— Я сам это сделаю, — предложил себя в добровольцы стилист и, заметив, что я сделала шаг назад, схватил меня за руку. — И не под соусом, а под чашечку кофе. Я достаточно давно знаю босса, чтобы запомнить: соусы он не любит. Только чистый вкус.

— Влад! — фотограф разве что руками не всплеснул от явного возмущения. — Я, конечно, понимаю, что девушки, которых ты вынужденно рассматривал почти три недели на этом кастинге, тоже далеко не модели. Но у них хотя бы есть формы! А что есть у твоей протеже?!

— Я уже говорил, но если ты хочешь ярких деталей, их есть у меня! — стилист тоже повысил тон и чуть сильнее сжал мою руку, не позволяя отойти в сторону и улизнуть. — У нее есть красивые глаза, выразительный взгляд и…

— И все? — хмыкнул фотограф.

— И… — стилист взглянул на меня, секунду подумал, и вдруг в его глазах промелькнуло торжество. — И обалденное красное платье, которое я ей дарю!

И фотограф, и я — взглянули на стилиста одновременно. Вот только фотограф смотрел на него, как на сумасшедшего, а я, как на маленькое и странное Божество. Впрочем, ничего удивительного, взгляды мужчины и женщины всегда отличались. Особенно в тех вопросах, что касались одежды…

— Так, рыба моя… — фотограф косо взглянул на меня и перевел взгляд на стилиста. — А не слишком ли золотая рыба выходит?

Уловив в этих словах далеко не прозрачный намек, я попыталась высвободиться из захвата стилиста, но он не позволил. Сильнее сжал ладонью мои пальцы, хмуро взглянул на фотографа и тихо — так, чтобы слышали лишь он и я, дал дельный совет из личного опыта:

— Ты поосторожней, Калинский. А то ведь эта девушка не только меня не знает, но и тебя — так что по боку ей наши авторитеты. Да и подруга у нее жуткая… эм, жутко обидчивая. И с очень тяжелым ударом.

— Да ну, не станет же она… — фотограф с сомнением взглянул на Ларису, которая ему лучезарно улыбнулась, и едва заметно выдохнул. — Не станет!

— Я тоже так думал, — с грустью заметил стилист. — И дважды ошибся.

Мужчины взглянули на меня, а я…

Знала, но не стала убеждать, что они в безопасности. Изобразила задумчивый взгляд и, пожалуй, мои актерские навыки не такие скверные, как некоторые считали, потому что фотограф снова окинул меня цепким взглядом.

— Не уверен я, что может получиться что-то действительно интересное, — с огромным сомнением протянул он.

— Ты уверял, что профи! — подначил его стилист. — Я тебе не верил, а сейчас у тебя есть отличный шанс доказать…

— Имел я в виду что-то кому-то доказывать… — пренебрежительно отмахнулся Калинский, но когда в очередной раз посмотрел на меня, его глаза явно горели азартом. — Хотя, почему бы и нет? Мне крайне интересно посмотреть и послушать, что скажет босс, когда ты к нему подойдешь…

Уже через минуту творческий процесс запустился. Поначалу я сильно переживала и старалась понравиться, а потому моя улыбка казалась Калинскому неестественной, глаза тусклыми, а лицо неживым. Но потом я попыталась расслабиться и отпустить себя. Не сразу, но, по-моему, у меня получилось.

— Практики ноль, но не все так плохо, рыба моя, — сказал по окончании съемок Калинский. — Думаю, у тебя будут хорошие снимки.

— То есть, в кастинге я прохожу дальше? — нервно спросила я.

Фотограф пожал плечами, кивнул на стилиста и отошел. А Корнев стал объяснять, что он покажет мои фотографии боссу, что постарается, что у меня будет шанс — пусть и не стать лицом новой кампании, но, может быть, промелькнуть…

Промелькнуть…

Ну да, это мой вариант.

Так привычно…

И все же я была ему благодарна за помощь. Мало ли? А вдруг я промелькну так ярко, что не забудусь через минуту? И еще… Он даже намека не допустил на то, что в качестве благодарности его устроит что-то помимо «спасибо».

Расстались мы с ним на вполне позитивной ноте, и все же подруга заметила мое состояние.

— Ты, главное, не кисни сейчас, — нравоучительным тоном сказала она. — Сейчас для этого не очень подходящее место — подвал и суетно. А вот вернемся домой, наберешь себе ванну и отмокай да кисни в воде, сколько душе угодно!

— Отличный план, — похвалила я и почувствовала, что тоска действительно отпускает.

Другие модели уже переоделись и, увидев, что Калинский освободился, атаковали его вопросами. Лариса отнеслась к этому равнодушно, у нее не было никаких вопросов, так что она просто меня ждала. А я было начала снимать красное платье, а потом вспомнила, что оно мое и…

Задумалась.

И засмотрелась на горшок с хлорофитумом, который, солидно пожелтевший, стоял под серой стеной. Интересно, кто его принес и зачем? Для фото с моделями он явно не в самом прекрасном своем состоянии. Неприхотливый, очень полезный: и воздух очищает, и вредную энергетику впитывает, и очень красивый, с мясистыми длинными листьями… А в благодарность за все это его практически уничтожили. Практически, но… даже до мусорки донести поленились. А вдруг бы его кто-то увидел и взял к себе?

Цветок казался печальным, обиженным и нуждающимся в помощи, и я не удержалась и подошла к нему. Погладила его листья, вздохнула, увидев, что земля не просто сухая, а каменная. И, поддавшись порыву, взяла растение в руки. А оно качнулось ко мне, словно умоляя забрать, попытаться его спасти, раз уж увидела, и…

— Ев, — послышался сзади голос подруги, — предупреждаю: в твоей комнате подоконник уже занят цветами, а в свою я это убожество не возьму. Я, может, на подоконнике лук стану выращивать!

— Отличная идея, — обернувшись, одобрила я.

Ларисе хватило одного взгляда на мою улыбку, чтобы понять: цветок я в покое не оставлю и убежище для него точно найду.

— Так, ладно, — смирилась она с неизбежным, — давай тогда выбираться на свежий воздух. Пока все модели заняты, ты вызываешь и держишь лифт, а я с твоими вещами медленно ковыляю следом. Могла бы ускориться, но здесь слишком холодный пол, чтобы снимать туфли.

— Как думаешь, этот цветок ничей? — прежде чем начать выполнять поручение, спросила я.

— А ты думаешь, он кому-нибудь нужен, кроме тебя?! — поразилась подруга. — Но даже если и нужен, по древнему обычаю, чтобы цветок прижился, его надо украсть. Так что… вперед, за новыми впечатлениями!

Рассмеявшись, я направилась к лифту. Я не торопилась, зная, что Ларисе идти тяжело. И без того на ее ногах образовались мозоли, а после долгих съемок с фотографом… Кстати, камера ее точно любит…

Я с нежностью провела по желтому листу растения, потом погладила второй, третий.

— Ничего, — пообещала ему, — все у тебя будет хорошо. Я о тебе позабочусь.

А в следующий миг произошло нечто странное и внезапное. Я успела только заметить какое-то движение слева, но толком не поняла, что произошло и как…

Но я вдруг оказалась на коленях. Перед черным массивным джипом. Из которого вышел мужчина. И, встав надо мной, с тяжелым вздохом пробормотал:

— Это что-то невероятное…

Мои колени пекло огнем. Ладони, на которые я упала, смягчая падение, сильно саднили. Цветок, который я обещала спасти, лежал рядом со мной, но уже в разбитом горшке, а этот мужчина…

В голосе столько неприкрытой насмешки, что стало обидно.

И за цветок, и за себя, и за наивные мечты, что я на кастинге услышу именно эти слова…

Услышала.

И от того, от кого безумно хотелось, если слух меня не подводит, но…

— Вставай, недоразумение, — мужчина потянулся ко мне, чтобы помочь, но я отшатнулась.

Стараясь не позволить пролиться слезам, подняла голову вверх и взглянула на мужчину, который меня только что сбил на джипе, но не посчитал нужным хотя бы извиниться. На мужчину, в зеленых глазах которого были только смех и давнишний лед. На мужчину, который, если бы мне повезло, мог стать моим боссом.

Мог.

Но не станет.

Потому что я не смогла промолчать, не смогла уйти просто так. Поднявшись с колен, я подхватила пострадавший цветок и, посмотрев на зеленый лед, сказала почти не дрожащим голосом:

— Карлсон просил передать, что считает выше своего достоинства дружить с теми, кто ведет себя, как поросенок.