— Итак, восстановим события… — начал деловито Матеуш.

И даже если бы я не знала, кто рядом со мной, все равно — по тону, по манере держаться, даже по этой паузе поняла бы, что передо мной руководитель, который привык не только управлять, но мысленно раскладывать все по полочкам.

— Все началось с того, что ты решила от меня отдалиться… — продолжил Ковальских, а я…

Я сначала задохнулась от возмутительного предположения, а потом, покраснев, кивнула.

— Ты захла… заставила подоконник, сидя на котором я мог не только отдыхать от своих подчиненных, но и любоваться одним из них…

— Мы ведь уже обсуждали, что я — не твой подчиненный, — буркнула я, краснея еще отчаянней.

— И я тебе уже объяснял порядок подчинения в этой компании, — он ласково провел костяшками пальцев по моей правой скуле, причем вторая рука не сбивалась и все так же фантазировала узорами. — Итак, продолжим… Я дал тебе шанс все исправить и избавиться от чудовища, которым пора травить тараканов и от запаха которого я едва не задохнулся, пока ждал сегодня тебя…

— Эх, надо было слегка опоздать, — тихонько вздохнула я, — может, тогда бы подействовало…

— И я ведь предупредил, что если ты откажешься, я сделаю к тебе шаг, минимум в двадцать пять сантиметров, — как ни в чем не бывало, продолжил временно оглохший Ковальских. — И ты отказалась, Ева…

Он замолчал, а я снова начала нервничать и, сама того не замечая, расстегивать пуговицы на его рубашке. Остановила процесс раздевания, только почувствовав мужскую ладонь на своей.

— Прости! — хотела застегнуть все обратно, но он не позволил.

— Если бы ты пожертвовала хоть чем-то со своего подоконника, я бы снова вернулся на свое любимое место. А так мне пришлось искать варианты, и я думал, что их нашел… — Матеуш взял меня за руку и провел ею по столешнице, потом кивнул куда-то мне за спину. — Двадцать пять сантиметров — это расстояние от твоего стола до твоего кресла. Это тот шаг, который я бы сделал от подоконника, приближаясь к тебе. Я бы приблизился, и мы бы на какое-то время застыли на этом расстоянии друг от друга. Но так как ты тоже шагнула ко мне…

Я подняла голову, чтобы защититься от необоснованного обвинения и даже глаза прищурила, прежде чем взглянуть на него — пусть видит, что я не в духе, но…

Его губы…

Почему у него такие губы, что к ним хочется прикоснуться?..

В общем, глаза Матеуша в тот момент я не увидела. Но подозреваю, что там плескалось довольство и нежность, и хитринки — куда же без них. Потому что когда он почувствовал на устах мое дыхание, не стал меня целовать. Он ничего не стал делать, чтобы приблизиться еще больше или приблизить меня к себе.

Он выждал, когда я сама решусь. Сама прикоснусь к нему в поцелуе. А, услышав ленивый ответ его губ, рвану его на себя за расстегнутый ворот.

Шаг…

А сладкий шаг, когда между нами нет двадцати пяти сантиметров…

Или…

Ой!

Ой-ой-ой!

Ого-о-о…

Вот теперь, кажется, самое время начать пугаться!

Я долго не решалась взглянуть на Матеуша, когда поцелуй оборвался. Водила пальцем по его рубашке, тихонечко вздыхала ему в шею, зачем-то поглаживала его подбородок, а потом, собственно, поняла, с чего вдруг повышенный интерес именно к этой части мужского тела.

— Такой гладкий… — пробормотала я.

— Эпиляция, — пояснил он.

А когда я, не сдержав удивления, на него все-таки посмотрела, он хитро улыбнулся и подмигнул.

— Какие у тебя планы на вечер?

— Поездка в больницу и подумать, — честно призналась я.

— В больницу я тебя подвезу, — вызвался он и пресек возможное сопротивление: — Хочу увеличить свои шансы, когда ты начнешь придумывать, почему отношения между нами невозможны.

— Тут и придумывать нечего! — буркнула я.

Он снова приподнял мое лицо, усмехнулся и прижался губами к моим. Я мгновенно ответила на поцелуй, и только начала увлекаться…

— Все причины у тебя в голове, — он провел рукой по моим волосам, приглаживая их после других поцелуев, полных вздохов и всплеска жажды. — Но когда ты рядом со мной, ты о них забываешь.

— Нет, — возразила упрямо.

— Хм, заинтриговала… — Матеуш оставил меня в покое и удобней уселся на столе. — Можешь озвучить хотя бы несколько?

— Легко! — вызвалась я.

Немного отодвинулась от него, чтобы не мешал полету мыслей и аргументов, взяла небольшую паузу, прочистила горло, посмотрела в окошко для вдохновения, обвела взглядом свою цветущую оранжерею, и…

Перевела удивленный взгляд на Ковальских.

Он по-прежнему смотрел на меня с интересом, вот только к нему теперь прибавилось самодовольное: «Я так и знал! И я же тебе говорил…»

— Помочь? — предложил он, усмехнулся моему поспешному кивку и начал перечислять: — Я — босс. Но ты ничего не имеешь против того, что мужчина делает карьеру, любит свою работу и хорошо зарабатывает. Более того с учетом того, что все это можно сказать про твоего отца, для тебя это — норма.

Он сделал секундную паузу, но так как возразить было нечего, я ее не заполнила пустым спором.

— В нашей компании нет запрета на отношения между сотрудниками, — продолжил Матеуш. — Запрета нет и на отношения между подчиненными и руководством. Если это взаимно. И в первом, и во втором случае неминуемы некие нюансы, например, пересуды и зависть. Но слухи тебя не пугают, «удар» держать ты умеешь, воевать не любишь, но я всегда могу «ударить» вместо тебя.

Несмотря на то, что только что прозвучала угроза, на душе стало тепло-тепло, и да, я откинула эту проблему.

— Тебя ко мне тянет, это очевидно, и даже не нужны доказательства, которые были пару минут назад, — продолжил Ковальских, и мне захотелось его чуточку придушить, чтобы он выдохнул это самодовольство. Впрочем, следующей фразой он себя спас: — Также очевидно, что ты притягиваешь меня к себе намного сильнее.

Он снова сделал паузу и, конечно, я вновь не стала ее заполнять и тем самым сбивать его с волны откровения. Босс — тоже человек и ему тоже иногда надо выговориться. А я послушаю, тем более, если он говорит такое…

— Единственная причина, которая удерживает тебя от полета в мою постель… — продолжил невозмутимо Ковальских, игнорируя мой изумленный выдох. — Это то, что ты меня мало знаешь.

Он вновь сделал паузу, предлагая оспорить, но…

Я в шоке!

Я молчала исключительно потому, что я в шоке!

А он нагло этим воспользовался и продолжил:

— Ты хочешь меня…

Еще одна пауза, за время которой я могла бы перейти из состояния шока в состояние временной комы, если бы Ковальских не обнял меня. И не притянул так близко к себе, что стали видны отражения веселых солнечных лучиков в зеленых глазах и… капля сомнения, от которой он пытался избавиться.

— Ты хочешь меня, Ева-Ева… — повторил Матеуш настойчиво и немного расслабился, когда я снова не возразила. — Но при этом ты хочешь узнать меня больше… Я прав?

И на этот раз я мгновенно ответила:

— Да, мы слишком мало знакомы.

— Если ты согласишься стать моим личным секретарем, мы это быстро исправим.

— Нет.

— Ну что ж… — протянул он с загадочными нотками. — Пусть так, Ева-Ева… Только должен тебя предупредить… Мы взлетим не так быстро, как хочется мне. Но куда выше, чем думаешь ты. Полагаю, времени, которое я тебе дам, хватит, чтобы принять эту мысль.

Это было так романтично и так… немного пугающе, что… Наверное, именно это и заставило меня уточнить:

— Это тебя случайно не Карлсон научил всем этим красивым словам про полеты?

— Нет. Мы дружили с ним в детстве, и единственное, чему я у него научился — есть варенье не из вазочки, а из банки, — хмыкнул он. — Так что все, что я говорю тебе про полеты — это не красивые слова мультяшного персонажа. Это мужское обещание, Ева-Ева.

На этот раз я хотела много чего сказать, но в дверь постучали. Я дернулась, попыталась вернуться в кресло, но Матеуш удержал. Подарив быстрый поцелуй, провел костяшками пальцев по моей щеке, и только после этого позволил сесть в кресло, а сам встал со стола. Неспешно пройдясь к двери, обернулся, убедился, что я взяла себя в руки и уже что-то выстукиваю по клавиатуре, и только после этого впустил скромного посетителя.