— А это недалеко от Лилля? Мне бы хотелось увидеть Джереми, но сейчас самое главное — чтобы я могла связаться с Россом, как и он со мной. Можно ли нанять экипаж из Лилля в Кале?

— Давай-ка сначала займемся нашими текущими передвижениями. — Мадемуазель де ла Блаш взглянула на серость дня. — Кажется, дождь закончился. Мы еще слишком близко к Парижу. В письме меня предупреждают, что польские уланы Бонапарта сейчас в северных и западных предместьях Парижа. Не знаю, есть ли у них приказ задержать короля, но будет лучше, если нас не остановят. Особенно важно, чтобы в их руки не попал месье Меньер.

Демельза взглянула на еще спящих детей. Миссис Кемп спустилась узнать, нельзя ли достать воды для умывания.

— Кто он? — спросила Демельза. — Кто этот, как ты его называешь, сир Меньер?

Жоди провела рукой по волосам.

— Он юрист, дорогая. «Сир» — это чисто юридическое звание. Но еще... Тебе стоит знать, раз уж я доверилась тебе во всем остальном: он еще и ювелир короля.

Демельза начала зашнуровывать лиф. В комнате стоял холод: сквозило из-под двери, да и от закрытых окон веяло прохладой.

— А что за ящичек, с которым он так носится? В нем что-то ценное?

— В нем — большая часть сокровищ короны, — вздохнула Жоди.

Росс прибыл в Санс в пятницу в шесть вечера и переночевал в местной гостинице. Отсюда до Парижа оставалось меньше ста двадцати километров. Чтобы преодолеть это расстояние, ему потребовались тридцать два часа.

Ливень превратил дорогу в потоки грязи. В Мелёне снарядили армию, чтобы дать отпор наступлению Наполеона, так что среди сельских жителей, так и не определившихся в своих симпатиях, царило крайнее беспокойство. К тому же в десяти километрах от Санса — именно там, где не от кого ждать помощи в починке — у дилижанса сломалась ось. Дождь продолжал неумолимо лить.

Кучера отправились на поиски новой оси, и пассажиры два часа терпеливо ждали. Наконец, один кучер вернулся и сообщил, что они доехали до самого Бре, откуда обещали прислать помощь в течение часа. По пути, всего в миле по дороге, они обнаружили ферму, где путешественники могли бы отдохнуть и перекусить во время ожидания. Дорога раскисла, так что две пожилые дамы шли медленно. Священник не переставал жаловаться, а видный адвокат по фамилии Хассар и Росс помогали женщинам. Большой и продуваемый ветрами фермерский дом находился в плачевном состоянии, но в нем нашлись хлеб, сыр и котелок с крепким дымящемся кофе, а также бутылка сливовицы. Утро сменилось днем, но экипаж так и не приехал. Дамы задремали у огня, а священник читал требник. Хассар ходил из угла в угол, поглаживая седую эспаньолку.

Росс понятия не имел об угрозе, надвигающейся на Париж, но догадывался, что вчера, вскоре после его отъезда, Наполеон дошел до Осера и, вероятно, объединился с маршалом Неем. Учитывая, с какой скоростью он продвигался в последнее время, едва ли стоит надеяться, что он задержится для осмотра Кафедрального собора или Сен-Жерменского аббатства. Вероятнее всего, вчера он заночевал в лагере Осера, недавно покинутом чужаками вроде англичанина Полдарка, а сегодня снова тронулся в путь. Учитывая небезосновательное предположение, что спицы его экипажей куда лучше перенесут дорожную тряску, сейчас он может быть очень близко.

Ранним вечером, увидев у фермы повозку, Росс вышел и понял, что этот человек — странствующий торговец, проезжающий этим путем каждый месяц и продающий всякую всячину: коробочки для трута, металлические кремни, хворост, кастрюли и башмаки, палантины из кроличьей кожи и шерстяные чулки. Он говорил с таким сильным акцентом, что Росс с трудом его понимал, но все же разобрал, что торговец живет в Мелёне и надеется доехать туда до полуночи. В повозке как раз оставалось одно место рядом с возницей, а натянутая на переднюю часть ткань, напоминавшая женский чепчик, защищала от дождя. Росс уехал на этой повозке.

Тревожное путешествие. Да еще и холодное, потому что с севера надвигался дождь. Из Angleterre [16], как иронично заметил Жозе. Росс знал, что поездка не будет прямой: нужно обслужить и другие фермы. Но он не представлял, как надолго затянутся визиты его попутчика и как сильно станут торговаться даже за самую безделицу. Но решившись путешествовать таким образом, он уже не мог ничего изменить. Правда, его обнадежило осторожное замечание Жозе о том, что он найдет место для ночлега, и что у сына Жозе есть лошадь, которую он готов продать или сдать внаем.

Когда они въехали в Мелён, уже начали сгущаться сумерки. Дороги были запружены войсками, некоторые солдаты расположились прямо на обочинах: кто-то топал по грязи, кто-то пытался готовить, укрывшись под голыми деревьями, а кто-то на лошадях подвозил орудия к позициям. Офицеры разъезжали туда-сюда, собираясь в группы в тех местах, где открывался лучший обзор, и тревожно обсуждали обстановку. Играли полковые оркестры. Это была последняя линия обороны. Завтрашний день решит исход битвы за душу Франции.

К темноте они добрались до дома Жозе, чья неряшливая жена вовсе не обрадовалась гостю. Но Жозе заверил, что его кузен, живущий в соседнем переулке, обеспечит Росса ужином и ночлегом, а утром они найдут ему лошадь.

Росса проводили до коттеджа размером чуть больше, где его неискренне поприветствовал рябой и вонючий кузен торговца Жозе. Еда оказалась сносной, разве что кровать пропахла мышами. Росс провел беспокойную ночь. У него снова заболела лодыжка, к тому же пришлось прятать бумажник в рукаве из-за опасения быть обворованным.

К утру дождь прекратился. Жозе встретил его новостью, что Бонапарт достиг Фонтенбло, до которого всего восемнадцать километров, так что сражение неизбежно. К несчастью, вчера сын Жозе уехал в Нанжи и все еще не вернулся, так что пока у них нет свободных лошадей. Но он в любой момент может вернуться. Из-за чрезвычайной, кризисной ситуации, из-за возвращения императора, «маленького капрала» и отца народов, стоило ожидать, что наступит неразбериха. Жозе сражался в прежних кампаниях, в великих, победоносных битвах при Маренго и Аустерлице, но получил ранение и зажил скромной, но комфортной жизнью в Мелёне. Его работа, связанная с частыми отлучками из дома, помогла не оказаться под каблуком у жены. Конечно, она не сравнится со службой в великой армии, но казалась вполне сносной.

Его сын вернулся в полдень. Потрепанный, но симпатичный юноша с пылающим от волнения лицом.

— Сражение отменяется! Все уже приготовились, артиллерия собиралась палить, а кавалерия атаковать, как вдруг откуда ни возьмись появился открытый экипаж, в котором сидел Наполеон, и с ним небольшой конный эскорт. Кавалеристы тут же спешились, обняли старых товарищей, и через минуту все уже кричали: «Vive Napoleon! Vive Napoleon!». Вся армия переметнулась к нему!

Кобыла оказалась старой и плешивой, но на ней Росс мог добраться до Парижа. Императора от столицы теперь отделяли всего несколько часов. Росс знал, что делать: забрать жену и детей и, как только Наполеон въедет в Париж через одни ворота, покинуть город через другие. Он до последнего выполнял свое задание, и не его вина, что обстоятельства вынуждают уехать раньше.

Уезжать было жаль, потому что Росс наслаждался поездкой. Встречи со множеством людей, в основном французскими офицерами, борьба с незнакомым языком, который с каждым днем становился все понятнее, испытание свежими мыслями и взглядами, путешествия за город и светская жизнь Парижа — все это нравилось его неугомонной, любознательной натуре. А еще он знал, что Демельза тоже получает огромное удовольствие. Ему нравилось, что ее живость, свежесть и искренность вызывают восхищение как женщин, так и мужчин. А новые наряды придали ей еще больше шарма и красоты. Его забавляли люди, полагающие, будто она его вторая жена. Белла, справившаяся со своим детским увлечением Хавергалом, постоянно чему-то училась. И миссис Кемп с Генри тоже никто не причинил вреда.