Я бесшумно подошел к шкафу и стал одеваться, задумчиво вглядываясь в предрассветное небо за окном.

Времени оставалось все меньше.

Мне не терпелось узнать правду и как можно скорее вернуться к своей принцессе, чтобы остаток утра провести вместе с ней в постели.

Накинув плащ на плечи, я вышел из комнаты и вместо светлого коридора академии оказался в мрачном подземелье, воспользовавшись порталом. Прошло всего несколько секунд, а мои глаза уже привыкли к кромешной тьме — способность, полученная в детстве.

— Я готов к смерти… — слабый, дрожащий голос поставщика заставил мои губы дрогнуть в презрительном жесте.

Смелый, значит?

Сейчас проверим.

За долю секунды я оказался рядом и силой швырнул его в портал. Он даже опомниться не успел, как рухнул в бассейне с ледяной водой.

— Еще комментария будут? — усмехнулся, присев на корточки у самого края.

Свет от магических фонарей зажегся моментально, озаряя тусклое помещение заброшенной купальни, поэтому я хорошо разглядел лицо того, кого опустил на дно.

Молодой парень примерно лет двадцати пяти смотрел на меня удивленным испуганным взглядом и трясся от холода, стоя по пояс в воде.

— Я ничего не з-знаю… — тут же ответил он, стуча зубами. — Я лишь в-выполнял приказ!

— Но ты же знал, кому принадлежит эта академия, верно? — иронично уточнил я, склонив голову набок, и парень сделал шаг назад.

— Им-мператору, — ответил он, а затем приподнял дрожащий подбородок и боязливо заглянул мне в глаза. — И всем высокородным м-магам. Их дети шикуют, пока наши голодают!

Я нахмурился, медленно поднявшись во весь рост.

Люди. Выходит, синтетически созданный дурман это дело их научного прогресса, или как там они его называют?!

Ожидаемо. Маги считают себя лучше обычных людей, тогда как вторые с этим не согласны и хотят равноправия.

Ничего нового.

На самом деле конфликт не был исчерпан много лет назад. Договор о перемирии был иллюзией, в которую слепо верил лишь сам император. Всего одна крупная провокация любой из сторон и мир падет, погрязнув в войне между магами и машинами из металла.

Неодаренные…

Так мы их называли за глаза, считая уродами, у которых по каким-то причинам отсутствовал поток маны. Со временем таких людей становилось все больше.

Их недооценили.

Они научились делать оружие и артефакты, способные поглощать или полностью блокировать ману других.

Лично я ничего не имел против неодаренных, поскольку никогда не считал их серьёзным препятствием на своем пути, но в масштабах целой страны они представляли серьезную проблему.

— Любопытно, — прошептал я, сжав кулаки. — Получается, ты со своими дружками хочешь уничтожить высшее магическое сообщество?

Внутри закралось странное предчувствие. Кого-то мне это напоминало.

— Да, — уверенно ответил он, и я стал медленно расхаживать вдоль мраморного края бассейна.

— А что остальные?

— Ч-что?

— Почему не трогаете остальных одаренных маной? Разве не проще устранить сразу всех?

— Они п-помогают нам, — с недоумением ответил он, словно я задал тупой вопрос. — Их з-заклинания лечат, ус-страняют пожары или з-засуху, или даже…

— Понятно, — грубо перебил, остановившись прямо напротив него.

Внутри вдруг закралось сомнение, которое мне очень не понравилось. Страх ползучей тварью проник в сердце, разгоняя отравленную кровь.

— Кто за этим стоит? — твердо произнес я, и парень мгновенно изменился в лице, а в его глазах отразился ужас, что мерк передо мной.

Это мог быть лишь один человек.

— Кто это? — я терял терпение, едва сдерживая себя.

— Я… я…

— Кто?! — крикнул, взмахнув рукой, и поток воды захлестнул его с головой, окутав со всех сторон.

Незнакомец захлебывался, выпустив драгоценный кислород. Он метался в воде, отчаянно махал руками, хватался за голову и шею, пытаясь освободиться, но все было тщетно.

Я неотрывно смотрел ему в лицо, и только когда крупные пузыри воздуха вырвались из его рта, а глаза начали закатываться, опустил воду.

— Имя… — вкрадчиво повторил, ожидая словно приговор. — Назови имя!

— С-себас…

— …тьян, — продолжил за него, обреченно закрыв глаза.

Теперь понятно, что затеял мой брат.

— Дерьмо!

Вспышка ярости ослепила. Я нервно дернул рукой и в следующее мгновение оказался в воде, вцепившись пальцами в шею тупого ублюдка.

— Передай ему: «Я знаю!» — прорычал, чувствуя, как мана оставляет ожог на холодной бледной коже.

— Он… он убьет меня…

— А так тебя убью я!

Я отпустил руку и швырнул его в портал, что вел за пределы академии.

Черт. Черт. Черт.

Я ударил кулаком о воду, подняв вверх всплеск брызг до самого потолка.

Он не оставил мне выбор.

Даже, если этот трус сбежит и не явится к Себастьяну, тот и так все поймет наверняка. Брат станет действовать на эмоциях, подобно животному, загнанному в клетку, которым он и я когда-то являлись…

И вот тогда, он совершит ошибку, а я уже не смогу ничего исправить.

Лучи солнца ярко освещали просторную комнату. Я сидела на широкой постели, обхватив колени руками, и думала о том, что произошло вчера.

Габриэль спас меня.

Он каким-то образом узнал, где я нахожусь и пришел за мной. Не передать словами, какое облегчение я испытала, когда увидела его в тот момент.

Сердце взволнованно забилось в груди, и я опустила лицо на колени.

Он пошел против своего брата, едва не убил его, спасая мне жизнь, а я…

Продолжала сомневаться в его словах вчера, пока не увидела все своими глазами.

Это было похоже на быстрое чтение книги. Вся его жизнь промелькнула перед моим лицом подобно страницам, окрашенным в кроваво-красный цвет.

Дрожь вернулась, заставив чуть крепче обхватить ноги.

Это было ужасно.

Мир за стенами дворца оказался еще хуже, чем я могла представить: нищета, убийства, рост детей-сирот и бесконечные бесчинства аристократов, что за спиной отца творили ужасные вещи, управляя теневой стороной империи. Если бы только Линз был жив, если бы только знал…

Он наверняка бы смог все исправить, а я бы успела сказать ему те самые слова:

— Я люблю тебя, — прошептала вслух, ощущая невыносимую боль от утраты.

Дверь в покои громко хлопнула, и я испуганно вздрогнула, подняв лицо.

Передо мной стоял Габриэль Мейз, прожигая меня испепеляющим взглядом карих глаз. Мокрая одежда на нем свисала, капли воды стекали на паркетный пол, оставляя лужу под ногами.

Что произошло?

Он смотрел на меня с такой яростью и болью в глазах, что у меня закололо в сердце.

— Кому ты снова шепчешь эти слова? — строго произнес он, и его ровный низкий голос заставил меня выпрямить спину.

— Снова?

— Кому они принадлежат? — требовательно повторил он, сделав шаг, и я нервно сжала пальцы в кулаки.

— Моему брату, — тихо ответила, не позволяя слезам вырваться наружу.

Габриэль замер, и на его лице отразилось замешательство. Морщинка на переносице разгладилась, а выразительные брови выпрямились, придавая ему прежний вид.

— Линзаэлю? — уточнил он, и я молча кивнула, отведя в сторону взгляд.

— Я не успела сказать ему этих слов на прощание, и теперь буду жалеть об этом до конца своих дней.

— Но я думал… — он резко замолчал, оборвав мысль на полуслове. — Неважно.

Затем быстро приблизился и порывисто поцеловал меня в губы, обхватив ладонями лицо.

Жар мгновенно охватил тело, растекаясь под кожей всепоглощающей страстью к этому суровому ректору. Его губы терзали мои, отвлекали, забирали боль. Он целовал жадно, горячо, самозабвенно, не позволяя опомниться.

— Спасибо, — внезапно прошептал он, и я удивленно распахнула глаза.

— За что?

— За то, что сказала правду, — Габриэль прижал меня к себе, и я обняла его в ответ, чувствуя, как рубашка на мне промокает от его мокрой одежды. — Ты наконец-то смогла открыться мне, моя любимая девочка.