– Я… не такая уж славная, – сказала Керри.

Парис вопросительно вздернула брови.

– Я не хотела в нее верить, – объяснила Керри.

– Но девчонки-вороны…

Керри вздохнула:

– А почему тот факт, что мы стали друзьями, имеет большое значение?

– Потому что, по словам Джека, они обладают необыкновенной способностью распознавать вранье и всякую чепуху. Они бы никогда не подружились с тем, кто… ну ты понимаешь.

– Кто способен убить свою сестру?

Парис неохотно кивнула.

– Я не хотела в нее верить, потому что, кроме меня, ее никто не видел. К тому же, мне вечно приходилось расхлебывать последствия ее шалостей.

– Но близнецы постоянно этим грешат, – сказала Парис. – Мы с братом вечно ругались и дрались, когда были маленькими.

– Верно, – заметил Рори. – Но тебе не пришлось провести десять лет в психиатрической клинике из-за того, что ты верила в реальность своего брата.

Парис перевела взгляд на Рори, потом снова на Керри.

– Это правда? – спросила она.

Керри медленно кивнула.

– Все это слишком сложно, – произнесла тогда Парис. – Боже, как не хватает Джека!

– Ты сказала, что он исчез? – спросил Рори.

Парис подтвердила свои слова.

– Знаете, вам надо пойти со мной на свалку, – сказала она, вставая с дивана. – Мы можем потолковать с остальными и попробовать разобраться в этой путанице.

– На какую свалку? – спросил Рори.

Парис показала рукой на автомобильное кладбище.

– Там собирается наша семья. – Она улыбнулась. – Это не та семья, в которой я родилась, а та, которую я сама выбрала.

И Керри, и Рори нерешительно молчали.

– Не волнуйтесь, – ободрила их Парис. – Там собираются хорошие люди.

– Но что если все они примут сторону Кэти… – начала Керри.

– Я думаю, здесь дело не в том, кто на чьей стороне.

– Ты права, – согласилась Керри. – Не в этом.

На следующее утро Хэнк никак не хотел отпускать Лили одну.

– Эти ребята слишком непредсказуемы, – говорил он во время завтрака, состоящего из кофе и тостов, вынесенных на веранду. На кухне еще сохранялся отвратительный запах, так что о еде там не могло быть и речи. – Мы не знаем, что еще они могут предпринять.

– Я не думаю, что они решатся напасть при свете дня, – возражала Лили. – А у нас обоих накопилось немало дел.

– Да, но…

– Я не задержусь надолго, – сказала она. – А потом сразу пойду домой, закроюсь на все замки и не впущу никого, кто не назовет секретного пароля.

– А я не знаю никакого пароля.

Лили усмехнулась:

– Вот видишь, я буду в полной безопасности.

– И все же…

– Хэнк, я не буду делать никаких глупостей. Но я обязательно должна отнести пленки заказчику, купить кое-какие химикаты взамен рассыпанных в лаборатории и отпечатать черно-белые фотографии. Я обещала Кенни, что они будут у него к пяти часам дня.

Лили удалось убедить Хэнка, но, как только ее машина скрылась из виду, его охватила тревога. Чересчур развитое воображение доставляло ему немало хлопот. В большинстве случаев Хэнк мог его сдерживать, но только не тогда, когда дело касалось близких ему людей. И в это утро он никак не мог с собой сладить. Чтобы отвлечься, он собрал тарелки, отнес их наверх, помыл и поставил сушиться, потом позвонил Парис. Но ее не было ни дома, ни в салоне. В конце концов Хэнк набрал номер автомобильной свалки.

– Анита говорит, что Парис собиралась остаться на ночь в автобусе Джека на тот случай, если кто-нибудь из них появится, – доложил ему Мот.

– Так от них по-прежнему никаких известий?

– Никаких.

Хэнк вздохнул. Можно было наведаться в тот дом на Стэнтон-стрит, где, по словам Кэти, поселилась ее сестра. Но что он мог ей сказать? Что ее неверие погубило Кэти? Прекрасный ход, не правда ли?

– Ты не разговаривал обо мне с Эдди? – спросил он.

– Он не намерен в это ввязываться.

– Но…

– Нельзя сказать, что он не хочет нам помочь, – перебил Хэнка Мот. – Но, по его мнению, договариваться с Куто о встрече все равно что приставить ко рту заряженный пистолет и нажать на курок. Они не ведут переговоров. Но Эдди хочет, чтобы ты знал, что он сам разберется с тем делом.

«Скажи Хэнку, что его проблемы уже решены» – вот его слова.

– Как по-твоему, что он хотел этим сказать?

– Ума не приложу, – ответил Мот. – Но спрашивать я не стал.

Хэнк перенес телефон на подоконник и посмотрел на незнакомый пейзаж. Тихие, спокойные улицы были ему так же непривычны, как непривычен для Лили был бы вид свалки.

– Почему наша жизнь так усложнилась за столь короткое время?

– Потому что не занимаемся своими прямыми обязанностями.

– Вряд ли я смог бы спокойно пройти мимо любого из этих случаев.

– Я тоже так думаю, – сказал Мот, но по его голосу Хэнк без труда догадался, что друг его не одобряет. – Да, есть еще одно известие. Тони передал, что Марти Кейн пытался связаться с тобой все утро.

– Чудесно. Еще одно незаконченное дело.

– Вот что получается, когда до отказа заполняешь свою бальную карточку, малыш. Тони говорил, что адвокат за утро позвонил не меньше шести раз и был явно недоволен. Что ты натворил? Послал ему сборник судебных анекдотов?

– Я собирался пойти на Стэнтон-стрит и поговорить с сестрой Кэти, – сказал Хэнк. – Но придется сначала заглянуть в контору Марти.

– Не дай Марти себя запрячь.

– Марти не такой.

– Да, но и ты не комнатная собачка, чтобы на команду «Прыгай» спрашивать, насколько высоко.

– Расслабься, – посоветовал ему Хэнк.

Он скользнул взглядом по улице и наткнулся на припаркованный на противоположной стороне «фольксваген» Аниты.

– Скажи-ка, номера на «жуке» Аниты подлинные?

Даже не видя Мота, он понял, что тот пожимает плечами:

– Почти. Не езди на красный свет, и все будет в порядке.

Превосходно. Ни Мот, ни Анита не обременяли государство больше, чем необходимо, – ни налогами, ни бумажной волокитой. Хэнк их не винил. Жизнь становится гораздо проще, когда ты не существуешь на бумаге. Но сейчас ему меньше всего хотелось зависеть от настроения дорожного инспектора.

– Я позвоню тебе попозже, – сказал он и повесил трубку.

Как всегда, рядом с конторой Марти не оказалось свободных для парковки мест, и Хэнк был вынужден проехать полтора квартала вперед, а потом возвращаться пешком к нужному дому. По пути он заглянул в закусочную Мака и купил три стаканчика кофе. В дневное время можно было не звонить наверх, чтобы войти в здание, но зато предстояло пройти мимо Робби Нортона, секретаря Марти. Робби был крупным, крепко сбитым мужчиной и больше походил на телохранителя или спортсмена, чем на секретаря адвоката. Хэнк всегда удивлялся, как ловко он орудует своими сосискообразными пальцами на клавиатуре компьютера.

При виде Хэнка Робби поднял голову и улыбкой поблагодарил за протянутый стаканчик кофе.

– Марти у себя? – спросил Хэнк.

Робби кивнул:

– А ты надел пуленепробиваемый жилет?

– Он так зол?

– Скажем так: принесенный тобой стаканчик кофе вряд ли сможет его успокоить.

– А из-за чего?

Робби покачал головой:

– Я в эти дела не вмешиваюсь. – Он нажал кнопку внутренней связи. – Пришел Хэнк.

Из динамика донесся голос Марти – холодно сдержанный, как в тех случаях, когда ему приходилось общаться с людьми, которых он не уважал. Продажными полицейскими. Лживыми свидетелями.

– Впусти его.

Хэнк вопросительно поднял брови и посмотрел на Робби.

– Удачи, – пожелал секретарь.

Удача Хэнку сейчас и впрямь не помешала бы. Он отворил дверь и вошел в кабинет Марти. Адвокат поднял голову и окинул его взглядом, в котором в равной степени присутствовали гнев и сожаление.

– Есть хорошие новости, – заговорил он, не давая Хэнку даже поздороваться. – Сэнди выпущена на свободу, все обвинения сняты.

– А какие плохие новости?

Марти перебросил через стол конверт: