– Эй, поосторожней?

– Детеныши у них прыгают, – сказал доктор Ву, – кстати, и взрослые особи тоже.

Тиму удалось наконец одолеть велоцираптора. Он протянул его доктору Ву. Детеныш весил немного, чуть больше полукилограмма. Кожа у него была теплой и абсолютно сухой. Крохотная головка оказалась сантиметрах в пяти-шести от лица Тима. На него уставились темные глаза-бусинки. Взад и вперед мелькал маленький раздвоенный язычок.

– А он меня не укусит?

– Нет. Он у нас дружелюбный.

– Вы уверены? – озабоченно спросил Дженнаро.

– Абсолютно, – успокоил его доктор Ву. – По крайней мере, не укусит, пока маленький. У этих малышек нет никаких зубов, даже яичных.

– Яичных? – спросил Недри.

– Да, яичных. Большинство видов динозавров рождаются с небольшими зубами – скорее даже маленькими шипами на кончике носа, как у носорога. Они нужны им, чтобы вылупиться из яиц. Велоцирапторы – исключение. Они расковыривают дырку в скорлупе с помощью своей заостренной мордочки, а затем наши сотрудники уже помогают им выбраться наружу.

– Значит, это вы им помогаете выбраться наружу, – заметил Грант, качая головой. – А на воле?

– На воле?

– Ну да, на воле. Когда они рождаются на воле, – объяснил Грант, – когда они живут в своем гнезде.

– Нет, это невозможно, – возразил доктор Ву. – Ни один из наших экземпляров не способен размножаться. Поэтому-то мы и создали, так сказать, детский сад для динозавров. Только так можно восполнять поголовье динозавров в Парке.

– А почему они у вас не размножаются?

– Ну, вы, наверное, и сами понимаете, почему они не должны размножаться, – начал объяснять доктор Ву. – В особо ответственных случаях, вроде нашего, мы всегда разрабатываем системы с многократной защитой, даже когда это и не нужно. То есть мы всегда устанавливаем по крайней мере две контрольные процедуры. В нашем случае, существуют два независимых друг от друга фактора, благодаря которым животные не могут размножаться. Во-первых, они стеризованы, так как мы облучаем их рентгеновскими лучами.

– А второй фактор?

– Все экземпляры, находящиеся в Парке юрского периода, – самки, – сказал доктор Ву с довольной улыбкой.

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали об этом поподробнее. Ведь насколько я знаю, стерилизация при помощи облучения не гарантирует положительного результата. Может быть неверно выбрана доза, поток лучей может быть направлен не на тот орган животного…

– Все правильно, – ответил доктор Ву, – однако мы вполне уверены, что уничтожаем у них ткани яичников.

– А то, что они все самки, – не унимался Малкольм, – это кто-нибудь проверяет? Иными словами, кто-нибудь задирает им, так сказать, юбки, чтобы проверить? И вообще, как у них пол-то определяют?

– Половые органы меняются от вида к виду. У некоторых видов половые признаки различаются хорошо, у других слабо. Однако, отвечая на ваш вопрос, мы знаем, что все наши экземпляры самки потому, что мы их такими делаем в буквальном смысле этого слова. Мы управляем их набором хромосом и средой обитания зародыша внутри яйца. С точки зрения биотехнологии, легче всего выращивать самок. Вероятно, вы знаете, что любой зародыш изначально наследует женский генетический код. Иными словами, мы все зарождаемся самками. Для того, чтобы развивающийся эмбрион превратился в самца необходимо дополнительное воздействие, то есть, в ходе развития в определенный момент должен появиться дополнительный гормон. Но если этого не произойдет, зародыш разовьется в самку. Поэтому все наши экземпляры женского пола. Правда, к некоторым из них мы относимся как к самцам. Например, когда мы говорим о тиранозавре рексе, мы называет его «он». Но на самом деле самцов там нет, и уж поверьте мне, наши экземпляры не размножаются.

Маленький велоцираптор обнюхал Тима, затем потерся головой о шею мальчика. Тим хихикнул.

– Она хочет, чтобы все ее покормили, – пояснил доктор Ву.

– А что она ест?

– Мышей, Но она только что ела, поэтому сейчас мы ее кормить не будем.

Маленький велоцираптор отпрянул, пристально посмотрел на Тима и стал перебирать передними лапами в воздухе. Тим увидел, что на каждой лапе у ящера три пальца с маленьким коготком на каждом. Затем велоцираптор опять уткнулся головой в шею Тиму.

Подошел Грант и стал пристально рассматривать животное. Он потрогал крохотную лапку и сказал Тиму.

– Я возьму его, ладно?

Мальчик передал велоцираптора в руки палеонтолога. Перевернув животное на спину, Грант внимательно осмотрел все его тело. Велоцираптор при этом извивался, пытаясь вырваться. Затем Грант высоко подняв динозавра, стал смотреть на него в профиль, не обращая внимания на пронзительные крики животного.

– Не нравится, – заметил Реджис, – не любит, когда его от груди отрывают.

Велоцираптор продолжал кричать, но Грант не обращал на это внимания. Сжав хвост, он пытался нащупать позвонки. Вмешался Реджис:

– Доктор Грант, отпустите ее.

– Я ей ничего не сделаю.

– Послушайте, доктор Грант, эти животные принадлежат к другому миру. В те времена, когда они жили, людей не было. Некому было брать их на руки, мять…

– Во-первых, я ее не мну, а…

– Доктор Грант, отпустите ее, – приказал Эд Реджис.

– Послушайте…

– Я сказал, отпустите. – В голосе Реджиса появилось раздражение.

Грант вернул ящера Тиму. Животное сразу перестало кричать. Тим чувствовал, как бьется маленькое сердце прижавшегося к груди динозавра.

– Прошу меня извинить, доктор Грант; – сказал Реджис уже спокойно, – эти животные в детстве очень нервные. Мы уже потеряли несколько экземпляров из-за внезапного стресса, который, по нашему мнению, был связан с гормонами коры надпочечников. Иногда смерть у них наступает за какие-нибудь три-четыре минуты. Тим погладил велоцираптора по голове.

– Все нормально, приятель, – сказал он. – Все будет хорошо.

Сердце животного продолжало бешено биться.

– Мы считаем, что к нашим животным необходимо относиться как можно более гуманно, – продолжал Реджис. – Я обещаю, что вам будет предоставлена возможность провести тщательный осмотр.

Однако Грант не унимался. Он подошел к Тиму, в руках которого лежал динозавр, и, наклонив голову, стал осматривать животное.

Велоцираптор внезапно открыл пасть, обнажая зубы, и угрожающе зашипел.

– Великолепно, – сказал Грант.

– А можно остаться и поиграть с ним? – спросил мальчик.

– Только не теперь, – ответил Эд Реджис, взглянув на часы. – Сейчас три часа и мы как раз успеем спокойно осмотреть Парк. Вы увидите динозавров в естественной среде обитания, которую мы для них создали.

Тим отпустил велоцираптора. Тот поспешно побежал через комнату, схватил зубами половик и потащил его в угол комнаты.

Когда они возвращались в зал управления Парком, Малкольм спросил:

– Что я еще хотел у вас спросить, доктор Ву. Сколько всего видов вам удалось воспроизвести?

– Точно не знаю, – ответил Ву, – Но я думаю, на сегодняшний день видов пятнадцать. Правильно, Эд?

– Да. Наверное, пятнадцать, – согласился Эд Реджис.

– То есть вы не знаете точно? – переспросил Малкольм, прикинувшись удивленным.

– Я перестал считать, – ответил доктор Ву, улыбаясь, – где-то после первого десятка. Не забывайте, что иногда нам кажется, что мы создали «правильный» экземпляр, то есть, правильный с точки зрения ДНК. Затем экземпляр развивается, и через шесть месяцев внезапно становится ясно, что нас постигла неудача. Мы видим, что произошла ошибка – ген-переключатель не сработал, и нужный гормон не пошел. Или же в процессе развития экземпляра происходит какой-нибудь другой сбой. В таких случаях нам приходится поднимать, так сказать, чертежи данного экземпляра. – Он улыбнулся. – В какой-то момент я думал, что мы располагаем более чем двадцатью видами, однако сейчас у нас осталось пятнадцать.

– А нет ли среди них такого вида, как… – Малкольм повернулся к Гранту, – Как он называется?