадос я понял в тот день, когда мы с ней впервые поцеловались. Точнее, тогда, когда после поцелуя она отодвинулась и посмотрела мне в глаза: такая яркая, сочная, душистая и совершенно на все согласная, но при этом мои парни в штанах во главе с генералом Вечностояном понимали, что даже если сейчас эта крепость готова сдаться, это вовсе не означает, что она так же охотно выбросит белый флаг завтра или через день. Скорее всего, это было бы примерно так: хлеб соль, слава победителям, а утром — гости дорогие, вам хозяева не надоели?

В общем, в тот же вечер я дал поручение подготовить список всех хороших курортов, варианты, как лучше всего добраться и все остальные, что могло бы пригодиться нам в нашем маленьком романтическом путешествии.

Несколько дней назад, когда Молька сказала, что нам нужно пожениться, мои помощники сделали все приготовления. Оставалось только сесть на самолет и отправиться в рай со своей молодой красавицей женой.

Ну и не быть таким бестолковым тугодумом.

В общем, сейчас я сижу за столиком в ресторане под открытым небом, разодетый в белоснежную рубашку в брызгах крови и рваные пиратские штаны. Потому что сегодня здесь что-то вроде праздника для гостей: маскарад морской тематики. До полночи еще два часа, а концентрация русалок, осьминогов и мокрели вокруг меня достигает критического уровня. Я понимаю, что хоть по всей логике вещей после нашего секса забеременеть могла только Вера, но тошнит почему-то меня.

— Может, выпьем? — на ломаном английском говорит девица в платье а ля рыбий хвост, и присаживается рядом, как будто я уже сказал «да» и для приличия успел раздеть ее глазами.

Был такой старый мультфильм, про подводное царство, и там у подводного короля была дочка. Такая вся… ну очень с большими губами. Я помню, мне после того образа несколько недель кошмары снились: во сне за мной бегал огромный рот и предлагал поцеловать меня холодными губами.

Прямо сейчас передо мной тот оживший кошмар: куда ни глянь, на лице везде только губы, еще и в какой-то яркой, словно жвачка, помаде, масляной, словно отполированный воск. Я непроизвольно распрямляюсь, потому что девица зачем-то двигается ближе.

— Я женат, — говорю быстро и сухо, и беру телефон, чтобы посмотреть входящее сообщение.

Все-таки, я люблю своих сестер. Особенно за то, что они всегда на моей стороне, даже если в них говорит женская солидарность. И план по диверсионному проникновению в стан моей неприступной крепости, тоже придумали они.

Только я не очень понимаю, что значит сообщение от Марины: «Мы тут, но тебе лучше держать себя в руках».

Вера настолько хороша, что…

Я не успеваю даже представить ее в образе, потому что из-за плеча говорящей рыбы появляется сперва Марина, а за ней — Адская козочка.

Интересно, если я скажу ей, что она похожа на морскую звезду — она вспомнит, что у них отсутствует мозг и даст мне по роже, или мило покраснеет?

Я мысленно фыркаю, вспоминая, что скорее земля встретился с Луной, чем Вера — со стыдом, и уже собираюсь выйти им навстречу с заранее подготовленным букетом тропических орхидей и отрепетированной речью, когда вдруг замечаю, что этот дуэт — совсем не дует, а долбаное трио с контрабасом. Ну или то это там, ухлестывает за Молькой, и пялится на ее задницу с высоты здоровенного роста?

Хорошо, что сейчас вроде как маскарад, и половина гостей не забыла маски, так что я могу спрятать злую рожу за какой-то дурной черной тканью с двумя дырками для глаз и, затаившись, наблюдаю.

Все трое усаживаются за стол, но мужик тут же зовет официанта и делает заказ. В грохоте музыки и треске всяких мини-фейерверков, которые запускают каждый десять минут, ни хрена не слышно, но интуиция подсказывает, что н заказывает алкогольный коктейль.

Моей Вере, которая, надеюсь, уже глубоко беременна, какая-то обезьяна заказывает алкоголь?!

«Не дергайся, Отелло!» — пишет Марина через несколько секунд, видимо даже сквозь мою маску разглядев желание сломать соперника пополам, и еще раз пополам, и еще столько раз, чтобы в итоге получился мяч для пинг-понга.

«Это наш тренер по вейкбордингу», — присылает еще одно вдогонку.

«А выглядит как тренер по камасутре», — пишу в ответ, радуясь, что телефон из керамики и железа, и так просто его не раздавить. А вот если затолкать шкафу прямо в жопу, ощущения наверняка будут самые невероятные. У меня, само собой.

«Полезешь к ней сейчас — считай, что я больше тебе не помогаю», — ставит ультиматум Марина. И, когда Вера отворачивается, успевает глянуть в мою сторону и погрозить кулаком.

Я все понимаю, честно. На моей голове столько пепла, что хватит снять гибель Помпеи в натуральных масштабах, но я все равно не понимаю этой дурной женской логики: нужно отдохнуть от отношений. Нужно дать ей подумать, нужно тупо смотреть, как она флиртует с другими мужиками и списывать все это только на то, что целых шестьдесят минут своей жизни я поддавался сомнениям.

Ладно, спокойно, Марик. Никуда она не денется. Потому что никуда не сбежит из этого проклятого отеля, и потому что здесь она, хочет или нет, станет моей женой. На рассвете, в арке на причале, где уже все подготавливается для нашей гражданской церемонии.

Вот такой я врун и обманщик.

Кажется, я успеваю приговорить парочку коктейлей, когда местный ди-джей объявляет час горячих танцев, и Орангутанг тянет Мольку на деревянную сцену где они смешиваются с такими же парочками, но все равно слишком хорошо заметны, чтобы я не видел, как здоровенные лапищи укладываются на талию Веры, и начинают живо ползти вниз и назад.

— Спокойно! — раздается рядом щелчок пальцами, и я с трудом заставляю себя не смотреть на Веру, и сконцентрироваться на сестре. — Ты что… зубами хрустишь? — с опаской косится на мой рот Марина.

— Ага, — рычу я, почти с наслаждением пережевывая кубики льда. — Объясни мне, но на доступных примерах: каким образом флирт моей женщины с другим мужиком поможет ей осознать, что я и только я — ее судьба, муж, отец детей и старый маразматик, который будет держать ей нитки для вязания?

Марина прыскает в кулак, но все равно успевает схватить меня за руку, когда я опять дергаюсь к танцующим.

— Слушай, Марик, твоя выходка пошатнула у нее самооценку. Знаешь, каково это: прождать жениха в ЗАГСе, хоть он сам тебя туда чуть не леденцами заманивал?

— Знаю, — смотрю прямо ей в глаза, и Марина прикусывает губу.

Тот день, когда надо мной посмеялись похожим образом, еще долго будет торчать в моей памяти болезненной занозой. Но разница все равно огромна: я не собирался смеяться, я просто поддался слабости, чтобы в конечном итоге решить, что все равно хочу быть со своей женщиной.

— Просто дай ей время.

— Ты не забыла, что мы вроде как собирались не тянуть с кое-чем другим?

— Ну… — Сестра хмурится, а потом разводит руками. — Считай, что ты дал ей право на одну глупость. Смирись и…

Я снова ищу Веру в толпе и чувствую, что даже если Маринка скажет, что я снова все порчу, я не буду стоять в стороне, пока адская козочка трется об Обезьяна, словно кошка об пучок валерьянки. И точно не хочу делать вид, что жадные лапы, которыми он ее лапает — это та самая оправданная глупость.

— Марик! — кричит вслед сестра, но я врезаюсь в толпу, словно нож в масло.

Почти без труда протискиваюсь между танцующими и, ни слова не говоря, становлюсь перед Верой, складывая руки на груди с видом: «Пора домой, красавица моя, пока ремня не всыпал».

И что?

Она ни хрена меня не замечает! Продолжает наяривать восьмерки бедрами, от которых мой изнасилованным ожиданиями мозг стекает прямо в штаны, и прочно обосновывается в голове «Семена». Если Орангутанг не прекратить трогать мою женщину, мы с Семеном точно много чего ему сломаем.

Блин, зря я пил те коктейли, потому что несмотря на злость и жажду крови, я не могу не отделаться от образа, где я совершаю коронный и любимый режиссерами боевиков «удар головой в лоб», только вместо меня в главной роли — Семен.