— Что стряслось, оте... дядя? — тихо спросил Джейсон после ухода капитана Бюллера. — Зачем его спрашивать?

— Потому что «Королеву Шарлотту» готовят для рейса в Нью-Йорк, ведь война закончена. В начале следующего месяца он набирает команду, и не будет отбоя от желающих. У него отличная репутация, и это хорошие деньги.

— Не хочу поступать на пакетбот, — сказал Джейсон. — Хочу работать только с тобой. Знаю, я не нужен на «Шасс-Маре», а может, Блейми не хочет меня в качестве помощника, но я согласен быть обычным матросом на «Адольфусе».

— Ага, парень, — ответил Стивен. — Я и так это знаю.

— Ведь что-то и впрямь не так, верно? «Адольфус» уже неделю назад мог бы выйти в море, но все еще не запасся провизией.

— Какой смысл ею запасаться, когда ветер до сих пор не стих. Взгляни на капитанов. Все задерживаются.

— Да, но если завтра на рассвете ветер спадет, все отчалят с первым приливом. А мы не сможем.

— Не лезь не в свое дело, — высказался Стивен и глотнул эля. Но в голосе не сквозила резкость.

Оба прислушались к разговору двух капитанов за соседним столом.

— ...ветер стих, нас заволокло туманом, и почти с десяток дней стоял штиль. Приятель, ты не поверишь, но было слышно моряков с других кораблей и при этом не видно ни зги. А когда туман рассеялся, мы присоединились к армаде. Насчитали четырнадцать кораблей, сбившихся, как стадо овец...

— Слышал, ты подумываешь продать «Шасс-Маре», — прервал молчание Джейсон.

— Кто тебе сказал?

— Кто-то обмолвился. Отец, все так скверно?

— Мы не виноваты. Мне нужно время, Джейсон, и его катастрофически не хватает.

— Время на что?

— Неважно. Всё равно скоро узнаешь.

— Сто пятьдесят восемь бочек смолы, — произнес кто-то рядом. — Пятьдесят девять бочек с табаком. Пятьсот пятьдесят циновок. Восемьдесят бревен. Доски. Судно загружено под завязку, и тут откуда ни возьмись — французский приватир.

Каррингтоны молча слушали.

— Опять мы на пороге войны с Францией, — высказал Джейсон.

— Нет еще. Не знаю. Может быть. Но Гаррисон рассказывает о позапрошлой зиме. Я уже слыхал эту историю.

— Но на прошлой неделе об этом напечатали в газете. Мол, парламент объявляет военное положение. А на другой странице писали, мол, суда не идут до Остенде поодиночке, только с конвоем, и все из-за французских приватиров.

— Паренек прав, — согласился подвыпивший старик, наклонившись над соседним столом. — Глазом не успеешь моргнуть, как по эту сторону Пролива уже выдадут каперские свидетельства. Жаль, я уже слишком стар. А то бы не прочь поживиться.

Джейсон посмотрел на отца. Тот никогда долго не грустил, а теперь засмеялся и хлопнул парня по спине.

— Я бы тоже не отказался. Может, через пару недель, как только улягутся страсти, сделаем вылазку.

— Что не так с «Адольфусом»? — допытывался Джейсон.

— Эх... В том-то и загвоздка, мальчик мой, в этом все и дело. Допивай уже, нам пора.

Теперь они услышали обрывки разговора одного длинноволосого и добродушного моряка, в чьих жилах текла либо скандинавская, либо немецкая кровь.

— В декабре мы нагнали «Нептуна», как раз перед тем, как поймали попутные ветра, и целых двадцать два дня не теряли друг друга из вида, шли почти с теми же парусами. Все время я шел впереди; мы поставили фор-марса-лисель, но увы, на двадцать первый день господин Ветер сказал, что так больше нельзя, и снес парус. Ха-ха-ха! Любой капитан не любит отставать, и я не исключение. Так вот, на следующий вечер мы ужинали вместе, Макгиннис и я. Он из Ливерпуля, но в целом ничего. Ха-ха-ха! Сказал, что рванет домой после успешного рейса... Благодарствую, Тонкин. За ваше здоровье... Успешного рейса... Лучшая часть была, по его словам, когда он заготавливал древесину на реке Габон. Торговцы забрались на борт и предложили ему тринадцать рабов. Он взял их. Перевез через океан и продал португальским работорговцам. Говорит, получил больше денег, чем все за все плавания вместе взятые...

В шумной комнате отдыха на миг повисла тишина.

— Дак теперь же это уголовное преступление, перевозка рабов-то, — наставительно произнес голос с корнуольским акцентом. — Этот закон ввели уже несколько лет назад, дорогуша. Прибыльно, согласен, если только тебе не вкатят с десяток лет каторги в Австралии.

— Если поймают — то да, — согласился здоровяк. — Но Макгинниса ведь не поймали.

— Говорят, в Бристоле, — вступил в разговор Стивен, — специально устроили так, чтобы продавать суда португальцам. Не на самом деле, а так — ну, вы меня поняли. Меняют название и плывут под португальским флагом. Опасно, но прибыль огромная.

— Я бы не стал так марать руки, — заявил человек по имени Фокс. — Это кровавые деньги. Работорговец не лучше пирата.

— А мне все равно, — понизил голос Джейсон. — Если не мы, то кто-нибудь другой. Вот что я скажу, отец. Когда-нибудь мы вместе отплывем на «Адольфусе», ты как капитан, а я как помощник, и посмотрим, насколько нам повезет. Вот будет здорово. Вернемся с огромными деньжищами. Если у тебя проблемы, отец, в смысле денежные, это самый верный ход.

Стивен взглянул на крепкого парня рядом с собой. Яблочко от яблони недалеко падает.

Несмотря на бродячую жизнь и несчастья, которые преследовали его в детские годы, Стивен всегда гордился собой, самонадеянно верил в свои возможности не только выживать, но и добиваться успеха. Непоколебимо верил в свою мужественность, недюжинную силу, красивую внешность и подвешенный язык. Стивен Каррингтон существует только в одном экземпляре, больше таких не найти. Голова у него работала хорошо и исправно, телом своим он гордился, вышагивал слегка развязно. И этот парнишка очень походил на него самого. Этот парнишка, его родная кровь, взирал на него с гордостью и восхищением. А через пару дней узнает, что отец все потерял, обанкротился по прихоти Джорджа Уорлеггана.

Что ж, выхода нет. Разумеется, он пока еще жив-здоров и как-нибудь начнет все сначала. Наскребет несколько сотен фунтов у приятелей, арендует небольшое суденышко или шхуну, начнет перевозить контрабандой необработанное олово во Францию, постепенно снова упрочит положение. Хотя при враждебном отношении Джорджа Уорлеггана в этом графстве будет трудно этого добиться. Может, он вернется в Бристоль, заберет Клоуэнс и парня. Хотя там тоже у него есть недруги.

Какой теперь толк от всех его возможностей и приспособляемости. Он сам угодил в расставленную ловушку. Слишком высоко взлетел, а чем выше взлетишь, тем больнее падать.

Кое-кто горько разочаруется. К примеру, его тесть, который изначально не одобрял сотрудничества с Уорлегганами. Хотя Клоуэнс и категорически это отрицала, но старая вражда казалась наиболее вероятной причиной разорения. Стивен ничем не обидел Уорлегганов, разве что украл деньги его банка, но никто не высказывал ни малейшего намека на подозрения.

Стивен с Джейсоном ушли из гостиницы вместе. Им навстречу свистел юго-восточный ветер. Неумолимый ветер, не ослабевший даже к ночи.

В порыве дружелюбия Стивен тепло положил ладонь на плечо Джейсона. 

— У меня наступили тяжелые времена, приятель. Именно поэтому я хотел, чтобы ты поступил к капитану Бюллеру. Но да ладно; надеюсь, как-нибудь выкрутимся. Каррингтоны всегда находили выход из любого положения.

Пять дней Джереми провел на маневрах и вернулся в пятницу днем, расцеловал Кьюби и сообщил, что на субботу планирует пикник.

— Я говорил о капитане Мерсере? Не помню. Он пригласил нас на пикник в Стритеме, где расквартирован. Это милях в двенадцати от Брюсселя. Я нанял экипаж, и если выедем в девять, то весь день проведем с ними. Не возражаешь?

— С удовольствием. Он в твоем полку?

— Нет, в конной артиллерии под командованием сэра Огастеса Фрейзера. Я познакомился с ним в клубе «До сорока».