Фрезер — Р.Я. Тольмац.

Авиазавод № 22 — О.Л. Шиткевич.

ЧАГИ — Н.М. Харламов.

Весомый вклад великий индустриализатор внес в становление химичкой промышленности. Сталин уничтожил:

— М.А. Грановского, начальника строительства и директора Березниковского химкомбината, и главного инженера И.В. Андреева.

— Директора Горловского комбината («Синтезстрой») Н.М. Уланова вместе с главным инженером Г.Е. Пущиным.

— Начальника строительства Бобриковского комбината (раньше Сталинского, ныне — Новомосковск) А.Г. Арутюнянца.

К разгрому ленинградской промышленности Сталин приступил в январе 1935 года. Тогда на одном лишь Путиловском заводе было схвачено 140 человек — за приверженность царскому режиму. Потом — еще 700, как враги народа, троцкисты, зиновьевцы и прочее…

В 1937–1938 годах завод захлестнула новая волна репрессий. Забрали директора, заместителей, секретаря парторганизации, всех начальников цехов.

Погибли директор завода Тер-Асатуров, начальник Ленэнерго И.Ф. Антюхин.

Мощная ленинградская промышленность оказалась оголенной. Государственный план выпуска продукции надежно сорван.

Что Сталину государственные планы… У него свой генеральный план покорения России.

Но были ведь еще местные руководители — организаторы промышленности — секретари обкомов, крайкомов партии. Никого Сталин в живых не оставил. А их в свою очередь направляли такие крупные деятели хозяйственного фронта как Пятаков, Орджоникидзе, Рудзутак, Киров, Чубарь, Кабаков, Дзержинский, Куйбышев.

Лишь последние два умерли «своей» смертью (но и это еще нуждается в проверке). Остальным великий индустриализатор жизнь укоротил.

Убийство как средство «созидания»? Почему бы и нет. Ведь всем известно, что «кадры решают все».

Нынешние моралисты стыдливо, с оговорками, пишут об «ошибках» сталинизма, о волюнтаризме эпохи первых пятилеток. Зачем же так? К чему тратить иностранные слова? Сталин действовал нахрапом, убивал скопом, как и подобает профессионалу.

А слово «сталинизм» я бы заменил словом «сталинщина» — это ближе к сути явления. Впрочем, человек еще не придумал слов, способных вместить деяния этого Устроителя новой жизни.

…Если вам когда-нибудь понадобится починить плуг или обновить скотину, не спешите тратить деньги. Купите граммофон.

Весьма поучительная музыка…

Когда Сталин убедился в том, что заявление о досрочном выполнении первого 5-летнего плана принято всерьез, он, выждав до конца 1933 года, позволил своим присяжным пропагандистам объявить о «всемирно-исторической победе» генеральной линии партии по всем линиям. Именно в таком стиле, дословно, воспевали делегаты XVII съезда партии эфемерные достижения сталинщины.

«Съезд победителей» собрался в январе 1934 года. Сталин буквально купался в лучах собственного солнца. Со времени созыва XVI съезда, который генсек нарек съездом «развернутого наступления социализма по всему фронту», прошло три с половиной года. Сталин объявил, что за это время Советский Союз в корне преобразился, «сбросив с себя обличив отсталости и средневековья». Докладчик нес околесицу, делегаты исправно аплодировали, главный лицедей продолжал свой монолог. За «отчетный период» страна превратилась из аграрной в индустриальную державу, с процветающим механизированным сельским хозяйством и расцветающей культурой. Он, как обычно, упоминал-цитировал к случаю Ленина — ширма эта уже давно стала непременным реквизитом кремлевского театра.

Спектакль под названием «XVII партсъезд» был разыгран по классическим канонам борения добра со злом. Солнце добра уже воссияло, не хватало партнера-антипода, какого-нибудь дракона пострашней. Сталин решил вылепить его из остатков «разбитых антиленинских групп» и участников антипартийных уклонов. Однако дракон получился лишь на вид грозным. Ослепленный бутафорским солнцем побед, он не смел поднять бумажной головы. Лидеры оппозиции, теперь уже бывшей, каялись по очереди. Среди первых — Бухарин, Томский.

Сталин принудил к участию в этом омерзительном представлении близкого соратника Ленина, его заместителя по руководству государством Рыкова. Мягкий, добрый по натуре, Алексей Рыков, со своей неизменной бородкой, сидел в последних рядах зала и дрожал в ожидании выхода на сцену. Жена, врач, работавшая тогда в аппарате ЦК, была весь день с ним, давала успокоительные пилюли.

В сеансе самобичевания участвовали также Зиновьев и Каменев, которых затем вместе с «бухаринцами», всех скопом зачислили в… «троцкистскую банду» двурушников. Сталинская клака слаженно улюлюкала и с высокооплаченным энтузиазмом славословила Вождя.

Отдельные робкие голоса, пытавшиеся воззвать к большевистской скромности, тонули в могучем грохоте победного оркестра.

Лидер узбекских коммунистов Акмаль Икрамов, получив слово, заметил, что не следует зазнаваться по поводу наших успехов и что славословие тоже хорошо в меру…

Сталин грубо оборвал жалкого «нытика» и «маловера». Неудивительно, что Икрамов так скоро скатился в лагерь «врагов народа». В 1937 году он пытался протестовать против убийства честных коммунистов, был арестован и уничтожен по личному указанию Сталина[117].

Оглушающе трубить о достигнутых под его водительством победах было для Сталина половиной дела. Он хотел поразить народ, нет, весь мир поразить грандиозным планом второй пятилетки. С этой целью в доклады Молотова и Куйбышева был заложен испытанный трюк — за точку отсчета принят 1913 год. Итак, по сравнению с довоенным уровнем промышленная продукция к 1937 году возрастет в восемь раз!

У некоторых слушателей аж дух перехватило. Предельно красочно, образным канцелярским языком выразил общее настроение «вдохновленный трибун» партии Сергей Киров: «Черт его знает, если по-человечески сказать, так хочется жить и жить, на самом деле, посмотрите, что делается. Это же факт!»

Именно такие ораторы были тогда в большом ходу. Интеллигентов чурались, мыслителей изолировали. А Киров всем импонировал своей искренностью, восторженным приятием действительности, энергией.

Разговоры о желательности перемещения Сталина с поста генсека на советскую работу — в Президиум ЦИК или Совнарком велись давно. Как ни прятали Завещание покойного вождя, оно было известно всем видным партийцам. На XVII съезде, после блиц-коллективизации сельского хозяйства и голода, унесшего миллионы жизней, после неудачных экспериментов в планировании и строительстве гигантов индустрии, — а среди делегатов было немало информированных товарищей — после весьма некорректных судебных процессов над «вредителями» и «шпионами», горячо обсуждали (в кулуарах, разумеется) такой вариант: генсеком — Киров, председателем СНК — Сталин.

В 1936 году в Париже Бухарин рассказывал Б.И. Николаевскому, что некоторые большевики связывали свои надежды на изменение жесткого сталинского курса с именем Кирова.

Для многих работников центра и на местах сталинский диктат стал нетерпим. Грубое администрирование Сталина, засилие его приверженцев в ЦК стали в тягость. Знал ли вождь об этих нездоровых настроениях? Безусловно. Еще в январе 1933 года по его указке объединенный пленум ЦК осудил А. Смирнова, В.Н. Толмачева и Н. Эйсмонта. Единственная вина трех старых большевиков заключалась в том, что они в тесном, дружеском кругу (а сталинская агентура на что?…) говорили о возможности замены Сталина на посту генсека другим политическим лидером. За крамольное пожелание они заплатили жизнью.

Пронюхал Иосиф Пинкертон и о вечерней беседе на квартире Григория Орджоникидзе, в канун дня выборов в ЦК. Собравшиеся у Серго — Григорий Петровский, Станислав Косиор, Борис Шеболдаев, Роберт Эйхе, Мамия Орахелашвили убеждали Кирова в необходимости отставки Сталина. На пост генсека они прочили самого Кирова. Но «лучший ученик вождя» отказался. Заменить Сталина? Полноте. Под силу ли это простому смертному?…