— И угораздило же тебя, — только и сказал эльф.

— В чем я виновата? — ещё раз попыталась Марго.

Заорг хотел ответить, но после лишь махнул рукой.

— Не важно. Есть только одна вещь, которая может вызвать подобную ненависть темного эльфа, и ты её сделала. Тебя уже ничто не спасет.

— Как я понимаю, меня не просто приговорили без суда и следствия, так ещё и не соизволят сказать, что я сделала, — Марго сказала это с чувством собственного достоинства, хотя сердце предательски стучало, ожидая казни.

— Мы очень дорожим своими предками, — только лишь сказал эльф и быстро удалился, так как ветви деревьев уже спускались к земле.

Её провожатые быстро связали своей пленнице ноги и так же быстро удалились с выражением ужаса на лице. Марго вздрогнула, когда ветви деревьев коснулись её плеч, а когда они подняли её тело над землёй, испуганно вскрикнула. Кажется, она уже понимала, что такое суд деревьев…

Зажмурилась, ожидая скорой расправы. Ветви хлестали её, срывая одежду, но не задевали кожу. Как нежный любовник, раздевали ее и листьями гладили по обнаженным участкам тела. Может, это какая-то извращенная пытка? И сейчас острые шипы, так же ласково начнут снимать кожу, полоска за полоской. Маргарита едва дышала от страха и от боли в боку. Кровь вновь сочилась из раны, капая на землю у корней вековых деревьев.

Резкая боль заставила ее заорать на весь лес, но деревья заглушили её крик, только ветви громко зашумели без ветра, будто обсуждая ее казнь. Маргарита металась в дикой агонии, деревья хлестали ветвями по открытой ране. Решили замучить? Заставить умереть от болевого шока? К её удивлению боль слабела с каждым ударом. Наверное, она уже близка к Бездне, что не чувствует адской боли. Сейчас ее поглотит тьма, если жуткий лес не заставит её оставаться в сознании, чтобы оценить все мастерство странного палача.

Но, к удивлению, боль в боку прекратилась. Ветви освободили крепко связанные руки и девушка машинально схватилась за рану… которой больше не было. Все это не было казнью и пыткой — деревья исцелили ее. Но почему? Чтобы она была в сознании, когда ее медленно растащат на куски? Ведь ее привели на казнь, и все эльфы были в ужасе от её наказания.

Ветви подхватили её снова. Маргарита зажмурилась… вот она — её смерть. Но ветви сплетались, будто сто человек дружно брались за руки. Нежно, как драгоценность, её опустили на импровизированное ложе. Толстый ковер из мягких листьев служил матрасом в живом гамаке. В неба пошел снег, ей так показалось… Но нет… Деревья укрывали её, сбрасывая листву и качали как ребенка в люльке. Медленно, нежно, аккуратно, как качала ее мать в далеком младенчестве. Мать, которую она не помнила и которую сама отпустила. Где-то в ночной тишине завыла рысь, проухала сова. И зазвучала песня… Деревья не просто шелестели — они пели и Марго понимала о чем… Веки тяжелели, она погружалась в мир сна, где сновидениями для неё послужили видения слишком далекого прошлого…

за много лет до начала истории Симфонии.

Лесное царство процветало. Лес, занимавший целый материк, превратился в единый живой город эльфов. Из каждого его уголка слышалась легкая ненавязчивая песня, не смолкавшая ни днем, ни ночью. Лесной народ, проводил время в праздности. Эльфы заботились о природе, а она щедро одаривала своих хранителей. Не было деления на кланы, всеми и одновременно никем управлял единоизбранный король. Он был сюзереном только для многочисленных соседей, на деле же власти в городе у него не было. Всем управляла природа, и все принадлежали ей. Но симбиоз эльфов и природы был резко нарушен: с неба спустились ангелы.

Их портал походил на огромную лестницу, ведущую в небо. Ярко-голубые глаза, белоснежные крылья и мягкий свет ладоней зачаровал эльфов. Эльфы и эльфийки, молодые, старые и совсем юные, зачарованно провожали глазами гостей неба. Конечно, все они слышали о хилфлайгонах, но так близко никто не находился к ангелам. Особенно восторженные вздохи вызывал один из них: молодой наследник воздушной магии. Эльфы никогда не видели такой ангельской красоты, такой отличной от их прекрасного земного образа.

Целители неба проследовали в апартаменты короля эльфов, высокомерно поглядывая на столпившихся зевак. Даже бесконечная песня смолкла, пришельцев провожала неестественная тишина.

А после церемониальных приветствий был пир. Гулял и пел весь город эльфов, приветствуя гостей. Король эльфов оказал великую честь прибывшим: усадил за пиршественный стол рядом со своей семьей, уступил собственный дом. Молодая принцесса эльфов, стеснительно отводила глаза, когда юноша с глазами неба очаровательно ей улыбался. Ей было всего 200 лет отроду.

Пир затянулся до поздней ночи, и впервые за много лет ночью не звучала эльфийская песнь, уступив права тишине, чтобы прибывшие целители неба могли выспаться.

И больше она не зазвучала никогда…

Утро огласили крики ужаса и негодования. Юная принцесса провела ночь в объятиях принца хилфлайгона. Правящему дому было нанесено жестокое оскорбление. Пришельцы были с позором изгнаны. А принцесса стала чахнуть от недостижимой любви… Её тело было крепким, но рассудок быстро пришел в упадок. Или же полукровка, родившаяся от этой связи, отняла у матери разум. Природа не в силах была исцелить то, что совершили хилфайгоны. Усыхая от навязанной любви, принцесса покончила с собой.

Ребенок, рожденный ею — прекрасная голубоглазая девочка, не унаследовала магии эльфов. Её ладони светились, но при этом отсутствовали прекрасные белоснежные крылья. Её боялись и сторонились. И хилфайгоны явились за ней — забрав в воздушный город.

Лес понемногу зажил прежней жизнью — забывая о пережитом кошмаре и о завывании сошедшей с ума принцессы эльфов. Старому королю пришлось проглотить нанесенную обиду. Его народ никогда не участвовал в войнах. Это было противно природе эльфов. Кое-где по живому городу снова начинали звучать эльфийские песни, в которых передавалась вся печаль и весь ужас пережитый королевской семьей. А на месте гибели принцессы — выросло высокое черное дерево, стегавшее любого, кто проходил мимо.

А после такие деревья начали расти по всему краю, убивая прекрасный живой лес. Гибли эльфийки, пораженные жестокой магией искушения, принося в мир поколение полукровок хилфлайгонов. И безобидный народ восстал, не желая быть сосудом для продолжения рода другой расы.

Король эльфов и его подданные собрали и взрастили самый ядовитый подлесок, проклятый и благословленный природой одновременно. Самые ядовитые и одурманивающие травы росли здесь, от укола шипами убивающих кустов многие сходили с ума, а величественный деревья, убивали прямым ударом в сердце, насколько остры были их ветви.

Лес молился, песня эльфов долетала до самых основ Бездны, приводя в ужас её созданий. Никогда прежде лесной народ не молил о мести. И Бездна услышала их. Из ядовитого подлеска один за другим выходили рожденные воины. Темная кожа вещала всем и каждому, что они явились из пламени Бездны, глаза горели ненавистью, а песни, спетые ими — убивали все живое. Они рассеялись по эльфийскому миру — убивая любого хилфлайгона, как ищейки, находили каждого… Целители неба умирали в жестоких муках, растерзанные на куски защитниками леса.

А лесной город угасал. Эльфы ужаснулись тем созданиями, которые создала их ненависть. Их боялись и сторонились. Не было больше веселых песен… Мрак окутал лес… Эльфы уходили, оставляя город во власти темных. Селились в других лесах, образовывая кланы. Природа перестала благоволить к ним, испуганная разрушительной силой Бездны.

В этой войне погибли две расы: великих целителей неба и блаженных детей природы. И пока темные ушли, превратившись в темный и жестокий ко всему живому лес, от других великих рас остались только жалкие остатки. Эльфийская песня смолкла, опустели воздушные города…