— Во-первых, умирать я не собираюсь, женщина, уж точно не раньше, чем сделаю тебя своей на совершенно новом и окончательном уровне. — Я закатила глаза, но деспот накрыл мой рот ладонью. — А во-вторых, я должен навести порядок вокруг в первую очередь для тебя.

Я сдвинула его руку, не собираясь молчать.

— А какой смысл? Сам говорил, что не одна опасность, так другая будет всегда.

— Будет, а я стану трудиться над тем, чтобы день за днем угроз для тебя было все меньше, да и ты научишься различать их и избегать. Это лишь работа, Эдна. Или тебя это настолько пугает, что ты готова отказаться и от меня, идущего вкупе с этими угрозами?

Да в гробу я видала такую работенку, конечно, но это не значит, что намерена когда-то уволиться по собственному желанию.

— Не надо тут мной манипулировать, Грегордиан! Я от тебя не откажусь, не в этой жизни! Но это не значит, что мне должно нравиться все остальное. К тому же, как будто, даже если я отрекусь от тебя, у меня есть хоть шанс уйти.

— Как там говорят в мире Младших? — усмехнулся деспот. — Без комментариев.

Я сложила руки под обнаженной грудью, гневно глядя на Грегордиана, но он сбил мне весь настрой, мягко сжав и поддразнив оба соска, которые тут же затвердели, стремясь угодить ему. Мелкие подхалимы. Вот, значит, как.

— Ладно, но ты тоже дашь обещание, что не станешь рисковать и драться до конца и отступишь, если поймешь, что прямо сейчас победить не в силах, и я соглашусь поступить, как ты просишь, — собрав всю наглость, сказала я, перехватывая широкие запястья деспота. — Для меня нет разницы, где ждать тебя, главное — быть уверенной, что ты придешь рано или поздно!

Лицо Грегордиана мгновенно изменилось, взгляд стал острым и злым, и мышцы почти во всем теле сократились, делая его твердым подо мной повсюду.

— Я не отступаю, женщина! — отчеканил он.

— Хорошо! Ты совершишь тактический отход! — я влила в голос мягкости, но той самой, за которой спрятана сталь.

— Нет! — рыкнул деспот, агрессивно прищуриваясь.

— Да-а-а! — протянула я и нахально, по-хозяйски прошлась ладонями по твердым грудным мышцам вниз. — Ты утверждаешь, что я принадлежу тебе, и спорить с этим я не собираюсь, но и ты принадлежишь мне. А значит, у тебя больше нет права распоряжаться моим по своему единоличному усмотрению! Я запрещаю тебе бездумно лезть в петлю только потому, что твоя гордыня диктует тебе такое. Отступление — не проигрыш, Грегордиан. Это возможность оценить ошибки, собрать силы и одержать победу в следующий раз с большей вероятностью!

— Что бы ты, женщина, в этом понимала! — проворчал деспот, вместо того чтобы огрызнуться, и довольно бесцеремонно ссадил меня со своего тела в воду, я же только фыркнула, продолжая смотреть на него требовательно.

Избегая моего взгляда, Грегордиан ушел под воду с головой, вытягиваясь на дне бассейна, и пролежал так с пару минут, пока я терпеливо хранила неподвижность, и не думая сводить с него глаз.

— Ладно! — стремительно вынырнув, он сердито зыркнул на меня. — Я обещаю… совершить тактический отход, если того потребуют обстоятельства. Довольна?

— Более чем! — потянулась к его губам, и в кратком поцелуе не было отказано, хоть деспот и не шевельнулся мне навстречу, сердито хмурясь и нарочно глядя сквозь меня. — И еще одно. Я не собираюсь ни при каких условиях бросать Илву, как бы там ни повернулось.

— Как будто такое твое условие я не предвидел заранее, — с изрядной долей ехидства ответил Грегордиан. — Илва будет спрятана с тобой. Артефакт даст возможность перейти вам обеим, только напои его именно своей кровью, иначе место, в котором вы выйдете в мире Младших, может оказаться где угодно. И еще одно! Эдна, умоляю, будь начеку!

— В каком смысле?

— В любом! Когда касается тебя, своей бывшей невесте я доверяю не больше чем остальным.

Выведя меня обнаженной из купальни, Грегордиан подошел к одному из ларей, стоящих вдоль стены, и, нажав на какие-то символы на крышке, открыл его и стал рыться в явно бесценных вещицах небрежно, будто в бесполезном мусоре, хмурясь и раздраженно ворча под нос. Наконец он выудил оттуда гладкую гибкую пластинку в форме капли и, развернувшись ко мне, прижал чуть пониже линии ключиц так, чтобы узкая часть оказалась прямо между грудей. Она тут же прилипла там, будто была намазана клеем. Я поморщилась и вздрогнула от ощущения неприятной прохлады на коже, которая, кажется, не собиралась исчезать, как при контакте с обычным металлом.

— И как это работает? — спросила, рассматривая сложную вязь символов на сверкающей золотой поверхности.

— Вот здесь, — Грегордиан указал на небольшую выпуклость в верхней части артефакта и аккуратно отодвинул нечто, похожее на металлическую шторку, скрывающую плоский, изменчивого цвета камень размером с подушечку указательного пальца. — Когда будет нужно, коснись его, а после — не мешкай. Проход открывается на очень краткий срок, и лучше успеть, потому что для следующего использования артефакту требуется время, а как раз его может и не быть.

Я невольно потянулась к переливающемуся камушку, но Грегордиан перехватил мою руку и закрыл золотую кулиску.

— Эдна, имей в виду, будет немного больно, — строго предупредил он. — Но это не должно тебя испугать или остановить.

Одеваться мне деспот велел в «походную» кожаную одежду, которая полностью скрыла наличие артефакта. Жаль, что я сама никак не могла игнорировать его неприятное холодящее присутствие, хотя, может, это и к лучшему — не дает отвлекаться или расслабляться. Деспот собственноручно надел на мою талию уже знакомый драгоценный пояс, проверил крепление ножен и то, насколько свободно выскальзывают клинки. еще два крошечных, но хищно-острых ножа спрятал в невысокие, прилагавшиеся к костюму сапоги, в голенищах которых оказались кармашки, напоминающие ножны. При этом он целенаправленно избегал моего прямого, преследующего взгляда и явно свел все прикосновения только до необходимых, и это словно включило в душе какую-то заевшую пластинку с однообразной, заунывной мелодией, сверлившей дыры в сердце, но я старательно все это игнорировала. Мы пересекли коридор и направились к дверям моих покоев. Тут в гостиной оказалось необычайно оживленно. Толпящиеся фоеты, несколько брауни с какими-то свертками и небольшими мешками, в которых я признала емкости для воды, Илва, в своем изначальном невзрачно-сером платье и с компактной котомкой у ног, и Алево, собранно и отрывисто руководящий всей компанией. Первыми в полет со всей сопутствующей качкой отправили нас с Илвой, и я тут же припомнила, что при приземлении будет еще хуже. Вскоре нас догнали фоеты, несущие деспота, при этом он как-то умудрялся сидеть и осматривать окрестности и периодически сверлить тяжелым взглядом всех летунов по очереди, как будто каждого подозревал в чем-то непростительном. Едва Тахейн Глифф скрылся из виду, он что-то зычно крикнул, и мы так резко сменили направление, что мой желудок подпрыгнул в возмущении. Летели чуть больше часа, когда впереди показалась одинокая голая скала сливочного цвета, торчащая среди морских волн словно чудовищный, указующий в небо перст. Грегордиан опять что-то отрывисто рыкнул, и фоеты стали снижаться, хотя было не очень понятно, как можно совершить посадку на острую каменную грань, служащую верхушкой этой высоченной монолитной глыбы. Но когда стали облетать ее по кругу, оказалось, что в одной из стен есть ниша, а при ближайшем рассмотрении, даже целая пещера с небольшой открытой площадкой перед ней. Сверху она была прикрыта уступом, и если просто лететь над скалой, это естественное углубление ни за что не заметить. Нас опустили по очереди. Сначала Илву, потом меня и, под конец, Грегордиана. Все вместе на крошечной площадке уместиться не могли, и поэтому летуны, несшие меня и Илву, тут же опять поднялись в воздух, уступая место команде деспота. Бывшая нареченная архонта, не мешкая, прошла вглубь пещеры и стала там озираться с таким видом, будто для нее проживание в странной пещерке над обрывом метров в сто — обычное дело. Я же осталась, ожидая, может, еще каких-то указаний или… или, может, других слов. Глупости, Аня, это же Грегордиан, не станет он устраивать тут драматического прощания. Деспот обшарил окружающее цепким взглядом, убеждаясь, что все так, как надо.