Все это было возмутительно. Безответственно. Это была преступная халатность. Но ничего не было предпринято против «Биосина». Чилийские фермеры, сами того не подозревая, рисковали жизнью, они были неграмотными крестьянами; внимание правительства Чили было поглощено экономическим кризисом; а у американских властей не было никаких полномочий. Поэтому Льюис Доджсон, генетик, руководивший испытаниями, до сих пор продолжает работать в «Биосине». И компания эта ведет себя все так же безрассудно. И уже другие американские компании спешат установить свое оборудование в странах, не искушенных в генетических исследованиях. В странах, не выделявших генную инженерию из ряда других высокотехнологических разработок, приветствовавших ее появление на своей территории, не догадываясь об опасности, которую она несет.

– Поэтому мы начали расследование деятельности «Ин-Джин», – закончил свой рассказ Моррис. – Примерно три недели назад.

– И что вам удалось обнаружить? – спросил Грант.

– Очень немного, – признал Моррис. – Наверное, нам придется закрыть расследование, когда я вернусь в Сан-Франциско. – Он начал складывать бумаги обратно в портфель. – Кстати, что значат слова «ювенильное гиперпространство»?

– Просто я так пометил свой отчет, – ответил Грант. – «Гиперпространство» – это термин, обозначающий многомерное пространство, ну как игра в «крестики и нолики» в трех измерениях. Если принимать во внимание все проявления деятельности животного – принятие пищи, движение, сон, – то можно его изобразить в многомерном пространстве. Некоторые палеонтологи относятся к поведению животного как к явлению экологического гиперпространства. Слова «Ювенильное гиперпространство» просто подчеркивают, что речь идет о молодых особях динозавров, правда, звучит это довольно претенциозно.

На другом конце фургона зазвонил телефон. Элли сняла трубку:

– Он сейчас занят. Вам можно перезвонить? Моррис взял портфель и встал.

– Спасибо за помощь и за пиво, – сказал он.

– Рад был помочь, – ответил Грант. Он пошел с Моррисом к двери, находящейся на другом конце фургона.

– А Хэммонд никогда не просил у вас какие-нибудь материальные результаты раскопок? Кости, яйца или еще что-нибудь? – спросил Моррис.

– Нет, – ответил Грант.

– Доктор Сэттлер говорила, что вы здесь проводите и генетические исследования…

– Ну, это не совсем так, – объяснил Грант. – Кости, которые слишком переломаны или по какой-нибудь другой причине не годятся для музейных хранилищ, мы направляем в лабораторию. Там их перемалывают и пытаются извлечь для нас белки. Затем они идентифицируют эти белки и отсылают нам полученные данные.

– А что это за лаборатория? – спросил Моррис.

– Медико-биологическая служба в Солт Лейк.

– А почему именно эта лаборатория?

– Нас устраивают их расценки.

– А она никак не связана с «Ин-Джин»?

– Насколько я знаю, нет.

Они уже были у двери фургона. Грант открыл ее и почувствовал наплыв горячего воздуха, идущего снаружи. Моррис помешкал, надевая солнечные очки.

– И последнее, – сказал он. – Предположим, что «Ин-Джин» на самом деле не создавала экспонаты для музея. Могли ли они как-нибудь еще использовать информацию, полученную от вас? Грант засмеялся:

– Конечно. Они могли кормить маленького гадрозавра.

Моррис тоже засмеялся:

– Маленького гадрозавра. Это интересная мысль. А какой величины они были?

– Примерно такими, – сказал Грант, разведя руки в стороны на расстояние пятнадцати сантиметров друг от друга. – Размером с белку.

– И сколько времени им нужно было, чтобы вырасти?

– Три года, – сказал Грант. Хотите верьте, хотите нет.

Моррис протянул руку:

– Ну что ж, еще раз спасибо за помощь.

– Будьте осторожны на обратном пути, – сказал Грант. Он проводил глазами Морриса, идущего к своей машине, и закрыл дверь.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил он у Элли.

– Наив какой-то, – пожала плечами она.

– Как тебе Джон Хэммонд в роли сверхзлодея? – засмеялся Грант. – Джон Хэммонд зловещ примерно так же, как Уолт Дисней. Кстати, кто это звонил?

– Ах да, – сказала Элли, – звонила некая Элис Левин. Она работает в Колумбийском медицинском центре. Вы ее знаете?

– Нет, – покачал головой Грант.

– Речь шла об идентификации каких-то останков. Она просила вас срочно перезвонить.

Элли Сэттлер убрала прядь светлых волос со лба и сосредоточила все внимание на ванночках с кислотой. Они стояли по шесть штук в ряд, концентрация в них колебалась от пяти до тридцати процентов. Элли надо было приглядывать за более сильными растворами, потому что, растворив известь, они могли начать разъедать кости. А кости малышей-динозавров такие хрупкие. Она поражалась, что они вообще сохранились за эти восемьдесят миллионов лет.

До нее доносился голос Гранта, говорящего по телефону:

– Мисс Левин? Это Алан Грант. Так что там у вас… У вас есть что? Что? – он засмеялся. – Очень сильно в этом сомневаюсь, мисс Левин… Очень жаль, но у меня действительно нет времени… Нет, я бы, конечно, взглянул, но могу с уверенностью сказать, что это василисковая ящерица. Но… да, вы можете это сделать. Хорошо. Пошлите прямо сейчас. – Он повесил трубку и покачал головой. – Чего только не придумают.

– Вы о чем? – спросила Элли.

– Она хочет идентифицировать какую-то ящерицу, – ответил Грант, – и собирается послать мне по факсу рентгеновский снимок. – Он подошел к факсу и стал ждать. – Кстати, у меня для тебя интересная находка.

– Правда? Грант кивнул:

– Я нашел это прямо перед приездом этого парня. На Южной горе, четвертый горизонт. Детеныш велоцираптора: челюсть со всеми зубами, поэтому никаких проблем с идентификацией. И место это выглядит нетронутым. Похоже, мы сможем найти и весь скелет.

– Потрясающе, – сказала Элли. – А возраст?

– Совсем малыш, – ответил Грант. – Два, ну от силы четыре месяца, – А это точно велоцираптор?

– Точно, – сказал Грант. – Может, нам наконец улыбнется удача.

За последние два года в Шейкуотере их группа откапывала лишь утконосых гадрозавров. Уже были накоплены данные об огромных, с десяти– или двадцатитысячным поголовьем, стадах травоядных динозавров, бродивших по равнинам в меловой период, как позже бродили стада бизонов.

Но все настойчивее возникал вопрос: а где же были хищники?

Понятно, что хищников было меньше. Это подтверждало и изучение популяций хищных животных и птиц в заповедниках Африки и Индии. Грубо говоря, на одного плотоядного хищника приходилось четыреста травоядных – значит, стадо из десяти тысяч утконосых могло поддерживать лишь двадцать пять тиранозавров. Все говорило о том, что им вряд ли удастся найти останки большого хищника.

Но где были мелкие хищники? В Шейкуотере были найдены десятки гнездовий, в некоторых местах земля была буквально покрыта кусочками скорлупы яиц динозавров, а многие мелкие динозавры ели яйца. Поэтому останки таких животных, как дромеозавр, овираптор, велоцираптор и целурозавр, – хищников ростом от метра до полутора – должны были быть найдены здесь в большом количестве.

Но до сих пор они не обнаружили ни одного.

Может быть, скелет этого велоцираптора и вправду предвещал им удачу. И это был детеныш! Элли знала, что Грант мечтал изучить поведение плотоядных динозавров в период выращивания потомства так же, как он уже изучил поведение травоядных. Возможно, это будет первым шагом к осуществлению мечты Гранта.

– Представляю, как вас это взволновало, – сказала Элли.

Грант не отвечал.

– Я говорю, что вы, наверное, очень взволнованы, – повторила Элли.

– О Боже, – произнес Грант. Он не отрываясь смотрел на факс.

Заглянув через плечо Гранта, Элли посмотрела на рентгеновский снимок и медленно выдохнула.

– Ты думаешь, это амасский период? – только и спросила она.

– Да, – ответил Грант, – или триасский. Этот скелет такой легкий.