Сквозь сон мне кажется, будто над головой пищит подбитый воробей. Натужно так пищит, вдохновленно. Даже добить его хочется, чтоб не мучился бедняга. И меня не мучил. Но бросание подушки в ту сторону ничего не дает, и приходится все-таки продрать глаза, когда трель заходит на повторный круг.

Черт. Мобильный.

И с чего это я решила, что птичье пение на звонке меня раздражать не будет? Наверное, с того, что к живности я обычно добрая. Но не тогда, когда спать легла почти в шесть, а будят меня в... блин, я всего два часа поспала!

Так и не разлепив толком глаз, в которые словно песка насыпали, почти не глядя, тычу пальцем в экран и прикладываю телефон к уху.

— Алло, — ворчу хрипло.

— Мышка, жду тебя в НИИ через два часа. Мы переезжаем, — спросонья я даже не сразу узнаю голос своего дипломного руководителя. Бывшего. Так как диплом я защитила месяц назад. И с должности лаборанта на полставки тогда же рассчиталась.

— Доброе утро, Геннадий Матвеевич, — не сдержав зевка, переворачиваюсь на спину, устремляя мутный взгляд в потолок. — Кто переезжает? И куда?

— Мы с тобой переезжаем. В частную лабораторию, — словно само собой разумеющееся, сообщает мне мой дорогой бывший начальник. А потом, понизив голос, добавляет доверительно и почему-то шепотом: — Нам дали грант, Мышка.

— Какой грант? Вы о чем вообще, Геннадий Матвеевич? И почему нам? Я же уволилась, — нет, я всегда знала, что мой дипломный руководитель слегка не от мира сего и тот еще чудик, но не настолько же, чтобы забыть о такой совсем не мелочи.

— Грант на разработку моей малышки, — заговорщическим тоном отвечает мне он. — Ты знаешь, о чем я. Извини, не могу говорить конкретнее, уже подписал договор о неразглашении. Тебе тоже придется. И что значит уволилась? Нельзя увольняться, когда такой шанс выпадает. Мы с тобой совершим прорыв в науке, Мышка. Вот увидишь! Тебя, кстати, как младшего научного сотрудника берут в этот проект. Приезжай. Наш спонсор хочет с тобой познакомиться. Ждем только тебя.

И сбивает звонок.

Я сплю? Какой-то он сегодня слишком странный.

Вставать не хочется ужасно. Но, видимо, придется. Отказаться мне даже не дали возможности. И теперь вот ждут, оказывается. Можно сколько душе угодно возмущаться, но... Не хочется подводить Геннадия Матвеевича. Он мне глубоко симпатичен несмотря на все свои чудачества.

Возвращаться к исследованиям под руководством профессора Березовича я, если честно, не особо горю желанием, хотя с ним и было весьма интересно работать. Правда, я сама себе порой казалась нянькой для взбалмошного то ли гения, то ли сумасшедшего, но зато скучать мне в отличие от многих других сотрудников нашего НИИ никогда не приходилось.

Да и с другой стороны... если грант, частная лаборатория, договор о неразглашении? Это звучит весьма серьезно и заманчиво. Если он, конечно, не приукрасил.

В любом случае надо поехать и самой разобраться. Посмотреть, что там за спонсор такой внезапный нарисовался. И что он предлагает. Все равно ведь планировала сегодня начинать работу искать. Буду считать это первым собеседованием.

Приняв это судьбоносное решение, я со стоном заставляю себя сползти с кровати. Кажется, где-то в чемодане у меня еще должна банка энергетика валяться. Не помню, чтобы я его пила ночью. Кофе у меня как раз закончился перед отъездом, и новую упаковку я купить не успела. А мне сейчас позарез нужно как-то взбодриться, иначе толку с меня никакого не будет.

Вот надо было профессору именно сегодня позвонить? Я во-первых что с дороги уставшая, не выспавшаяся и раздражительная, а во-вторых — после общения с любимой мамочкой и очередным отчимом еще не успела оклематься. После встреч с родительницей, мне обычно нужны хотя бы сутки, чтобы поставить себе мозги обратно. И напомнить себе, кто я есть, и, что я есть.

А в этом году я с ней под одной крышей почти три недели провела. Тут целый курс реабилитации нужен. Зато мы с Геннадием Матвеевичем будем на одной волне и покажемся самой слаженной командой чудиков на свете. Спонсор будет впечатлен.

Энергетик в чемодане действительно обнаруживается. После первого жадного глотка в голове немного проясняется, и в ванную я уже иду почти проснувшейся. Зеркало меня радует физиономией загоревшей всклокоченной панды, а быстрый контрастный душ позволяет почувствовать себя почти живой.

Так что дальше собираюсь я довольно быстро, выхватив со шкафа любимые джинсы-бойфренды с белой рубашкой. Из дому выбираюсь даже с запасом времени, на ходу жуя протеиновый батончик, за неимением другого завтрака, и по привычке трижды проверяя, все ли замки закрыла.

«Люблю» столичное метро утром. Сложно придумать место, где концентрация столь любимых мною человеков на квадратный метр была бы выше. Разве что в некотором наземном транспорте. Троллейбусах, например. Но троллейбусами я не езжу. А вот на метро приходится.

Радует, что хоть лето в этом году выдалось нежаркое и до Академгородка я, возможно, доберусь живьем. Если не усну по дороге и не пропущу свой выход.

Не уснуть не получилось. Отвоевав себе уголочек в вагоне и обнявшись с собственным рюкзаком, я-таки придремала. Мне даже сон успел присниться. О том, что спонсор оказался молодым, горячим, красивым брюнетом, у нас с ним случилась страстная любовь с первого взгляда, и мамина мечта о моем скоропостижном замужестве все-таки сбылась. Тьфу, кошмар какой.

Уцепившись краем сознания за механический голос, объявивший станцию Академгородок, я с огромнейшим облегчением выдергиваю себя из этого бредового сновидения.

Вот... Еще чего не хватало!

Это все мама виновата с ее поучениями и разговорами о том, что «пора уже, пора».

Ничего не пора. Мне и так хорошо.

Замуж я, может, когда-то и выйду. Но это будет один единственный раз и на всю жизнь. И только тогда, когда я буду уверенна в своих чувствах и чувствах своего избранника. Когда буду железобетонно знать, что мы идеально подходим друг другу. В конце концов тогда, когда я встречу такого человека, которого буду способна терпеть рядом всю свою жизнь, делить с ним быт, воспитывать детей. А не из-за какой-то глупой взбалмошной влюбленности, от которой мозги набекрень становятся.

У моих детей будет один единственный отец, а не шесть отчимов, как у меня.

Коридоры института встречают меня гулкой безлюдной пустотой. Явление привычное. Все по лабораториям и своим кабинетам сидят. Рай для интроверта. Мне нравилось тут работать. И диплом делать. Даже ностальгия какая-то берет. Я ведь думала, что больше не вернусь в эти стены.

Зато в родимой тринадцатой лаборатории какое-то странное и непривычное столпотворение наблюдается. Стоит мне подойти к распахнутой двери, как оттуда навстречу выходят два огромных мужика, груженные какими-то коробками.

Два брюнета, притом. Брутально-привлекательных. Прям, как тот во сне.

А может вовсе не в маме дело, а в том, что давно у меня личной жизни никакой не наблюдалось? Говорят, что у женского организма потребности вообще-то имеются. Правда, у меня обычно всегда получалось их благополучно игнорировать, а они вот теперь о себе напомнили внезапно. Иначе с чего бы это меня всякие брюнеты стали привлекать?

Уступив им дорогу, я останавливаюсь и принимаюсь с сонным любопытством изучать заинтересовавших меня незнакомцев. Интересно. Никогда раньше не замечала за собой, чтобы мне именно такой типаж внешности нравился. Почти восточный. Но не совсем. Слишком крупные экземпляры. Даже любопытно теперь узнать, кто они и откуда.

Окинув меня ответными заинтересованными взглядами, эти инородные для здешних стен субъекты, молча проходят мимо меня.

А что они уносят, кстати? Уж не имущество ли института?

Движимая внезапным подозрением, я шагаю вслед за ними.