В будущем я расстараюсь, и мама посетит все европейские столицы, полюбит Барселону, и далекую Кубу, но неизменным останется одно — у нашей соседки такая приятная дочь, не сходишь с ней в кино?

Сегодня, к счастью, у мамы нет времени настаивать. Ей нужно съездить на работу, а вечером — банкет в ресторане. К началу можешь не приезжать, а в восемь — будь любезен.

С алкоголем у меня странные отношения. Дело в том, что под его воздействием у меня иногда случается отключение сознания. Нет-нет, никаких убийств и разрушений. Все, кому меня доводилось наблюдать в этот момент, рассказывают, что у меня включается автопилот, ведущий в свою кровать. Или туда, где в данный момент мое временное пристанище, если я не в Москве. По отзывам очевидцев, в этот момент я выгляжу трезвым и собранным. Просто сообщаю, что пора спать. И ухожу. А потом с изумлением просыпаюсь в своей постели. Вещи аккуратно сложены, сам — бодр. Но как добрался — не помню.

На банкете в честь маминого дня рождения, было похоже. Хотя, все эти тетки, и дядьки, мамины сослуживцы, так зажигательно отплясывали под «Белые Розы» и прочих Укупников с Карменами, привлекая меня к этой вакханалии, что напиться, вроде бы не было шансов. И как итог проснулся в своей комнате, слава всевышнему, один. А то с мамы станется попросить дочь подруги проводить меня, хотя вроде как я буду провожающим.

Но я просто отмяк душой, болтая с мамиными коллегами и друзьями. Даже зная дальнейшую судьбу многих из них, я решил не париться. Еще ничего не решено. И поэтому мы весело болтали и смеялись, радуясь возможности просто отдохнуть. А в разгар веселья ко мне подошел Геша Бульба. Мы с ним учились в одной школе. Он на четыре года старше. После школы поступил в Бауманку. И вернулсяв город, на комбинат. Здесь все, так или иначе, имеют отношение к комбинату. Достаточно быстро рос в должностях. А в начале этого года его неожиданно выбрали заместителем директора. Оказывается был такой момент, и работяги выбирали себе руководителей, на предприятиях.

Поскольку я теперь столичная штучка, Геша со мной был демократичен и ироничен. Хотя, мама рассказывала, что он и так не особо важничает. А работяги его любят. Ну а что? Наш, местный. Занимался боксом, а теперь вот-начальник. В директора его! Об этом мы и пересмеивались, что эдак изберут, знай лозунги вещай. Тем не мене договорились в следующий его приезд в Москву увидеться. Я там, Пит, часто бываю. Задрали уже министерские. Может поможешь чем.

Утром мать заявила, что намерена валяться в постели до двенадцати, потому что юбилеи выматывают. А я решил прогуляться. Выйдя из дома, пошел по городу. Забрел на рынок, пошел вдоль прилавков, торгующих всякой фигней, чтобы выйти к городскому парку. Но увидел ЕГО, нарядный чудо-ларек, оборудованный в лучших традициях. И торгующий исключительно дорогим импортным алкоголем и барахлом. Я чуть руками не всплеснул, размышляя о том, что гламур-всепроникающ.

Но потом все же всплеснул руками, узнав что владельцы у этого чуда — мои знакомцы. Боб Гладченко — кмс по дзюдо, и Генка Попов, он же Попичь — ветеран афганец. После традиционных обнимашек и похлопываний на меня вывалили все новости которые я уже знал, ты представляешь, Людка Власова третьего родила! Те, которых еще не знал, и те, которые не узнал бы никогда, потому что не интересно. Пожаловались что торговля не идет, мы думали народу захочется круто, а им лишь бы дешево. Чтоб поддержать порыв пацанов купил у них четыре банки Туборга. Боб тут же, не особо прячась протянул мне пластиковую грушу:

— Это — нас, Пит. Кинь под язык.

— Да ну, Боб, лучше пива — я пшикнул банкой.

Боб и Попич закинулись, и начали энергично плеваться. А я пошел в парк, прихлебывая из банки. Размышляя о том, что сяду на лавочку возле оврага, посмотрю на осень, попивая пивко. А вечером сяду на поезд.

— Гражданин! Нарушаем!

Я обернулся. Серега Ганцов, по прозвищу Ганс. Мы с ним очень дружили где то класса до девятого. Из за него я единственный раз участвовал в массовой драке. Мы учились в разных школах, но вместе занимались дзюдо. Вместе зачитывались Стругацкими. В бесконечных пацанских разговорах обсуждали девчонок и кучу всего, что обсуждают четырнадцатилетние тинейджеры. Я не очень понимал тогда, почему мы разошлись. В десятом классе я завязал с борьбой. Он, кажется тоже. Но почему то стал язвительно-снисходителен при встречах. Как взрослый человек, разговаривающий с бестолковым подростком. Если честно, я таким и был. Но с чего такое пренебрежение?

В начале девятого класса я встретил его на улице с разбитым лицом. Выяснилось, что его отпинали гопники из нашего ПТУ. В каждом городе есть противостояние между малолетками. Где то между кварталами, где то между школами. У нас — между спортсменами и учащимися местного ПТУ. Спортсменами у нас считались борцы из городской секции дзюдо, и боксеры, из комбинатской секции. Вот спортсмены то и подтянулись, когда я пошел искать гопников, что надавали другу по физии. С той стороны тоже набежал народ, и неподалеку от того места где я сейчас встретил Ганса, случилась эпохальная битва. Где мне впервые сломали нос. Разошлись вничью, всех разогнала милиция.

Как бы то ни было, именно после этой истории Серега как то начал отдалятся. Тем не менее, встречая его в редкие приезды к маме, я всегда был рад. Хотя он по-прежнему демонстрировал легкое пренебрежение. Но я списывал это на профессиональную деформацию. После армии Ганс устроился в ментовку. Простым патрульным.

Поговорить, за все эти годы довелось всего пару раз. Когда я вернулся из армии, он звал меня в милицию.

— Пойми Пит, еще четыре года учебы — это жопа! Ни денег, ни отдыха, да и после на сто пятьдесят рублей сядешь. И что? А здесь, если с головой, и на жизнь хватает, да и не тронет никто.

Речи его выглядели убедительно, хотя бы потому, что он был дорого и модно одет в левис, адидас, и прочий рэнглер. А я, в купленных после армии самопальных вельветовых штанах, румынских кроссовках из кожзама и болоньевой курточке, выглядел рядом с ним нищебродом. Но я отшутился, что пойду, поизучаю экономику, глядишь, зарабатывать научусь.

И вот мы снова встретились. Обнимашек не было, но руки пожали друг другу с удовольствием.

— Ты, Серега, еще скажи что арестуешь.

— Да я то нет, но сегодня дежурный по городу придурок. Могут и загрести.

— А давай со мной? По пивку? — я протянул ему банку Туборга с потным мужиком на картинке.

— Гляди ка! Ты Андрюша никак разбогател?

— Да так, работаю. — мы дошли до лавочки о которой я думал, и уселись. Закурили.

— И где трудишься?

— Частная фирма. Транспорт.

— Понятно. Воруете и торгуете.

— Да ладно тебе, ты же меня знаешь.

— Да уж, сейчас посмотришь на человека, у него на лбу статья за хищение светится, ан нет. Предприниматель, бля.

— Чего это ты?

— Обидно! Я уже пять лет служу, а нихера. Ни машины, ни дачи. А ты вон, весной закончил, а уже весь в фирме и пиво пьешь по конской цене.

— Да брось ты! Квартиру тебе дали. Жена красавица, сын славный, чего ты?

— А ты, Андрюха, машину себе купил?

— Да нет, как то …

— Вот я и говорю. Ты не сомневаешься, что если захочешь, то купишь. А я сомневаюсь.

— И что? — мне стало интересно. Хлебнули из банок.

— А то, что государство сгнило. Вместо того, чтоб защитников содержать, позволяет всяким наживаться.

— А ты — стало быть защитник?

— Ну не ты же!

— Хм. Сереж, тут ведь, вот какая хрень. Не дай бог что случится, я ведь в первой волне на фронте окажусь. А ты — так здесь и будешь шпану на рынке гонять. Так что насчет защитников ты…

— Что ты хочешь сказать? Хочешь сказать что это правильно, когда такие как ты жируют?

— Хм, давай посмотрим. Вот пришли мы из армии. И у каждого выбор, куда податься. Ты помнишь, что мне тогда говорил?

— Да! Что уже пора повзрослеть и заняться делом.