Я не собиралась говорить правду.

Да, эти двое старшекурсников настоящие уроды. Но они, наверняка, и сами не в курсе, что употребляют турмалин, а наказания Габриэля слишком жестоки. Ему надо было идти работать надзирателем в тюрьму, а не ректором в академию.

— Если не скажешь правду…

— Они просто предложили попробовать, — более уверенно повторила, бегая взволнованным взглядом по его лицу. — Правда.

— Поэтому у тебя разодрано колено?

Заметил.

Мейз хмурился, неотрывно глядя мне в глаза. Я чувствовала, как в воздухе между нами искрит напряжение, как мои соски царапают его ритмично вздымающуюся грудь. Захотелось прикрыться.

— Я случайно упала, — почти правда.

Габриэль приблизил свое лицо, и моих губ коснулось его дыхание с ароматом виски и шоколада.

— За каждую свою ложь ты будешь отвечать сполна… — свирепо прошептал он, и страх удушливым жаром пробежался по спине. — Но сегодня я начну с них. Назови мне место, где все произошло.

Его суровое выражение лица говорило о том, что он не шутит. В карих хищных глазах отражались янтарные вспышки маны.

Место…

Нужно назвать лишь место.

— Лестница на первом этаже главного корпуса, — судорожно ответила, и Габриэль небрежно откинул меня на подушки, а после развернулся и шагнул в моментально образовавшийся перед ним портал.

Долбаный псих.

Я обняла себя за плечи, все еще ощущая на них его пальцы. Взгляд сам переместился на ободранную коленку, и я сжалась в комок.

Чувство страха и вины разрывало на части.

Нет, я ничуть не жалела о том, что потеряла целомудрие, а вместе с ним династический брак и престол отца…

Я сожалела лишь о наслаждении, которое получала от рук этого наемного убийцы.

Каждое его прикосновение, каждый поцелуй словно разжигали искры под моей кожей, заставляя забывать обо всем.

И это заставляло меня ненавидеть себя!

Перевернувшись на спину, я устремила глаза в потолок, отчаянно размышляя над тем, что делать дальше.

Все еще нужно было как-то обезопасить себя.

Мейз наверняка собирался с помощью меня занять место верховного мага империи, вот только мой отец никогда не допустит этого, а я ни за что не стану ему в этом помогать.

Да, я получила от него что хотела. Но больше не позволю ему касаться себя.

Я никогда не буду принадлежать ему!

Повернув голову, я заметила на тумбочке рядом с ментальной шкатулкой острый кинжал, которым вскрывала запечатанные маной письма от мамы, чтобы никто не смог перехватить нашу переписку.

Рука сама потянулась к тонкому лезвию, не давая времени передумать.

Был только один способ защитить себя, и я знала о нем с самого рождения.

Использование рун относилось к теоретической магии и требовало лишь начертание линий, но я решила сделать немного иначе.

Габриэль может исцелять, но эта рана ему будет неподвластна.

Рука дрожала. Я присела, вытянув ноги на постели, а затем задумчиво повернула лезвие в своих пальцах.

Это единственный выход.

И, сделав глубокий вдох, начала вырезать на своем бедре сложный витиеватый символ.

Кожа горела огнем, капли крови стекали по ноге до самой щиколотке, оставляя на белоснежной простыне красные следы.

Боль казалась острой, невыносимой…

Я морщилась, но продолжала «рисовать» ножом магическую руну. И когда узор был завершен, из последних сил нацарапала в центре него две заглавные буквы: «Г.М».

Края раны вспыхнули голубым светом, а затем мгновенно затвердели, вырывая из моих легких тихий стон.

Сделано.

Нож выпал из пальцев, и я устало откинулась на подушки, закрывая глаза.

Завтра. Я подумаю об остальном завтра.

И провалилась в беспокойный сон, в котором видела пылающий янтарный взгляд мужчины, чьи инициалы сейчас пылали на моем бедре.

Габриэль

Я вернулся в купальню и забрал оставшиеся вещи.

Роза Брайн за сегодняшний день умудрилась вывести меня из себя целых два раза. Раньше себе такое мог позволить только мой брат.

Не знаю, что разозлило меня больше…

То, что она врала, пытаясь защитить каких-то выродков, накачавших ее опасным дурманом, или то, что она продолжала противостоять мне?

Я надел рубашку и стал застегивать манжеты, задумчиво повернувшись к окну в своей спальне.

Ее упрямство, сдержанность и гордость дико бесили. Хотелось снова заставить ее стонать подо мной, умолять о продолжение с раскрасневшимся лицом, искаженным страстью.

Напряжение болезненно отозвалось в паху, и я резко смахнул со спинки стула пиджак, направляясь к двери.

Позже.

Сейчас нужно было разобраться с куда более важной проблемой, чем обнаженная принцесска в шелковых простынях.

Я вышел из комнаты и шагнул в сторону лестницы, вслушиваясь в тишину пустых коридоров. Лекции еще не закончились, и потому мне ничего не мешало сейчас осмотреть первый этаж, где развлекались старшекурсники.

Даже интересно…

Кто настолько смелый, что отважился курить траву в главном корпусе прямо у меня под носом?

Мана вспыхнула опасным предвкушением внутри. Сила требовала выхода, желая немедленно расправиться с парочкой отбросов, нарушавших правила.

Мне было плевать на дисциплину академии. Но эти кретины посмели тронуть моё и, сами того не подозревая, поставили под угрозу мой план.

Если слух о турмалине в Эденгарде каким-то образом дойдет до императора, он возьмет этот инцидент под личный контроль, поскольку одно дело снабжать отравой осознанных магов где-нибудь в борделях империи, и совсем другое отравлять учеников — детей высшего аристократического общества в закрытой академии.

Я разберусь с этим сам.

Мне не нужны здесь шавки императора, которые будут совать свой нос в любое отверстие с запахом турмалина!

Настроение окончательно испортилось.

Я спустился по лестнице и остановился посреди первого этажа, сосредоточившись на колебании воздуха (полезный навык, который не раз спасал мне жизнь).

Примерно в двадцати метрах дальше по коридору воздух казался плотным маслянистым, и я, не раздумывая, направился туда.

Коморка для швабр, от куда доносился запах сажённых трав, была открыта, и это настораживало.

Плохой знак.

Они должны были поставить магический замок, что бы их никто не нашел, но дверь была приоткрыта, а вязкая тишина заставляла напрячься.

Я осторожно открыл дверь и увидел двух старшекурсников, которые без сознания лежали на полу среди швабр, ведер и прочего инвентаря.

Их глаза были закрыты, грудная клетка ходила ходуном, словно они задыхались, синие вены пульсировали, оплетая их шеи от самой ключицы до подбородка.

Дерьмо!

Я опустился на корточки и приподнял одного из них за ворот рубашки, пытаясь привести в чувства.

— Очнись… — я тряхнул его так, что у него едва не отвалилась голова. — Где ты достал дурман?!

Парень открыл глаза, и я увидел его помутненные слегка вытянутые зрачки.

— Не смей, отключаться, — яростно произнес, узнав в нем Даниэля Стоуна, ученика третьего курса.

Кажется, совсем недавно я отчислил из академии его «любовь» за использование запретного заклинания, которое едва не стоило мне всего, но это была другая история.

— У кого ты взял дурман? — громко произнес, выделяя каждое слово. — Кто его тебе дал?!

— Я… он… — язык не слушался. Стоун пытался что-то сказать, но его глаза закатывались, не давая прийти в себя.

— Хрень собачья! — я откинул его назад, а затем поднялся и взмахом руки открыл портал.

Всего пару минут мне хватило на то, чтобы взвалить на свои плечи двух высоких учеников и перетащить их в одну из камер подвальных помещений Эденгарда.

Я скинул их на каменный пол, окинув презрительным взглядом.

Не хотелось марать руки. Терпеть не мог этих избалованных выродков и всех аристократов в целом. Они прикрывались деньгами, манерами и красивой одеждой, но по факту были хуже зверья с отсутствием каких-либо принципов морали и сострадания.