И столько спокойной уверенной властности появляется в ее интонациях, что я наконец начинаю всерьез верить, что передо мной настоящая императрица.

Есть мне не хочется. Но я знаю, что мой организм всегда так себя ведет, когда моя нервная система работает на износ. А силы мне сейчас ой как нужны. Поэтому давлю в себе порыв отказаться и благодарно киваю.

Прислугу Вася вызывает с помощью стоящей на столе занятной штукенции, один в один похожей на лесенку камертонов. И вскоре в покоях появляются две девушки в форменных платьях и учтиво кланяются. Одну из них ее величество отправляет на кухню за обедом для гостьи и чаем для нее, а второй отдает приказ приготовить в спальне все для моего отдыха.

Наблюдая из-под опущенных ресниц за всей этой суетой, я все больше погружаюсь в апатичное усталое оцепенение. Права Вася. Сегодня я уже ни на что не способна. Завтра обо всем подумаю. На свежую голову.

Пообедаю, или точнее уже поужинаю, и лягу спать. А что с Шадом не увижусь... Может, так даже лучше.

Мне нужна пауза и перезагрузка.

Лечь сразу же после ужина, как я собиралась, немного не вышло. Мы с Васей еще сидели за столом, когда в дверь вежливо, но весьма настойчиво постучали. Оказалось, что это пришел присланный Шадом лекарь, чтобы проверить мое физическое состояние и взять образец крови для анализа. Как я поняла, мой благоверный приказал этому солидному седовласому куарду выяснить, что за гадость мне вколол Хасмиер.

Пришлось соглашаться на обследование и подставлять вену. То, что анализ сделать нужно, и как можно скорее, это и ежику понятно. А то мало ли, что это за дрянь такая была в том уколе, и чем ее доза для меня обернется.

Правда, стоило лекарю открыть свой чемоданчик, и от меня сбежала Вася, признавшись, что в последнее время стала плохо переносить вид чужой крови.

Вскоре, выполнив свои задачи, лекарь тоже ушел. Служанки убрали со стола. И я наконец осталась одна. Собравшись с силами, кое-как соскребла себя с кресла и поплелась в спальню. Там уже приготовили для меня красивую шелковую ночную рубашку нежно-голубого цвета и мягкий халат. Раздевшись и захватив последний, я двинулась дальше. Покорять местные блага цивилизации в виде ванной комнаты.

В бассейн лезть не рискнула несмотря на весь его соблазнительный вид. Просто побоялась, что усну прямо там и утону. Поэтому выбрала душевую кабинку. Повесила халат, убедилась в наличии полотенца, шагнула внутрь, на чистой интуиции включила воду, выдохнула... Да так и застыла, чувствуя себя роботом, у которого села батарейка.

Теперь стою под теплыми струями, дождем падающими на мою склоненную голову. И так что-то себя жалко. И плакать хочется.

Глупо.

Да меня вчера чуть не похитил для личного пользования безумный светящийся маньяк.

Да, с этого дня на Земле все будут думать, что я мертва. Все. Мать, отчимы, сводные братья и сестры, все те, кому я хоть капельку небезразлична.

Да, все перевернулось с ног на голову, и меня забросило, неизвестно куда, и оторвало от всего, что мне привычно и знакомо.

Да, я внезапно оказалась не только замужем в чужом мире, без права на развод, но и полностью зависима от своего мужа во всех аспектах. От мужа, который еще и правитель в своей стране. И я понятия не имею, что это значит для меня, к чему меня обязывает.

И вообще у него гарем где-то там есть.

Да, у меня в этом мире нет ни денег, ни имущества, ни знакомств, ни знаний, ни работы... ровным счетом НИЧЕГО моего, личного. Только то, что даст и позволит мне Шад, мужчина, которого я знаю без году неделю. И это дико. Это угнетает и пугает, стоит только вдуматься.

И на душе так паршиво, что выть хочется.

Но есть ведь и положительные стороны.

Самое главное то, что я жива. При своем уме и памяти. И муж мне достался такой, с которым, кажется, вполне можно и договориться и построить что-то стоящее даже без любви. А может и она когда-то приложится. Мне очень хочется в это верить.

А с остальным разберусь со временем. Благо, мне в этом деле даже помощь обещали.

Завтра я соберусь с силами и займусь тем, что умею лучше всего — изучением и анализом.

А сейчас... это просто усталость. И эмоции... Слабость, которой никто не увидит.

Стоит об этом подумать, и я слышу, как позади меня открывается дверца кабинки. Накаркала. Эх.

Даже не поворачиваясь, я знаю, что это Шад. Кто же еще?

Миг, и он прижимается ко мне сзади, становясь под струи воды.

— Ты говорил, что зайдешь попрощаться. А не душ со мной принимать. Там твои предатели разбегутся, — замечаю, пытаясь отодвинуться.

Но все заканчивается тем, что он разворачивает меня лицом к себе, и я тут же оказываюсь прижата к стенке его большим обнаженным телом.

— Не разбегутся, — произносит хрипло, буравя меня потемневшим до черноты взглядом. — Почему ты плачешь?

— Я не плачу. Это вода, — вскидываю подбородок.

— Я знаю правду, Мышка, — хмурится он.

— Чтение моих мыслей не делает тебя знатоком моей души, — криво усмехаюсь в ответ.

— В этом ты права. Поэтому я и спрашиваю тебя. Почему?

И смотрит снова в глаза, ожидая ответа. Или читая...

А и пусть. Не хочу я вслух отвечать. Не хочу искать слова, что-то говорить, объяснять. Вытаскивать наружу свои страхи и тревоги, свое извечное одиночество и выгуливать стадо своих безумных тараканов. Ничего не хочу. В конце концов, я не хотела, чтобы мои слезы кто-то видел. Не просила утешений и объяснений. Я хотела уединения. Побыть слабой и жалкой без свидетелей. Мой мозг сегодня сломался. На ремонте до завтра.

Наверное, по моим щекам дальше текут глупые слезы.

А лицо Шада смягчается. В глазах появляется сожаление и сочувствие.

Слава богу он так ничего и не говорит. Просто склоняется и целует. Так бережно и нежно, словно извиняется за все.

Не берет. Питает собой. Делится своей силой. Дает мне то, что так необходимо.

И этим стирает ту отчужденность, что возникла между нами там во дворе. Возможно, лишь на время. Возможно не самым правильным способом. Но этого достаточно, чтобы исчезли сдавившие мою грудь тиски глухой тоски по тому, чего я толком и не имела. И дышать становится легче.

Как бы там ни было, а я по-прежнему его хочу. Даже сейчас. Особенно сейчас.

Когда муж подхватывает меня под ягодицы, я с готовностью обнимаю его ногами в ответ. И немного болезненное вторжение его плоти встречаю откровенным движением своих бедер. Впиваюсь пальцами в напряженные мужские плечи, запрокидывая голову и жадно ловя ртом воздух.

Возьми меня. Заставь почувствовать, что я не одинока в твоем мире.

Шад замирает, тяжело дыша, позволяя мне привыкнуть к этой острой наполненности, растянутости. Позволяет привыкнуть к тому, что я его, а он мой. И начинает плавно двигаться, сильными глубокими толчками вбиваясь в мое тело.

Мой. Сейчас. Так близко. Глаза в глаза. Тело к телу. Одно дыхание на двоих. И пульсирующая в наших венах энергия тоже одна на двоих.

Удовольствие нарастает во мне неспешно и почти лениво. Неотвратимо. Томительной сладостью наполняя все тело, теплыми волнами омывая изнутри. Я взмываю все выше и выше, с каждым ударом мужского члена во мне, подступая все ближе и ближе к пику освобождения, пока в один момент не срываюсь с него с гортанным стоном, выгибаясь в мужских руках. Догоняет меня в своем удовольствии и Шад, в несколько быстрых толчков достигая разрядки. Да так и замирает, прижимая к стенке душа.

Наши сердца колотятся рядом.

И тело удовлетворенно дрожит.

Хорошо так попрощались. Правильно.

Физические силы окончательно покидают меня, уходя вместе с волнами оргазма, и я безвольной тряпочкой повисаю на муже, не в состоянии даже стоять самостоятельно.

С тихим смешком в котором чувствуется странное умиление, Шад быстро обмывает мое тело, не забыв и про самые интимные его части, подхватывает на руки и вынимает из душа. Потом так же деловито вытирает насухо, каким-то непонятным образом высушив даже волосы, кутает в халат и снова поднимает.