А поздним вечером в городе погас свет, и в тот же момент мощный взрыв потряс окрестность.

Через некоторое время юная патриотка пионерка Лида была награждена медалью «Партизану Великой Отечественной войны» I степени.

В Гродненском историко-краеведческом музее есть фотоснимок Лидии Вашкевич. Здесь же находится и ее пионерский галстук. С ним пионерка не расставалась даже и тогда, когда шла на боевое задание. Под стеклом — черная сумка, в которой Лида носила партизанам оружие, взрывчатку, бумагу для листовок. Рядом — справка, выданная комиссаром партизанского отряда имени Матросова тов. Писаревым на имя Лидии Вашкевич. В ней говорится, что эта мужественная и смелая девочка, рискуя жизнью, помогала партизанам.

В. ХОРСУН

(Перевод Б.Бурьяна)

Молодой партизан, стоявший в секрете, вдруг насторожился и, раздвинув густой кустарник, начал прислушиваться. Сомнений не оставалось: по болоту в сторону лагеря шел человек. Слышно было чавканье сапог в грязи. Оно то учащалось, то затихало. Видимо, человек торопился и время от времени останавливался, прислушивался пли нащупывал более твердые места в трясине.

«Неужели немецкий разведчик? — мелькнула у партизана мысль. — Нет, ни один немец не рискнет идти по такому болоту. Пойти сюда может только свой человек…»

Вокруг снова все стихло. Партизан напряг слух. И неожиданно совсем рядом раздался голос филина: «Угу-гу-гу, гу-гу-гу!»

По лесу покатилось эхо: «гу-гу-гу». А где-то между секретом и заставой еще сильнее откликнулись: «Угу-гу-гу!»

Не успел партизан сообразить, что бы это значило, как чавканье послышалось совсем рядом и во мраке показалась невысокая фигура.

— Стой! Кто идет? — лязгнув замком автомата, окликнул партизан.

— Свои! — ответил мальчишеский голос.

— Пароль!

— Не знаю. Иду к командиру.

— Это свой, — услышал партизан голос прибежавшего с заставы товарища.

Несколько минут спустя мокрый до пояса мальчик едва успевал отвечать на вопросы партизан.

— Ты откуда?

— Из деревни Лютино.

— Как тебя зовут?

— Алеша. Голосевич.

— Куда идешь?

— К командиру отряда.

— А ты его знаешь?

— Это мой дядя.

— Ого! А как его зовут, твоего дядю?

— Изох Игнат.

В отряде парнишку встретили приветливо.

— Ну, рассказывай, Алеша, может поиграть к нам пришел? — спросил, гладя по голове племянника, командир.

— Не играть, а фашистов бить! — ответил Алеша.

— Молодец! — похвалил пионера старый партизан. — Только мал ты еще, парень.

— Вы не смотрите на мой рост, я уже шесть классов окончил и три года как пионер. — И мальчик прижал к груди красный галстук.

— Ишь ты, галстук сохранил. Значит, настоящий пионер, — заметил кто-то.

— Все это хорошо, — сказал командир, — только придется тебе, Алеша, идти домой.

— А куда идти, когда, сами знаете, всю нашу деревню сожгли проклятые немцы, семьдесят пять мужчин расстреляли.

— Так, — задумчиво проговорил Изох. — А с кем же и как ты теперь живешь?

— У меня остался один четырехлетний братишка Коля. Так мы с ним в дядиной землянке живем, — тихо сказал Алеша и, подумав, добавил: — А кто же этим гадам отомстит за наше село?

— Мы, Алеша, отомстим. А ты лучше поешь и ложись спать. Ты не обижайся на нас, что не можем взять тебя в отряд. Права нет у нас такого. Мы не можем рисковать твоей жизнью. К тому же и о Коле должен кто-то заботиться.

Хорошо подкрепившись и надев сухую одежду, Алеша улегся на нары. Но долго не мог уснуть. Мальчишке было обидно, что его не хотят считать взрослым.

Правда и то: кто же будет присматривать за Колей. А что, если не послушать их и идти искать другой отряд? Дядька Матвей говорил, что где-то есть храбрые парни отряда Ливенцева. Нет, он не имеет права это делать.

Алеша вспомнил слова Василия Ивановича, раненого командира, который ночевал две ночи у них в хате в первые дни войны. Он советовал мальчику во всем слушаться старших. Слушаться! А сам, поди, не послушался дядьки Ананича, который не пускал его, тяжелораненого, из деревни. «Я, — сказал Василий Иванович, — коммунист и, покуда бьется мое сердце, должен бить врага». И на третью ночь пошел лесными дорогами на восток, надеясь пробраться через фронт. На прощание он подарил Алеше автомат убитого в бою товарища и даже научил стрелять.

Как только стемнело и между высокими соснами показалась молодая луна, старый партизан проводил Алешу к самым землянкам.

— Смотри, сынок, галстук прячь, а то эти гады не посмотрят, что ты мал. А вот это вам с Колей, — и он передал мальчишке сверток с немецкими консервами и сахаром.

Поблагодарив партизана за подарок, Алеша сказал на прощание:

— А немцев я все же буду бить.

Алеша долгое время не мог смириться с тем, что его не приняли в отряд. Он ведь пионер. И опять припоминалось ему сказанное Василием Ивановичем.

— Теперь, Алеша, пришло такое время, что каждый куст должен стрелять по фашисту, каждое яблоко должно в руках немца разорваться бомбой.

Нет, он должен что-то предпринять!

Стоял знойный август. Алеша вместе с теткой и другими односельчанами убирал зерно, молол в жерновах жито на хлеб. Когда были совсем жаркие дни, брал удочки или сетку-топтуху и шел ловить рыбу в заводях Березы. Однажды он заметил группу немцев, беззаботно купающихся в реке. Назавтра Алеша был здесь уже с утра. С автоматом залез в густой ивняк на самом берегу и стал пристально вглядываться в тот берег реки. Немцев не было. Несколько раз, вздымая столбы пыли, проезжали на Бобруйск или на Елизово машины, но не останавливались, и никто купаться не выходил. Три дня подряд Алеша попусту укрывался в прибрежных кустах. Трижды возвращался обратно. Недовольный и злой, он прятал в дупле толстой осины свой автомат.

«И отчего мне так не везет?» — с обидой думал Алеша, забираясь в четвертый раз в те же ивовые заросли, откуда и река, и тот берег ее видны как на ладони. Притаился. Порывом ветра донесло гул моторов. Вскоре на дороге показались столбы пыли, которые все приближались и приближались. Не успел Алеша поудобнее устроиться, как с высокого берега начали сбегать немцы. Они на ходу раздевались и бросались в воду. Немцы гоготали, как гуси во время драки, громко отфыркивались.

Алеша, приладив автомат, выбрал место, где собралось побольше немцев. Вдруг заметил, что из каждого грузовика в сторону левого берега нацелены пулеметы. Алеша невольно прижался к земле и снял со спускового крючка палец.

«Партизан должен быть смекалистым и не рисковать напрасно жизнью, он должен бить врага тогда, когда тот этого не ожидает», — говорил когда-то Василий Иванович. Значит, открывать пальбу против пулеметов сейчас не надо.

Через полчаса немцы, обгоняя друг друга, побежали к своим машинам. Только Алеша собрался выйти из засады, как на том берегу показался легковой автомобиль. Хлопнула дверца, вышло трое немцев, и все они спустились к реке.

«Офицеры! — обрадованно прошептал мальчик. — Ладно, мы вам покажем, как поганить нашу реку. Только раздевайтесь живее…»

Офицеры не торопились. Они медленно, как старики в бане, раздевались, переминались с ноги на ногу, говорили о чем-то, пока наконец самый долговязый, согнувшись, как цапля, дугой, не попробовал воду. Что-то прогоготал на всю реку и полез глубже.

Офицеры барахтались в реке, кувыркались, как утки, потом взапуски поплыли наискось к середине реки. Вот они уже так близко, что Алеша хорошо отличает одного от другого. Впереди плывет смуглый, похожий на цыгана, черноволосый, с крючковатым, как у попугая, носом: немного поодаль, вздымая снопы брызг, — рыжий и толстый. Далеко отстал от них «цапля».

— Цурик! — крикнул передним долговязый.

И в тот же миг Алеша нажал на спусковой крючок. Черноволосый взвизгнул истошным голосом, нырнул под воду, снова вынырнул — и на том месте, где он только что плыл, пробулькали пузыри.