– Больше он ничего не сможет тебе сделать.

Сэнди вяло шевельнула рукой, отмахиваясь от дыма:

– Кроме того, что меня посадят в тюрьму?

– Так что произошло, когда ты видела его в последний раз?

– Я как раз собиралась на работу – ты знаешь, где я работаю?

– В ночном стрип-клубе.

– Верно, я обслуживаю столики. – Сэнди вытащила из пачки вторую сигарету и прикурила от окурка. – Ну да все равно…

Ее рассказ почти полностью совпадал с материалами, представленными Марти. Сэнди добавила несколько мелких деталей и сетовала на идиотов, встречавшихся в ее жизни, начиная с Эллиса и заканчивая следователем, который, по ее словам, был слишком напряжен и ему явно было необходимо провести ночь с опытной проституткой. Но в основном она не сказала ничего нового.

– Почему ты ничего не записываешь? – спросила она неожиданно.

Хэнк постучал пальцем по лбу:

– Я записываю. Просто ты этого не видишь.

Она с любопытством взглянула на него, потом пожала плечами и продолжила рассказ. Сэнди без конца курила, говорила и смотрела в основном на стол или куда-то поверх его плеча. Лишь иногда, случайно, она встречалась с Хэнком взглядом. Но, слушая ее рассказ, Хэнк постепенно пришел к тому же выводу, что и Марти. Сэнди не виновата. Она вовсе не была ангелом во плоти, но и убить Эллиса не смогла бы. Исходя из имеющихся данных оставался лишь один подозреваемый… Филипп Куто. Но и он был мертв.

– А что ты можешь сказать о том парне, с которым провела перерыв? – спросил Хэнк. – Он не был постоянным клиентом?

– Я не трачу время на изучение их лиц, но, наверно, могла бы узнать татуировку.

– Может, кто-то из твоих подруг его знает?

– Я их не спрашивала.

– А Крисси? Тебе неизвестно, почему она исчезла? И где может сейчас находиться?

Сэнди покачала головой и прикурила очередную сигарету.

– В нашем деле люди приходят и уходят, – сказала она. – Ты знаешь, как это бывает. Никто не собирается вносить нас в список для рассылки рождественских поздравлений.

Хэнк кивнул. Он действительно хорошо знал, как это бывает.

– А что ты можешь сообщить о Филиппе Куто? – спросил он.

– О Французе?

Хэнк кивнул.

– Холодный. Я никогда не встречала таких равнодушных людей.

– У Ронни были с ним проблемы?

Сэнди криво усмехнулась:

– Господи, ты что, не слушал меня? У Ронни со всеми были проблемы.

– Значит, кто угодно мог его убить?

Она пожала плечами:

– Все это были мелкие дрязги. Время от времени вспыхивали ссоры, но не настолько серьезные, чтобы убивать друг друга.

Хэнк взглянул на синяк под глазом Сэнди, вспомнил о том, что Ронни постоянно ее бил. По его мнению, это вряд ли можно было считать чепухой, но он промолчал и дал возможность выговориться Сэнди.

– Знаешь, это почти смешно. Когда мы познакомились, Ронни показался мне прекрасным принцем. Тогда я встречалась с парнем по имени Луи, и однажды он поколотил меня из-за денег на стоянке перед закусочной. Вот тогда появился Ронни и заступился за меня, да так, что Луи угодил в больницу. – Сэнди тряхнула головой, вспоминая былые дни. – Им пришлось его зашивать, вроде наложили около пятидесяти швов.

Сэнди вытащила очередную сигарету. Пепельница была переполнена, в ней уже громоздились остатки пяти сигарет.

– Ронни обращался со мной так, будто я сделана из золота. Он во всем со мной соглашался, а когда переехал ко мне, мы жили как в волшебной сказке.

«Интересно, в какой сказке прекрасный принц становится сутенером своей возлюбленной?» – подумал Хэнк.

– А когда же все изменилось? – спросил он.

– Кто знает? – пожала плечами Сэнди. – Временами он впадал в ярость, но каждый раз потом старался уладить дело. Словно он действительно сожалел о своих припадках. Иногда даже приносил цветы. Может, нам просто надо было постараться, и жизнь изменилась бы к лучшему. – Сэнди вздохнула. – Хотя бы на какое-то время.

Хэнку хотелось еще поговорить о Куто, но по опыту он знал, что, если дать возможность человеку говорить самому, можно узнать гораздо больше.

– Дело в том, что я любила Ронни. Может, и до сих пор люблю. И эта мысль…

– Приводит в замешательство? – подсказал Хэнк.

– Да. Когда я вспоминаю, как он со мной обходился, я радуюсь, что он мертв. Но все равно жду, что вот сейчас он откроет дверь и скажет: «Ладно, бэби, все улажено», и мы уйдем отсюда вместе.

Взгляд Сэнди остановился на пепельнице. Она снова ткнула в нее концом сигареты, и пепел упал на стол.

– Ты, должно быть, думаешь, что я законченная неудачница, – сказала она, не поднимая глаз.

– Я сужу о людях не по тому, кем они были, – ответил Хэнк, – а по тому, кто они есть.

Сэнди подняла голову:

– Ты похож на Марти, правда?

– Чем это?

– Ты на самом деле слушаешь, что тебе говорят. Не так, как копы или тот тип из офиса прокурора, у них одна цель – подловить тебя на чем-нибудь. А тебе и Марти, похоже, на самом деле интересно.

Хэнк пожал плечами:

– Некоторые люди думают только о деньгах, а может, они просто устали или состарились, чтобы видеть сидящего перед ними человека. Они просто не хотят его знать, даже не хотят замечать его существования. Что до меня, так если у кого-то есть время и желание что-то рассказать, то я должен его выслушать.

– Даже если к тебе на улице подойдет какой-нибудь бродяга, ты остановишься, чтобы выслушать его?

– У меня есть несколько друзей из тех, кого называют бродягами.

Сэнди откинулась на спинку стула и оценивающе посмотрела на костюм и галстук Хэнка.

– В самом деле?

Хэнк немного помолчал, вглядываясь в ее лицо.

– Как-то раз я услышал слова Николса Пейтона. Он сказал: «Надо обладать достаточным смирением, чтобы выслушивать и понимать то, чего ты еще не знаешь». Я это понимаю так: каждый из нас в чем-то знаток.

– А кто этот Пейтон?

– Тромбонист.

– Наверно, он не дурак.

Хэнк промолчал. Неважно, что она думает о Пейтоне или о нем самом.

– Давай вернемся к Куто, – предложил он. – Что произошло между ним и Ронни?

– Ронни задолжал ему немного денег за дозы, которые брал в кредит. Не самому Французу, конечно, а тому типу, на которого он работает. Денег у Ронни не было, и Француз сказал, что еще вернется.

– Когда это произошло?

Сэнди выпустила длинную струю дыма.

– Во вторник, нет, в понедельник. Он явился в клуб, потому что Ронни был со мной – смотрел новую девушку. Знаешь, она проделывает всякие трюки со змеей. Классно.

Хэнк одобрительно кивнул.

– Француз даже не взглянул на Сельму – эту девчонку со змеей. Он будто не видел никого из нас. У него такой равнодушный и холодный взгляд. Бр-р. Он поговорил с Ронни, словно меня там не было, а потом повернулся и ушел.

– Ты видела его после этого?

– Не-а. Ронни достал денег и расплатился.

– А кому он был должен? – спросил Хэнк. – На кого работал Француз?

– Откуда мне знать?

Хэнк пожал плечами:

– Я знаю, что девушки в таких случаях много чего слышат.

– Мне никто не платит за шпионаж, – огрызнулась Сэнди. – Марти не говорил, выпустят меня под залог?

Можно подумать, кто-то выпустит ее под залог с обвинением в убийстве первой степени!

– Мы над этим работаем, – сказал Хэнк. – Но прежде надо снять с тебя обвинения.

– Не обманываешь?

Вспыхнувшая в ее глазах надежда вызвала у него желание забрать Сэнди из тюрьмы прямо сейчас.

– Но чтобы этого добиться, – продолжил он, – мы должны разыскать того парня, с которым ты была во время перерыва.

Проблеск надежды тотчас же погас, и взгляд Сэнди стал таким же пустым, как и в тот момент, когда она вошла в комнату.

– Похоже, мне придется здесь надолго задержаться.

– Держись, – подбодрил ее Хэнк. – Мы стараемся.

– Как скажешь.

Ее уныние передалось Хэнку. Оно преследовало его за порогом комнаты для свиданий и затем в тюремном дворе. Не испытал он облегчения даже после того, как за ним закрылись массивные ворота тюрьмы и он вышел на улицу. Гнетущая тяжесть толстых стен пропала, но не менее тяжелое впечатление осталось от встречи.