Над нами мерцают непривычные мне звезды ночного неба Занагара. Посреди дворика снова клубится межпространственный портал, который из-за освещения выглядит пугающе черным. Шад застыл напротив, раскрыв светящиеся синим ладони, и наблюдает, как слуги переносят через эту темную кляксу мои вещи, упакованные в дорожные саквояжи, которых внезапно оказалось довольно-таки много.

А я очень отчетливо понимаю, что мне грустно уходить отсюда. Меня тут обогрели душевно, дали почувствовать, что я не одинока в этом казалось бы чужом мире. Мне грустно расставаться с Васей и Соломией, которые неожиданно для меня самой успели стать мне настоящими подругами. Действительно подругами. Я очень ясно чувствую это своим обострившимся в новых реалиях чутьем. Словно между нами протянулась невидимая но явственно ощутимая нить, объединившая до недавнего времени чужих друг другу людей.

— Арид уже договорился с твоим Шадом, что приобретет для нас такой же талагит, как у вас, — обнимая меня, сообщает Вася.

— И мы с тобой тоже сможем общаться на расстоянии. Если что... если вдруг будет нужна помощь, или поддержка, ты дай знать, Мишель. Хорошо? Мы поддержим и поможем. Обязательно.

Отстранившись, она требовательно заглядывает мне в глаза. Еще и плечи сжимает так, словно собирается мой положительный ответ вытрясать, если понадобится.

Непривычна мне такая искренняя забота. Но я даже врать не буду, что неприятна. Что-то дрожит и переворачивается во мне в этот миг. И глаза на мокром месте.

Растрогала меня императрица.

— Хорошо, Вася, — улыбаюсь ей, пытаясь справиться с эмоциями. — Если действительно нужна будет помощь, я ее попрошу. Но поверь, я девочка взрослая и вполне способна постоять за себя.

— Вася у нас склонна чрезмерно опекать всех, кто ей близок. Так что смирись, — смеется Соля, тоже подступая ко мне, чтобы обнять на прощание. — Считай это неизбежным проявлением ее дружбы. И да, Мишель, ты действительно всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку. Не только в беде, но и в радости. Береги себя.

— И вы, девочки, — моргая, чтобы сдержать неожиданно выступившие на глазах слезы, смотрю по очереди на обеих сестер. Какие же они классные! — Спасибо вам за все. Я... даже не думала, что обрету в этом мире таких замечательных подруг

— Мишель, нам пора, — зовет меня Шад, прерывая наше слезливое прощание, когда последние саквояжи и коробки оказываются по ту сторону.

— Да, иду, — шмыгнув носом оборачиваюсь к нему. Махнув напоследок нашим провожающим, хватаюсь за протянутую мне ладонь.

И следуя за мужем, иду к порталу.

Глубокий вдох для храбрости. Шаг в беспросветную клубящуюся искажениями тьму. И меня накрывает уже знакомым ощущением прорыва, краткого помутнения... и полной дезориентации, когда единственной опорой и якорем служит крепкая рука, сжимающая мою ладонь.

Ну здравствуй, Лайтази.

— Добро пожаловать домой, малыш, — прижимает меня к себе Шад. Целует в висок, позволяя прийти в себе после перехода.

А я во все глаза смотрю на сказочное великолепие зала, в котором мы очутились. Что-то восточное в нем определенно есть, но я не настолько разбираюсь в дизайне и архитектуре, чтобы давать профессиональную оценку. Мне просто красиво. Очень-очень красиво.

Эти высокие купольные потолки. Изысканно-ажурная вязь лепнины на белоснежных колоннах. Фрески в бирюзовых тонах, узкими полосами уходящие вверх к потолкам от выложенного синими плитами пола. И несколько потрясающей красоты и сложности люстр, заливающих все вокруг золотистым светом.

— Маликсар, малика, рад приветствовать, — отрывает меня от восторженного созерцания незнакомый голос.

И мозг на краю сознания отмечает, что слова эти произнесены не на занагарском. Но лайтазийский мне тоже понятен, как оказывается.

Повернув голову на звук, я замечаю приближающегося к нам высокого седоволосого мужчину, которого по большой дуге обходят местные слуги, уносящие мои вещи в неведомом направлении.

Этого незнакомого мне куарда на первый взгляд можно было бы назвать худощавым и пожилым. Вот только хищная плавная выверенность движений, военная выправка и суровый взгляд, вкупе с мощной подавляющей энергетикой не оставляет даже тени сомнения в том, что этот куард ну очень силен и опасен.

— Милая, знакомься. Это сай Кэмшед. Мой начальник безопасности и бывший наставник. Он был близким другом и соратником моего отца. Кэмшед. это моя драгоценная связанная Мишель Лаймарэ, законная малика Лайтази и твоя главная забота отныне. Безопасность моей супруги ставится для тебя в приоритет, начиная с этой самой минуты.

— Конечно, маликсар, — кланяется мужчина сначала моему мужу. А потом внезапно и мне, только не так низко. — Малика Мишель, рад знакомству. Пусть ваш союз будет благословенным.

— Спасибо, — смущенно улыбаюсь я, невольно прислоняясь к мужу.

— Благодарим за пожелания, — усмехается Шад, обнимая меня за талию и прижимая к себе еще теснее. Ну конечно, как же без этого. — Есть новости?

— Да, маликсар, — выпрямляясь, с достоинством докладывает Кэмшед. — Совет везиров уже получил уведомления о роспуске. Многие министры попытались выйти со мной на связь, интересуясь причинами вашего решения. Думаю, ваш секретарь уже сейчас отбивается от любопытствующих вельмож. Поскольку о затеянной вами чистке среди служащих казначейства и окружения первого советника везирам уже известно, я распространил слух, что ваши решения касательно всего Совета связаны именно с этим. Как и запечатывание дворца. Пришлось слегка преувеличить вашу реакцию на предательство близкого соратника. Только для того, чтобы отвлечь всех от настоящей причины.

— Хм. Умно. Хвалю, — цокает языком мой супруг. — Что еще?

— Юргар по-прежнему отрицает свою вину и требует встречи с вами.

— Что думаешь по этому поводу? — хмурится Шад.

— Он... весьма убедителен. И если бы не неоспоримые доказательства, я бы засомневался. К тому же мне пока не понятно, чем он мог руководствоваться, вступая в сговор с вашим братом, — задумчиво сводит брови пожилой куард.

— Возможно Хасмиер угрожал его семье, или еще как-то шантажировал, — ровно цедит мой мужчина, непроизвольно сжимая мою талию сильнее. Все-таки предательство этого Юргара его очень сильно задело, что бы он не говорил. — Проверь эту теорию, Кэмшед. Я тебе перешлю данные, которые получил сегодня от эмиссара Бьярена, касательно деятельности моего братца. Возможно, это даст тебе какие-то зацепки. Завтра хочу услышать твои соображения. И о том, что я лично собираюсь допросить Юргара утром, пока никому не говори. Хочу увидеть его настоящую первую реакцию.

— Как скажете, маликсар. Будут еще распоряжения?

— Пока нет. Если что-то будет, я с тобой свяжусь. Можешь идти, старый лис. И до утра меня не дергай. Я хочу уделить внимание своей связанной, с которой слишком долго не виделся.

Кэмшед понимающе усмехается, щуря золотисто-карие глаза. И что-то отеческое ощущается в его взгляде, направленном на моего супруга.

— Тогда доброй ночи. Маликсар, малика.

Поклонившись нам, он также неслышно удаляется, как и пришел.

— Пойдем, Мышка. Хочу успеть показать тебе наши личные покои. Завтра у меня не будет на это времени, — ведет меня к другому выходу Шад.

— А что, слишком много показывать? — хмыкаю я, послушно семеня за ним.

— Ну как сказать. Двадцать три комнаты твоих и тридцать с лишним моих, — невозмутимо сообщает мне супруг.

— Ско-о-олько? — вскрикиваю я, невольно тормозя.

— Шучу, — ухмыляется лукаво он, за руку увлекая меня дальше. — Все показывать не буду. Сегодня, по крайней мере.

— Их что, действительно так много? — уточняю почти жалобно. — Зачем мне столько?

— Для всех твоих нужд, какие только тебе в голову придут и душа пожелает Можешь даже лабораторию себе в них устроить, — хмыкает Шад. — Любым оборудованием я тебя обеспечу. Как и теоретической базой.

Мы уже покинули зал и теперь движемся огромной и широкой террасой, возвышающейся над роскошным внутренним двориком, больше похожим на райский сад, с фонтанами, альтанками, благоухающими цветами и деревьями. Я даже птичье пение слышу. Как же тут невероятно красиво.