Мужчина представился мне Керушем и сообщил, что с этого дня отвечает за мою безопасность вне стен лаборатории, чем заставил опешить еще больше. Я как-то совершенно не поняла, зачем охранять меня, младшего научного сотрудника и вчерашнюю лаборантку?

Неужели наш с Геннадием Матвеевичем проект настолько важен? Что в нем такого? Ну не может же нанявший нас мистер Рошад всерьез полагать, что существуют порталы в другие миры. Или может? А что если... его интересует что-то другое в наших исследованиях? Не выбрасывают такие деньги на то, что не принесет никакой пользы. Надо разобраться, что все это значит. И по возможности выведать, что вообще собой представляет наш очень таинственный босс.

Но сделать это оказалось не так легко.

На стоянке лаборатории, расположенной на территории огромного закрытого научно-исследовательского комплекса за пределами города, меня встретила та самая Марина, оказавшаяся высокой, худощавой и строгой на вид блондинкой. Правда, встречала она не только меня, а еще и Геннадия Матвеевича, но тот по своему обыкновению слегка не уложился в выделенное ему на сборы время, так что нам с помощницей Рошада пришлось его еще и ждать.

Зато я убедилась, что к нему тоже приставили охранника-водителя. Так что дело точно не во мне.

Раздраженная неорганизованностью профессора Марина потратила на нас с ним пару часов, показывая отведенные нам лабораторные помещения, знакомя с остальными сотрудниками исследовательского центра, и рассказывая о наших обязанностях и условиях нашей работы.

Я все подспудно ждала, что появится Рошад, но он не появился ни в первой половине дня, ни во второй. Ни на второй день, ни на третий, ни даже на четвертый. А на пятый наведался в сам комплекс, но даже не зашел в нашу с Геннадием Матвеевичем лабораторию. Потом я узнала от ребят айтишников, что он тут бывает крайне редко, да и вообще в нашей стране чаще всего отсутствует, так что всем руководит в основном его помощница, которая на самом деле его зам и по слухам любовница.

Так и потянулись рабочие будни. Мы с профессором быстро обжились, разобрались с новым оборудованием, перепроверили наши расчеты и принялись за дело.

За это время я видела Рошада всего три раза, два из которых были мельком издалека в другом конце коридора. И наконец четко осознала тот факт, что для него случившееся в моей квартире ровным счетом ничего не значит.

Вот и мне париться по этому поводу не стоит. А периодически повторяющиеся сны, это все фигня, которая пройдет.

И вот сегодня большое начальство вдруг пожаловало в ту самую лабораторию, где мы с Геннадием Матвеевичем проводим исследования. И теперь вот стоит, сосредоточенно слушает доклад профессора о проделанной нами работе и новых теориях, посетивших пышущего энтузиазмом ученого, вносит свои поправки, поражая нас обоих глубиной своих познаний в данном вопросе, и делает вид, что меня тут нет, и вообще я в лаборатории вместо бездушного штатива, на который и внимания обращать не стоит.

Вот только я откуда-то знаю, что это все напускное. Видит он меня. Наблюдает за мной. Только к чему тогда это показное и преувеличенное безразличие? Словно мы с ним и не знакомы даже? Думает, я на него вешаться буду?

Ну да, спешу и падаю. Подумаешь, поцеловались. Подумаешь, почти сексом занялись на адреналиновом запале. Ну так не занялись ведь. И теперь уже точно не займемся. Даже если вдруг случится что-то невероятное и наш крутой таинственный биг-босс вдруг надумает снова осчастливить меня своим вниманием, теперь у меня есть железобетонный повод послать его в далекое пешее и эротическое. Я запасным аэродромом быть точно не собираюсь.

— Профессор, в законе синархии, на мой взгляд можно найти зерно истины, но мне кажется излишне самонадеянно считать, что упорядоченность параллельных вселенных и миров, если они существуют возможно описать человеческими законами физики, — замечает спокойно Рошад, выслушав Геннадия Матвеевича. И неожиданно поднимает нечитаемый взгляд на меня, продолжая доносить свою точку зрения: — И я склоняюсь к мысли, что физика перемещений между мирами имеет мало общего с квантовой телепортацией. Вам нужно сосредоточиться на энергетических возмущениях пространства. Найдете неоспоримые доказательства существования этих переходов, тогда станут возможны дальнейшие исследования. Именно на это вам и выделено финансирование.

Ну до чего же хорош, зараза. Вот хотелось бы мне махнуть рукой со словами: «И что я в нем нашла?». Но не получается. И снится он мне почти каждую ночь, гад такой. Я уже себя озабоченной нимфоманкой начинаю чувствовать. Может, не такая уж и глупая идея с покупкой вибратора? Хоть напряжение сброшу.

Бровь Рошада удивленно дергается, словно он услышал что-то неожиданное. Только смотрит он не Геннадия Матвеевича, а на меня. Еще и щурится иронично. С чего бы это?

— Да, мистер Рошад. Думаю, вы правы, — кивает профессор, удрученно вздыхая. — Собственно... об этом я тоже хотел поговорить. Мне нужны еще замеры с места, где мною были обнаружены эти самые возмущения. И я хотел попросить транспорт, чтобы вывезти туда оборудование.

— Вам нужны именно те точки, где вы уже были, или, может, более свежее место предполагаемого пространственного разрыва? — интересуется Рошад, отвернувшись от меня наконец и снова сосредоточив внимание на моем непосредственном начальнике.

— Свежее? — ошарашенно выдыхает профессор, глаза которого тут же зажигаются маниакальным огнем. — Насколько свежее?

— Несколько часов, — хмыкает Рошад.

— Отвезите меня туда немедленно! — подскакивает на месте Геннадий Матвеевич, бросаясь к портативным приборам. — Точнее, нас с Мышкой. Это же... нам срочно нужно снять все показатели. Нельзя терять ни минуты.

— Думаю, Мишель нечего делать посреди леса, — поджимает строго губы биг-босс. — Я выделю вам столько людей, сколько нужно.

Это еще почему? Что значит, нечего делать? За кого он меня принимает?

— Нет-нет, мне нужна именно Мышка. Она лучше всех меня понимает — опередив мой возмущенный вопрос, качает головой профессор, вытаскивая из-под лабораторного стола чемоданчик для перевозки радиометров.

— Я поеду, — сообщаю твердо, всем своим видом показывая, что не собираюсь отступать. — Это моя работа.

Рошад поворачивается ко мне, и наши взгляды встречаются. Вскидываю упрямо подбородок.

Ну и? Заставишь остаться? По какому поводу, хотелось бы мне услышать?

Он сужает хищно глаза, буравя меня испытывающим взглядом. И наконец произносит:

— Хорошо. Мышка едет с вами. И я, пожалуй, тоже поприсутствую.

— Мышка, ты взяла все пробы воздуха, что я просил? — окликает меня профессор уже раз в пятый.

— Да, Геннадий Матвеевич. На сосну, извините, не полезу. У нас дроны есть, — кричу ему в ответ, загоняя пробоотборник в грунт.

Мы с ребятами уже облазили тут все в радиусе ста метров, собирая все возможные пробы и делая замеры напряжения электростатического поля, температуры и влажности. Конечно, это все могли сделать и без меня, но для профессора оказалось ну очень важно, чтобы я лично проконтролировала все этапы исследовательских работ в нужном периметре, пока он занят изучением непосредственного места предполагаемого разрыва.

Вытащив т-образную полуметровую штуку из земли, я выпрямляюсь. Взгляд сам собой притягивается к двум мужчинам на небольшой поляне за деревьями. К высокому мощному брюнету и худощавому, всклокоченному, как всегда, шатену в очках, склонившемуся над магнитометром.

И я ловлю себя на том, что мне очень хочется подойти к ним. Точнее, даже не к ним — меня безумно притягивает эта поляна. Притягивает и пугает одновременно.

Мотнув головой, отворачиваюсь. Что-то странное со мной происходит здесь, в этом лесу. Но что именно, я никак не могу понять. И это дико напрягает.

Всю исследовательскую группу доставили на место двумя вертолетами. В одном прилетели мы с профессором и Рошадом. А во втором еще двое парней из лаборатории, явно соотечественников нашего биг-босса. Ну и большая часть оборудования.