– В отличие от других динозавров, – сказал голос, – Triceratops serratus не очень хорошо видят. Они близоруки, как современные носороги, и склонны пугаться движущихся предметов. Если бы они стояли ближе и могли разглядеть нашу машину, они бы ее атаковали! Но расслабьтесь, друзья! Мы здесь в полной безопасности.

На загривке у трицератопса гребень в виде веера. Это сплошная кость, очень прочная. Каждое животное весит около семи тонн. Несмотря на свою устрашающую внешность, трицератопсы – существа очень кроткие. Они знают служителей, которые за ними ухаживают, и позволяют себя гладить. Особенно им нравится, когда им чешут круп.

– А почему они не двигаются? – спросила Лекси. Она опустила свое окно. – Эй! Глупый динозавр! А ну пошевелись!

– Не приставай к животным, Лекси, – остановил ее Эд Реджис.

– Но почему? Они же ничего не понимают. Сидят тут, как будто на картинке в книжке, – недовольно пробурчала Лекси.

А голос продолжал:

– Добродушные чудовища из давно ушедших времен резко контрастируют с теми, которых мы увидим сейчас. Этот самец – самый знаменитый хищник во всей истории – могущественный тиран, известный под именем Tyranosaurus Rex.

– Отлично, Tyranosaurus Rex! – воскликнул Тим.

– Надеюсь, он окажется получше этих туш, – проворчала Лекси, отворачиваясь от трицератопсов. И электромобиль, урча, поехал вперед.

– Величественные тиранозавры появились к концу века динозавров.

Динозавры правили землей сто двадцать миллионов лет, а тиранозавры существовали только в последние пятнадцать миллионов лет.

Электромобили остановились у подножия холма. Оттуда открывался вид на лесистый склон, выходивший на берег лагуны. Заходящее солнце постепенно скрывалось за туманной линией горизонта. Парк юрского периода был окутан мягким светом, тени все удлинялись… По лагуне пробегала розовая рябь. Посмотрев на юг, посетители увидели грациозные шеи апатозавров, стоявших у кромки воды, их отражения плясали на зыбкой поверхности. Было тихо, только нежно стрекотали цикады. Глядя на этот пейзаж, было невозможно поверить, что ты действительно перенесся на миллионы лет назад, в давно исчезнувший мир.

– Здорово, да? – сказал в переговорное устройств Эд Реджис. – Я люблю сюда приходить по вечерам. Просто посидеть…

Но Грант был бесстрастен.

– Где Т-рекс? – спросил он.

– Хороший вопрос. Маленького часто можно увидеть возле лагуны. В лагуне водится рыба. Малыш уже научился ее ловить. Он это так интересно делает! Лапами не пользуется, а сует под воду голову. Словно птица.

– Малыш?

– Маленький Т-рекс. Он подросток, ему всего два года, он еще в три раза меньше взрослого. Рост два с половиной метра, вес полторы тонны. А другой тиранозавр уже взрослый. Но я сейчас что-то не вижу.

– Может, он охотится на апатозавров? – предположил Грант.

Реджис засмеялся; тому, кто слышал его по рации, этот смех должен был показаться дребезжащим, – Да он бы с удовольствием, если б мог… вы уж мне поверьте.

Порой он стоит у лагуны, глазеет на апатозавров и в бессильной ярости машет своими маленькими передними лапками. Но территория обитания Т-рекса наглухо отгорожена забором и обнесена траншеями. Они замаскированы, чтобы их не было видно, но, уверяю вас, тиранозавр никуда не может уйти.

– Но тогда где же он?

– Прячется, – ответил Реджис. – Он у нас немножко робкий.

– Робкий? – переспросил Малкольм. – Тиранозавр – робкий?

– Ну, обычно он не показывается на глаза чужим. Его практически невозможно увидеть на открытой местности. Особенно днем, когда светло.

– А почему?

– Мы думаем, потому, что у него чувствительная кожа и он легко обгорает.

Малкольм разразился хохотом. Грант вздохнул.

– Вы рассеяли столько иллюзий!

– Не беспокойтесь, вы все равно не будете разочарованы, – успокоил его Реджис. – Надо только подождать.

До них донеслось негромкое блеяние. Внезапно посреди поля на гидравлическом лифте подняли из-под земли клетку. Затем стенки опустились, и пассажиры, сидевшие в машинах, увидели привязанного длинной веревкой козленка, он жалобно блеял.

– Теперь тиранозавр появится в любую минуту, – снова подал голос Реджис. Все припали к окнам.

– Вы только посмотрите на них! – хмыкнул Хэммонд, глядя на монитор на контрольном пункте. – Повысовывались из окон – так им не терпится увидеть… Ждут не дождутся. Да, они явились сюда, чтобы вкусить опасности.

– Этого я и боюсь, – пробурчал Малдун. Он вертел на пальце ключи и неотрывно следил за электромобилями. Это была первая экскурсия по Парку юрского периода, впервые туда были допущены посетители, и Малдун в полной мере разделял опасения Арнольда.

Роберт Малдун был крупным пятидесятилетним мужчиной с усами стального цвета и синими глазами. Он вырос в Кении, пойдя по стопам своего отца, большую часть жизни работал гидом-проводником, и имел дело с туристами, приезжавшими в Африку поохотиться на диких зверей. Однако с 1980 года он в основном сотрудничал с заповедниками и зоопарками, куда его приглашали как консультанта, хорошо знающего дикую природу. Малдун стал известным человеком; в статье лондонской газеты «Санди Тайме» говорилось:

«Роберт Малдун столь же бесценен для зоопарка, как Роберт Трент Джонс – на площадке для гольфа; он непревзойденный мастер своего дела».

В 1986 году Роберт Малдун выполнял какую-то работу для компании из Сан-Франциско, которая организовала частный парк-заповедник на одном из островов Северной Америки. Малдун наметил участки обитания для львов, слонов, зебр и бегемотов, исходя из размеров и привычек различных животных. Он определил, кого можно держать вместе, а кого – нет. Но для Малдуна эта работа была самой обычной рутиной. Его гораздо больше интересовал индийский «Парк тигров» в южном Кашмире.

А затем год назад ему предложили стать начальником отдела диких животных в Парке юрского периода. Как раз в это время Малдуну захотелось покинуть Африку. Зарплата была прекрасной, и Малдун согласился поработать в Парке годик. Он был поражен, узнав, что здесь действительно создана коллекция генетически сконструированных доисторических животных.

Работа была, конечно, интересной, но за годы жизни в Африке Малдун привык смотреть на животных весьма трезво – его представления были напрочь лишены романтики, и поэтому у него часто возникали разногласия с калифорнийским руководством Парка юрского периода, и в частности с низеньким коротышкой, стоявшим сейчас рядом с ним на контрольном пункте. Одно дело, считал Малдун, клонировать динозавров в лаборатории. И совсем другое – держать их на свободе в заповеднике.

По мнению Малдуна, некоторые динозавры были слишком опасными, чтобы существовать в условиях Парка. Отчасти опасность была вызвана тем, что ученые еще очень мало знали об этих животных. Например, никто не подозревал, что дилофозавры ядовиты, пока вдруг кто-то не увидел, как они охотятся на крыс, обитавших на острове: дилофозавры кусали грызунов и, отступив назад, ждали, пока те издохнут. Но даже после этого никому и в голову не пришло, что они способны плеваться, пока наконец дилофозавр не плюнул ядовитой слюной в одного из служителей, и бедняга чуть было не ослеп.

Когда это стряслось, Хэммонд дал согласие на изучение яда дилофозавров, и выяснилось, что в нем содержится семь токсичных ферментов. Было также обнаружено, что дилофозавры плюются на целых пятнадцать метров. Руководство решило, что дилофозаврам нужно удалить железы, вырабатывающие яд: ведь плевок такого чудовища мог ослепить посетителя во время экскурсии на машине. Ветеринары предприняли две попытки, взяв для этого двух разных животных, но обе попытки закончились неудачей. Никто не знал, где именно вырабатывается яд. Это можно было узнать, только произведя вскрытие дилофозавра, однако руководство не разрешило их убивать.

Но больше всего Малдуна тревожили велоцирапторы. Они были прирожденными охотниками и никогда не упускали добычу. Велоцирапторы убивали даже тогда, когда не были голодны. Они убивали просто так, ради удовольствия. Эти животные отличались удивительным проворством: они прекрасно бегали и обладали потрясающей прыгучестью. Все их четыре лапы были снабжены страшными когтями. Один взмах – и хищник вспорет человеку живот, выпустив ему кишки. Вдобавок у велоцирапторов были мощнейшие челюсти, зверюги не откусывали мясо, а резали, прямо-таки кромсали его своими зубами. Умом они намного превосходили других динозавров и, казалось, были созданы для того, чтобы выбираться из клеток и заграждений на свободу.