По правде говоря, я не уверена, что новая одежда, которую я купила, сильно отличается от предыдущей, но я все же прихожу на работу часом позднее в черном платье для беременных из магазина «Хеннес энд Мауриц», колготках и полусапожках. Я даже добавила на лицо больше косметики в надежде на то, что это, по крайней мере, будет означать «Я старалась». Я снимаю с себя куртку и протискиваюсь за стойку дежурного администратора. Там я чувствую себя психологически уже полегче: видна ведь только верхняя половина моего туловища.

Мне вспоминается Бет — женщина-секретарь, которую я сменила и которая была вынуждена ходить в туфлях на шпильках на девятом месяце беременности. Что-то я сомневаюсь, что в свои восемь месяцев беременности смогу пролезть за стойку дежурного администратора.

Вскоре вниз по лестнице сходит Карл. Он останавливается слева от стойки. Я вижу, как его взгляд опускается на мои полусапожки и затем снова поднимается до уровня лица.

— Джесс, — говорит он, — я понимаю, что тебе сейчас уже тяжеловато ходить на работу, а потому я предлагаю, чтобы твой отпуск по беременности начался раньше и чтобы ты закончила свою работу здесь в конце месяца. Полагаю, что так будет лучше для всех.

Я смотрю на него с изумлением. Есть только один человек, от которого это могло исходить. Поступить так ему предложил Ли. Его так смущает мой нынешний внешний вид, что он уже больше не хочет, чтобы я работала рядом с ним. Я пытаюсь подавить закипевшее во мне негодование, вернув себе способность говорить.

— Нет, спасибо, — говорю я. — В этом нет необходимости.

Брови Карла поднимаются. Он, похоже, не привык к тому, что женщины ему перечат.

— Понимаешь, я твой начальник, и я полагаю, что такая необходимость есть. Это совсем не та внешность, с которой мы хотели бы видеть секретаря, встречающего наших клиентов. Старайся по возможности не выходить из-за стойки дежурного администратора, пока не уйдешь в отпуск по беременности через две недели.

Я так ошеломлена, что даже не знаю, что сказать. «Да пошел ты к черту!» — вот какой напрашивается ответ. Именно так ответила бы Джесс Маунт. Но Джесс Маунт больше не существует.

— Хорошо, — говорю я. — И прошу иметь в виду, что я сюда больше уже не вернусь.

Карл улыбается с таким видом, как будто он рад это слышать.

— Да, а еще если бы ты соблюдала дресс-код по части высоких каблуков, то это было бы замечательно.

Он уходит еще до того, как я успеваю что-либо сказать. Что, наверное, хорошо.

Примерно часом позже мне приносят цветы. Две дюжины красных роз, связанных широкой красной лентой. Когда их приносят, возле стойки дежурного администратора находится Эми — одна из менеджеров по работе с клиентами.

— Ого! — восклицает она. — Везет же тебе… А ну-ка, сфотографируйся с ними и размести потом фотографию в «Фейсбуке». Покажи всему миру, как сильно он тебя любит.

Я улыбаюсь, пока она не уходит наверх. Подозреваю, что она знает не хуже меня, что это было сделано всего лишь ради поддержания имиджа.

Это была идея Сейди — встретиться и пообедать вместе в День святого Валентина. Она сказала, что только таким способом ее можно вытащить на обед, даже если он будет состоять всего лишь из бутерброда в «Каффе неро». Я же, по правде говоря, была рада, что хотя бы ненадолго уйду из офиса.

Когда я подхожу к ней, она ухмыляется.

— Ты что скалишься? — спрашиваю я.

— А то, что ты теперь и в самом деле выглядишь как беременная женщина.

— Тебе следовало бы посмотреть, как я выглядела сегодня утром до того, как переоделась.

— Ты, наверное, скоро заменишь свое фото профиля на то, где ты с большим голым животом.

— Не ахай, когда это увидишь.

— Странно все-таки, как все изменилось. Я вот тут вспоминала о том, как несколько лет назад мы с тобой заказали столик на двоих в ресторане вечером на День святого Валентина и потом напились за этим столиком и вели себя очень шумно лишь ради того, чтобы позлить окружающие нас парочки.

— Я уверена, что у них остались о тебе самые приятные воспоминания.

— Ну, кому-то же надо было раздолбать этот их романтический бред, не так ли? Кстати, о романтическом бреде — что он тебе подарил?

— Красные розы, — отвечаю я. — Как и в прошлом году.

— Видишь, он теперь на крючке, так ведь? Раз уж он установил планку так высоко, ему придется держать ее на таком уровне каждый год, а иначе ты подумаешь, что он стал меньше тебя любить. Лично я начала бы с одной розы. И если бы я продолжала их дарить, это все еще выглядело бы романтичным, но не стоило бы так дорого.

Я смеюсь, пусть даже в глубине души мне совсем не до смеха. Просто находиться рядом с Сейди — для меня сейчас самое лучшее лекарство из всех, какие только могут быть.

— Ну ладно, — говорю я, крутя свое обручальное кольцо. — Пойдем и слопаем по бутерброду, посвященному Дню святого Валентина.

Пока мы стоим в очереди, Сейди рассказывает мне все новости с моей прежней работы. Она сообщает, как обычно, о том, что там наговорила Нина. А еще — о том, что один повар увольняется, и о том, что какому-то парню, сидевшему на двойном диване в дальней части зала, пришлось два раза сказать во время сеанса, чтобы он заткнулся. Я скучаю по этому. По всему этому. Я скучаю по Сейди, я скучаю по веселью и смеху, я скучаю по Джесс Маунт.

— А у тебя как дела? — спрашивает она, когда мы садимся со своей едой за столик.

— Нормально. Но, как обычно, чувствую себя уставшей.

— А сколько тебе еще осталось работать? Около месяца?

— Нет, всего лишь пару недель. Я ухожу с работы в конце месяца.

— Ага, понятно. А ты не чокнешься потом от того, что будешь аж шесть недель сидеть и ничего не делать?

— Может, и чокнусь. Но у меня вообще-то не было особого выбора. Карл решил, что я больше не соответствую требованиям к внешнему виду секретаря на ресепшене, раз уж я теперь похожа на Глорию из «Мадагаскара».

— Ты серьезно? Это, черт возьми, незаконно.

— Я знаю. Но, видишь ли, было бы нелепо подавать в суд на компанию, в которой работает мой муж.

— А что об этом думает Ли?

Я медленно дожевываю и проглатываю то, что находится у меня во рту, чтобы достаточно хорошо взять себя в руки перед тем, как начну отвечать.

— Не знаю. У нас пока еще не было возможности об этом поговорить.

Сейди смотрит на меня. У меня вообще-то не получается ничего от нее скрывать.

— У тебя точно все в порядке? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами:

— Сейчас, я думаю, вообще тяжелое время. Все станет лучше, когда родится ребенок.

Сейди, похоже, мои слова не убедили, но я не думаю, что она начнет развивать данную тему в таком общественном месте, как это.

— Ну, пока ты еще ходишь на работу, ты можешь приходить со мной пообедать в любой день, когда захочешь, — говорит она, вытирая крошки с губ.

— Хорошо. Если я, конечно, еще буду способна ковылять по городу.

— Будет прикольно смотреть на то, как ты пытаешься это делать.

— Нас уже скоро ждет переезд на другую квартиру.

— Я об этом забыла. Я еще никогда не слышала, чтобы кто-то переезжал в том же самом доме на один этаж ниже.

— Это, по правде говоря, будет больше похоже на перемещение из одного номера отеля в другой. Все мои вещи вполне поместятся в одном чемодане.

— А где же тогда все твои остальные вещи?

— Дома. Я имею в виду у папы. Ли не любит, когда в квартире все загромождено. А большинство моих вещей — это хлам: старые книги, фотографии, сувениры и все такое прочее.

— Это не хлам, это очень важные вещи.

Я отхлебываю из своего стаканчика с какао.

— А что представляет собой новое жилье? — спрашивает Сейди.

— Все точно так же, как и в нынешнем, но есть еще одна спальня… — Я запинаюсь, вдруг осознав, что Сейди никогда не видела нашу с Ли квартиру. — Тебе нужно будет прийти как-нибудь ко мне до работы и посмотреть — я имею в виду, когда я уже буду в отпуске по беременности.